О бедном вампире замолвите слово - Боброва Ирина Страница 15

Вампир на мгновение зажмурился в надежде, что сейчас все придет в норму и, открыв глаза, он увидит себя в зеркале нормально-уставшим, но темное стекло, увы, все еще показывало бледное, с вытаращенными глазами, перекошенное лицо. Молодой врач подумал, что надо чаще отдыхать и впредь следить, чтобы отдых равномерно чередовался с работой.

Решив, что существо привиделось ему на фоне переутомления, он запретил себе впадать в суеверия. Человек, и это общеизвестно, показывался только тем, кого ожидала либо большая беда, либо большая удача. Кирпачек не без опасений открыл дверцы шифоньера, взял свежий носовой платок, резко развернулся и вышел из комнаты.

— Видно, день будет сложным, — пробормотал он, закрывая дверь квартиры массивным ключом.

Работал Кирпачек в больнице для бедных, что располагалась в развалине на улице Лилитской по соседству с домом молодого врача. Здание рассыпалось на глазах, и Кирп искренне радовался, что окна его квартиры выходят на проспект Падших Ангелов, где ключом била жизнь.

Дом на Лилитской построил купец Смагул сто десять тысяч лет назад. Почтенный вампир занимался переработкой крови на гуталин и ваксу. Он с большой прибылью сбывал товар падким на этот деликатес гоблинам и троллям. Разбогатев, купец построил это здание. Первый этаж тогда занимали склады и магазины, а на втором жил сам хозяин и его многочисленные родственники. Места хватало всем. Тогда дом красовался на берегу чистого пруда и еще жила березовая роща, трепетавшая на ветру тонкими нежно-сиреневыми веточками. Деревья смотрелись в окна дома, поправляя свежераспустившиеся розовые сережки.

Купец Смагул не знал, какая судьба ждет его жилище, перенявшее от создателя невероятное жизнелюбие и не менее невероятное упорство, порой граничащее с упрямством. Хозяин, к тому времени передавший строение в дар акционерному обществу «Трансильванская железная дорога», с удовольствием потер руки, узнав, что дом уцелел во время пожара, слизнувшего с лица земли почти весь город.

Город отстроили заново — и дом оказался в центре богатого квартала. Тогда в нем был клуб. Звучала музыка, слышался смех, кружились в вальсе пары. В библиотеке полки ломились от книг, а в подвале устроили кинозал и крутили тогда еще немое кино.

Во времена народных волнений в доме расположилась комендатура железных троллей, и с тех пор дом понесло по комендантской стезе.

После троллей отдавал приказы эльфийский комендант, и комнаты наполнились слезами и болью. Дом терпел, вздыхая каждой половицей. Терпел потому, что надеялся — это не надолго.

Но…

После эльфов — комендатура «освободителя» Карапуцы. По дому носились лесные и болотные ведьмы и ведьмаки.

После них — комендатура демонической чистки. Тогда дом посетил сам большой вождь, который был родом из горных демонов.

После — конвойная служба нового режима так же щедро поливала вздыхающий от боли дом невинной кровью.

Потом дом отдали под военный госпиталь, и стонов стало намного больше.

Когда же здание, к тому времени порядком обветшавшее, хотели снести, вспыхнула эпидемия осиновой болезни, и власти отписали его под муниципальную больницу, в которой сейчас работал молодой врач Кирпачек фон Гнорь.

Следующие трое суток вампир провел на работе, оперируя, ассистируя, совершая обходы. В стране в связи со вспышкой осиновой болезни объявили чрезвычайное положение, поэтому все врачи находились на рабочих местах. И все равно не успевали: машины «скорой помощи» привозили все новых и новых инфицированных.

Болезнь поражала только вампиров, упырей и вурдалаков, совершенно игнорируя всех остальных жителей многонационального Королевства Объединенных Шабашей.

Кирп чувствовал, что решение проблемы ликвидации осиновой болезни плавает где-то на поверхности, но в атмосфере всеобщей нервозности не мог сосредоточиться. С тяжелыми мыслями он вышел из ординаторской, вздохнул, посмотрев на занятые больными кровати, выстроившиеся вдоль стен коридора, и направился в сестринскую комнату. Хотелось посидеть минут десять в компании очаровательных медсестер, которые обязательно накормят и напоят чаем.

