Незапертые двери - Илья Александрович Шумей Страница 15

Одним глотком допив вино, он отставил пустой бокал на тумбочку и уже не сопротивлялся, когда Дэлери, легко толкнув Лайса в грудь, опрокинула его на подушки…

Несмотря на то, что Кордок издевательски называл его «тихоней», Лайс вовсе не был чужд суматохе обычной юношеской жизни. Так что с противоположным полом ему ранее уже доводилось пересекаться, хотя на полноценного донжуана он, конечно, не тянул. Но весь его предыдущий опыт не шел ни в какое сравнение с прошедшей ночью, и тут он даже замешкался, подыскивая подходящую аналогию.

Ведь странно, согласитесь, сравнивать, скажем, ветерок от комнатного вентилятора с яростным торнадо, пламя спички с извергающимся вулканом, а любительскую игру на гитаре с оглушающим крещендо симфонического оркестра. Хотя, если задуматься, то самым верным было бы все же сравнение с танцем. Если справедливо утверждение, что танец – это вертикальное выражение горизонтального желания, то все, что происходило этой ночью между ним и Дэлери, являлось ни чем иным, как горизонтальным продолжением того самого «Пылающего вечера», который они исполняли на балу минувшим вечером.

– Не думай! – чуть ли не приказала она ему. – Отрешись от всего и не думай!

Словно прочитав мысли Лайса, Дэлери предложила ему отбросить прочь все шоры и исполнить симфонию любви, используя ее роскошное тело в качестве инструмента. Ну а все дальнейшее и вовсе рассыпалось в его памяти на отдельные раскаленные осколки, к которым он даже боялся прикоснуться, чтобы ненароком не спалить собственный мозг.

Жаркие объятья, запутавшиеся в простынях ноги, мокрые подушки… Жрица словно задалась целью выяснить пределы его прочности, ну а Лайс, поймав второе дыхание, раз за разом насмехался над ее опасениями, сочиняя все новые и новые главы их нескончаемого концерта.

Когда и чем все закончилось, он уже не помнил. Еще пара бокалов изумительного янтарного вина полностью отключили ему память, и Лайс даже не мог для себя решить, плохо это или хорошо. Что-то, быть может, стоило так и оставить в дымке забытья, испуганно обходя размытые силуэты волнующе щекочущих воспоминаний, ну а что-то, напротив, хотелось продлить, растянуть до бесконечности, а то и вовсе унести с собой в могилу…

– Не спится? – Лайс повернулся, обнаружив, что Дэлери, приподнявшись на локте, внимательно за ним наблюдает.

– Какой уж тут сон?! – усмехнулся он. – Рассудок бы сохранить – уже удача!

– Да ладно тебе, не прибедняйся! – Жрица придвинулась ближе так, что ее теплое дыхание защекотало Лайсу шею. – Ты был великолепен!

Ну сами посудите, какой мужчина не жаждет услышать подобную похвалу? Ведь можно мнить о себе что угодно, но только вердикт настоящего эксперта расставляет все по своим местам. И все сразу понимают – кто здесь «тихоня», а кто – истинный вершитель судеб. Одно-единственное слово обрушилось на Лайса огромной сладкой карамелькой, вдавившей его тело в мягкую перину и вознесшей душу к вершинам самодовольного томного блаженства.

– Одного не понимаю, – пробормотал он, вновь проваливаясь в затягивающую пучину сна, – за что мне такая награда?

– Так это не награда, дорогой мой, – хмыкнула Дэлери. – Это – испытание.

– То есть? – в одно мгновение весь сон словно рукой сняло. Лайс даже приподнялся, глядя на нее с подозрением.

– Принося присягу нашей Госпоже, ты должен полностью отрешиться от всей своей прошлой жизни. Но сумеешь ли ты начисто забыть то волшебство, что объединило нас сегодня ночью, – она придвинулась еще ближе, – сможешь ли отречься от жара того огня, что спаял нас в единое целое?

– Но я… – Лайс внезапно осознал, что у него нет простых ответов на поставленные вопросы. Он прекрасно понимал, что никогда не сможет вычеркнуть из своей памяти прошедшую ночь, которая, очевидно, навсегда изменила всю его дальнейшую жизнь, – я буду стараться!

– О! Ну что ж, желаю удачи! – Дэлери громко рассмеялась, упав на подушку и раскинув руки в стороны. – Будет даже любопытно.

– Что вы имеете в виду? – в ее словах чувствовалась определенная недосказанность, требовавшая скорейшего прояснения.

– Как, разве я не сказала? – вскинутые брови Верховной демонстрировали искреннее недоумение. – Через полчаса тебя ожидают в Тронном Зале.

– Что… Как… Я же… – Лайса буквально выбросило из-под одеяла, и он, запоздало сообразив, что на нем ничегошеньки нет, метнулся за валяющимся на полу халатом. – Вы шутите?

– С такими вещами, как мне кажется, шутки неуместны, – Дэлери откровенно забавлялась, наблюдая за тем, как он лихорадочно пытается запахнуться в непослушное одеяние.

– Но почему вы не предупредили меня об этом раньше?

– Помилуй! Извещение пришло только что! – она продемонстрировала ему свой коммуникатор, что лежал рядом на тумбочке. – Если вдруг запамятовал, то ванная – там.

Указывая ему дорогу, Жрица махнула татуированной рукой, и Лайс, выписывая на ходу замысловатые зигзаги и с трудом избегая столкновений с мебелью, помчался в душ, поскольку после такой ночи ему определенно требовалось немного прийти в норму. Взъерошенного и растрепанного, его вряд ли бы пропустили через Зал Отрешения.

Его ноги ожидаемо демонстрировали явные признаки неповиновения, и перед глазами все застилала темная пелена. Как-никак, а в спальне Верховной он отдал все, что мог, и даже чуточку больше. В любое другое время Лайс бы, не мудрствуя лукаво, предпочел бы отоспаться аж до следующего дня, если не дольше, но вызов в Зал не допускал задержек или извинений.

Выйдя из душевой, Лайс обнаружил, что помещение успело наполниться посторонними людьми. Горничные и служанки хлопотали вокруг, приводя апартаменты в порядок. На некоторых запястьях он даже приметил черные татуировки, но их наличие нисколько не мешало проворным девушкам вежливо кланяться перед ним и смиренно отступать в сторону, словно Лайс уже был посвящен в Советники. Вполне возможно, за его спиной они начинали хихикать и перешептываться, но выучка не позволяла им позволять даже намек на непочтительность в его присутствии.

Дэлери уже ожидала его в прихожей в простом домашнем халате и собранными