Меня зовут Питэр! - Люба Абрамич Страница 15

— Я не хочу, — признается Нэйтон. — Ты же не против, что я с тобой посижу?

Я смотрю на него и не знаю, что ответить. Еще вчера он тыкал мне в лоб своим бластером, а сейчас вежливо интересуется о том, может ли остаться? Как быстро все поменялось…

— Только если не будешь умничать, — разрешаю я.

— О, ну это по твоей части. Но не переживай. Я не стану вмешиваться в твой стиль управления кораблем. Тем более…

— Не начинай, — перебиваю я его. — Я знаю все свои слабости. Мне не хватает терпения и я всегда чересчур резко торможу. Ты же все делаешь идеально!

— Просто, когда будешь тормозить и снижаться в следующий раз, можешь сделать одну хитрость. Сначала перекрой подачу топлива, а потом снижайся.

— Но это же безумие! — не понимаю я его замысла.

— Нет. Реактор смазан горючим и в нем его достаточно для мягкой посадки. Он не рухнет вниз, не переживай. За счет этого посадка будет очень плавной.

— Ты это сам придумал? — восхищаюсь я.

— Да. Люблю экспериментировать. Давай сейчас попробуем, — он берет мою руку и кладет на рычаг.

— Нет, — не решаюсь я.

— Не бойся, — уговаривает он меня. — Все получится.

Он аккуратно водит моей рукой и мы вместе перекрываем подачу горючего. Потом берет штурвал поверх моих рук и плавно снижается. Огромный шаттл слушается его как выдрессированная собака. И я по-доброму завидую ему.

— Смотри, ничего у нас не отвалилось, — шутит он.

Шаттл медленно и плавно садится, прям как в учебники, возможно даже лучше. Я улыбаюсь и выдыхаю.

— Это было прекрасно! — восхищаюсь я.

— Ты только что сделала это сама, — хвалит меня Нэйтон, но я понимаю, что это не совсем так.

— Почему ты позволила моему кораблю взлететь на воздух? Ты ведь могла убрать код взрыва, — чуть позже спрашивает Нэйтон.

— По-другому ты бы мне не поверил, — честно отвечаю я. — Согласись, очень сложно поменять сторону и своего врага принять как друга? Наверное, у тебя в голове до сих пор не укладывается, как такое могло произойти, и ты вместе с беглянкой будешь разыскивать профессора. Ведь он враг человечества!

Нэйтон тяжело выдыхает. Я прочитала его мысли.

— Я солдат, Викки. Пойми. Мы не привыкли лишний раз думать. За нас думают другие, а мы только выполняем приказы.

— Но ты же такой умный! — открываю я ему свои мысли. — Неужели ты раньше не замечал, что что-то происходит? — я пристально смотрю в его темные глаза и он отводит взгляд.

— Замечал…, но отказывался в это верить! Я сам был словно запрограммированный робот, но, похоже, произошел сбой и я вернулся к себе настоящему.

****

Нэйтон

— Что происходит там в реакторе? — спрашивает у меня Питэр. Второй день полета ничем не отличается от первого. Кругом одни болота. Я продолжаю обучать мальчугана всем премудростям управления кораблем, а Викки что-то строчит в бортовом журнале. Вообще-то, это должен делать капитан, но я не против.

— Внутри реактора происходит цепная реакция деления урана, — поясняю я ему. — В активной зоне реактора находятся стержни с топливом — чаще всего это оксид урана.

— А если заменить оксид урана на что-то другое? — спрашивает Питэр.

— О, а ты смелый парень, — говорю я ему шутя. — Я не пробовал, честно.

— Почему мы не можем долететь на нашем шаттле до пояса Койпера? — продолжает выпытывать Питэр.

— Нам не хватит горючего. Расстояние очень большое. Нам негде будет дозаправиться, потому что ни одна космическая база не пустит нас на борт. Ведь теперь мы без опознавательных знаков, а значит вне закона. Нам нужен большой корабль, ему перезаправляться не придется.

— А если придумать такое топливо, которое поможет нам долететь до пояса и обратно!

— Ну, это что-то из рода фантастики, — ухмыляется Викки. — Пока еще нет ничего более совершенного для реакторов, чем традиционный диоксид урана.

— А как же торий! — не успокаивается Питэр. — Они схожи с ураном…

— Да, — внезапно присоединяется Викки. — Торий действительно обладает некоторыми преимуществами перед ураном, но сейчас его трудно достать. И к чему эти вопросы, Питэр? — Викки становится гораздо серьезнее, чем обычно. — Впереди город. И тебе придется найти новую семью, — оповещает она его.

— Ни за что! — кричит мальчик и слезы выступают у него на глазах. — Я полечу с вами на пояс.

— Но ты ребенок! — вмешиваюсь я. — Тебе двенадцать!

— Ну и что!

— Ты не понимаешь, это очень опасно.

— Я не оставлю вас и не хочу, чтобы и вы погибли. Если так, тогда уже лучше умрем вместе! — Питэр смахивает слезы с лица. — И не думайте, что сможете запихать меня в новую семью. Я сбегу! Честное слово!

Я смотрю на Питэра и понимаю, что он настроен серьезно. Его глаза горят как два фонаря на нашем шаттле и в этот момент они могут пересветить даже космический корабль. Мы с Викки переглядываемся и не знаем, как поступить.

— Пожалуйста! — просил Питэр так жалостливо, и я вижу, что Викки не устоит. — Ну, Викки, миленькая, не отдавай меня никому! — уговаривает ее Питэр. Викки колеблется и я принимаю решение сам.

— Хорошо! — отвечаю я строго. — Но ты останешься на базе во время нашего полета. Согласен?

— Но это же очень долго! Ваш полет! Там кругом астероиды и…

— Вот именно! — присоединяется Викки. — И поэтому ты останешься на базе профессора и, если мы не вернемся, ты отправишься в город и найдешь новую семью. Согласен? — ставит условие Викки. Питэру ничего не остается как его принять.

— Я не бесполезный! — кричит Питэр.

— Питэр, конечно нет! — я наклоняюсь к нему и кладу свою руку на его худенькое плечо. — В том то и дело. Ты чересчур умен и кто-то должен остаться в нашем штабе, чтобы отслеживать наш полет. А нам положиться больше не на кого.

Питэр продолжительно смотрит на меня, а потом произносит.

— Я вам еще покажу на что я способен! — после этих слов он убегает в каюту и не выходит до самого вечера.

— Из тебя бы получился неплохой отец, — делает свое замечание Викки.

— Задумаюсь об этом, когда мы вернемся с пояса Койпера. Если, конечно, еще долетим до туда. Питэр прав. Астероиды наши главные враги. Расстояние огромное и, вполне вероятно, что какой-нибудь из них все-таки угодит нам в бочину.

— Если мы украдем ТУ150 нам это не страшно.

— ТУ150? — не верю я своим ушам. — Ты ненормальная! Их всего три в целом