Начатки Крэя (СИ) - Чернухин Лев Страница 15

Помимо того, повзрослевшие разумные Слизневые приручали Блудняков, питая их, балуя особой смесью слизи, дурманящей сознание. А также предоставляли им вариации защитной оболочки, жилища из затвердевшей слизи. Блудняки же использовали магнитное поле для помощи в создании сложных конструкций и достижении непосильных задач для слабых и, в целом, беспомощных Слизневых.

Жжжжжжж

Жжжжжжж

Жжжжжжж

При первом контакте с этими Существами — вся информация впиталась в подкорку мозга Крэя, не успел он и глазом моргнуть.

Ни образами, ни через диалог. Крэй теперь просто знал то, что Слизневые сочли необходимым объяснить. Основы основ для выживания, их мироуклад и порядки.

Слизневые, с их небольшими ушками-усиками и вытянутыми хвостами, показались Крэю чрезвычайно разумными существами, возможно, в некоторых аспектах даже превосходящими людей по уму.

Говорить они не умели. Да и в мире Няши не было нужды в электричестве, механизмах или даже колесах. Весь многовековой прогресс от Неандертальца до Человека Разумного здесь отсутствовал.

Вопреки всему, разум — не просто способность к изобретениям, а форма сознания, которая выражается в идеях и принципах. Это особое сознание, самосознающий рассудок, обладающий определенными идеалами.

Подростки из приютившей Крэя в его родном мире «Семьи Монастыря» умели читать и писать — редкость для Саксонии тех времен. Книгопечатание только развивало свой ход в Священной Римской империи германской нации, в обиходе гуляло множество диалектов и языковых схем, толком брать знания негде. Особенно оборванцам без нравоучительного надзора взрослых.

Благо, у них был братец Ли.

Откуда Ли такой урожденный умом, Крэй банально не помнил. То ли выходец из знатной семьи голубых кровей, потерявший все и спасшийся бегством, то ли сбежавший навстречу приключениям из ученой академии, то ли… Важно другое. Нашедших друг друга несчастных детей обучил всему, что знал сам — Ли, ушедший по итогу в неизвестность. А те, в свою очередь, обучили и Крэя.

Ли, самому старшему в «Семье», уже было не до плотного воспитания новичка — взрослый отрок чаще находился на улицах, добывал пропитание. Вот этому ремеслу Ли обучал Крэя лично, привлекая на помощь Аба. А чтение и письмо — возлегло на плечи сестер.

Пару-тройку лет, половину от того времени, что Крэй прожил под крышей монастыря — Ли находился рядом. Этого хватило, чтобы тот успел натаскать юного Крэя на ловкость рук, смекалку, острый ум. Да, Крэй много почерпнул от старшего до его ухода. В том числе и немецкое правописание: Ли проверял по итогу, указывал на ошибки, за которыми не уследили старшие сестры Лизи и Барбел, отвечавшие за грамотность Крэя.

Латынь, итальянский, чешский, венгерский и польский… Ли почти свободно говорил на всех языках Священной Империи. По меньшей мере — так казалось «Семье». На каком-то лучше, на каком-то похуже, но точно — говорил. Может, и самую малость, но детям и пары иностранных слов хватило, чтобы провозгласить Ли всезнающим мудрецом и гением лингвистики. Всем остальным с трудом давалось даже немецкое чистописание. Об ином и мечтать не приходилось.

В заброшенном монастыре познавательных рукописных книг нашлось немного. Видимо, ими в нелегкие времена разжигали огонь обреченные, чтобы хоть как-то согреться зимой… А те книги, что остались — к ним Крэй не испытывал особого интереса, учитывая, что зачитал их до дыр и вызубрил от корки до корки в процессе обучения.

Зато дорвавшись до современных книг после перехода в другой мир, в Германии очень заинтересовался своими соплеменниками из будущего для него, но уже ушедшего для остальных века. Немецкие изобретатели, немецкие философы… На полке над кроватью у Бабы Лены, которая неделями выхаживала больного найденыша, нашелся богатый выбор литературы.