Шатающийся от усталости вампир так глубоко погрузился в свои мысли, что очнулся, только оказавшись на полу. Совсем уж деревенский джинн, лопоча что-то на своем языке, рухнул на доктора, а на джинна свалились не успевшие затормозить песчаные тролли из миграционной службы.

— Распоясались, нелегалы, — проворчал коллега Кирпачека хирург Гундарго, помогая ему подняться. — Недавно по ТВ показывали, как на границе задержали пятитонный ковер-самолет и конфисковали несколько тысяч кувшинов с джиннами. Криминальные элементы пытались провезти гастарбайтеров под видом антиквариата.

— Несчастные жители Джиннистана, — вздохнул Кирп, провожая нелегала сочувствующим взглядом.

Верзилы в черной форме миграционного надзора заломили тому руки за спину и волокли по коридору, для собственного удовольствия то и дело награждая беднягу сильными оплеухами.

— Ты в порядке? — поинтересовался Гундарго.

Кирп кивнул, благодарно посмотрев на призрака. Что выражало лицо хирурга, было определить трудно. Привидения всех национальностей обладали слабой, едва заметной внешней оболочкой, но при этом имели столь крепкий ум и высокий интеллект, что всегда оказывались лучшими в любом деле. Хотя бывало и такое: призрак настолько обгонял развитие общества, что казался окружающим законченным придурком. Вампир иногда замечал, что призраки и духи, независимо от их реального возраста, внутренне намного старше остальных народов Королевства. Как минимум на несколько миллионов лет, и на столько же миллионов лет мудрее. Возможно, это объяснялось тем, что пластичность их внешности напрямую влияла на пластичность мозга…

Беседуя, врачи направились к заветным дверям сестринской. Заветными для Кирпачека эти двери были потому, что за ними находилась новенькая медсестра с удивительно красивым старинным именем Сервиза.

Старшая медсестра Дреплюза, принадлежавшая к княжескому роду крылатых демонов, тут же взяла юное создание под свое крылышко — как в прямом, так и в переносном смысле. Пробиться к красотке через такой мощный заслон моментально вставшие в стойку холостые и не только холостые врачи не могли. Они издалека разглядывали прелести блондинки и облизывались, теряя надежду поговорить с ней.

Зная характер Дреплюзы, ухажерам можно было только посочувствовать. Девушка была невероятно тонка в кости, высока и изящна. Другие вампиреллы буквально лиловели от зависти, разглядывая длинные клыки и большие, почти прозрачные ушки новенькой. Если благородной формы, заостренные кверху уши завистницы еще как-то бы пережили, то редчайший в природе нежно-розовый цвет волос и глаз приводил их в бешенство. Глаза у Сервизы были цвета утреннего весеннего неба, а волосы — цвета исчезнувшего в бездне экологических проблем бермудского плавающего одувана. Даже то, что одета новенькая была так же, как остальной персонал больницы — в просторную серую блузу и брючки такого же цвета, — даже это не скрывало прелестных изгибов ее тела.

Единственной, кто игнорировал униформу, была Дреплюза. Демоница всегда ходила на работу в черных лосинах, сотканных (как она говорила) из паутины редчайшего в природе паука, который назывался «Черная вдова». Мощный торс престарелой дамы обтягивал пиджак, сшитый (тоже как утверждала демоница) из крыльев нетопырей. Нетопыри — это уже перебор! Слушая рассказы о качестве ее одежды, молоденькие медсестры хихикали, искоса поглядывая на крупные пуговицы из поддельного хрусталя, украшавшие якобы дорогой пиджак. А уж шуба из меха йети чего стоила! Будто остроглазые женщины не смогли разобраться, что сшита она из крашеных желудков внутрий. Каждый раз, видя демоницу во внутриевой шубе, медсестры покатывались со смеху.

Но сегодня им было не до веселья, и хвастовство страшной медсестры впервые оставило женщин безразличными. Кому есть дело до причуд старой демоницы, когда появилась конкурентка, способная отбить всех неженатых мужчин сразу? Опасения небеспочвенны, по крайней мере, самый желанный холостяк, виконт Кирпачек фон Гнорь, уже пал к ее ногам.