Так Крэй и провел свою юность, читая в свободное время Канта, а затем и его последователей Гегеля и Ницше. Несвойственные для русских трактаты, отличающиеся от трудов Маркса и Энгельса, парень захватил при отъезде в СССР в качестве прощального подарка от Бабы Лены, как Евгений постоянно называл Хэллен, старую немецкую добрую женщину из внутреннего сопротивления, как привык называть ее и Крэй за время короткого пребывания рядом.

Да, глубокие и сложные труды величайших умов — не совсем обычное чтиво для подростка в послевоенное время… Но что о парне из далекого времени и мира можно точно сказать — обычным он и не был. Из этих книг паренек почерпнул многое, а так и не смог сформулировать для себя окончательно истинное понятие разумного существа и его мышления. У многих не получается постичь такие высокие материи и в зрелом возрасте, что уж говорить о юнце, живущем уже в третьей иной реальности к ряду за пять лет…

В теории — разум отличается от других форм сознания, таких как созерцание, рассудок, самосознание и дух. Разум Слизневых направлен на самих себя и понимание своих знаний. Разум способен удерживать противоречия и соотносит самого себя с содержанием своих мыслей.

В отличие от рассудка, который ориентирован на мир, разум ориентирован на самого себя. И, по мнению Гегеля, только разум может достичь истинного выражения истины как конкретного, включающего в себя противоположные характеристики.

За несколько месяцев, что Крэй провел в Логове среди Слизневых неподалеку от разбитого на скорую руку лагеря, парень вжился в обиход Няши.

У Слизневых имелись свои культура и искусство. По вечерам, после долгого тридцати часового светлого дня, они устраивали перформансы с ароматными пузырьками из собственных тел, впечатляюще и причудливо танцевали, издавали мелодичные звуки, образующие симфонии, из отверстий на кончике хвоста, а также с помощью инструментов, созданных из собственной затвердевшей слизи.

Блудные Огоньки им подпевали в такт низким басом, создавая вибрации в воздухе. Заряжали его статическим электричество, так что частицы ловили каждое движение, порождая разряды характерного звука. Еще отстукивали ритм камешками по натянутой коже диких освежеванных зверей. Вся эта кутерьма отвлекала Крэя от безлюдной пустоши вокруг, дарила желание жить дальше.

В отличии от эмпатии Блудняков, Слизневые общались через физический контакт, соприкасаясь усиками-рожками и передавая электрические импульсы. Слизь тел источала тепло, холод, становилась более обтекаемой или вязкой, а также источала запах, меняющийся в зависимости от ситуации. То сладкий, то едкий…

Когда Огоньки только привели (хотя, скорее, бережно принесли вслед за собой в полете, вместе со всеми его вещами) Крэя к гигантскому холму-пирамиде затвердевшей слизи — к Логову, парень испытал беспокойство. Несомненно: его приключение не подразумевало легкой прогулки, наслаждения видами и задушевного общения с аборигенами… И оптимизма гигантские Слизни и их пугающие сооружения не прибавляли.

Жжжжжжж

Жжжжжжж

Жжжжжжж

Но довериться парящим над землей мистическим Огонькам, которые не излучали и намека на враждебность, показалось самым разумным в его беспомощном положении.

Первый контакт с зеленоватым, самым крупным Слизнем Логова развеял тревогу, нарастающую с каждой секундой приближения к внешне отвратительными существами. Главарь, вожак, президент? Крэй не имел ни малейшего понятия. Может, просто большой — значит сильный и безопасный для общения с пришельцем, коим Крэй для них явно являлся?

Блудняки опустили Крэя прямо в центре Логова. Слизняки окружили его, нагромаждаясь в кучки один на другого. Без того гигантские тушки образовали ограду в несколько десятков метров, так что Крэй казался маленькой букашкой, затерявшейся в глубоком овраге. Личной зоны или пространственного нарушения границ среди разумных существ другого мира не существовало — дотронуться до чужого тела, взобраться на него, потрогать, прислониться — все в порядке обычной рутины.