Планета обезьян - Буль Пьер Страница 15

Под конец меня осенило. В то мгновение, когда один из сторожей-горилл зазвонил в колокольчик, я разжал зажим, с помощью которого электрический ток был подведен к решетке, и отбросил провод в сторону. После этого я мог спокойно стоять у решетки, держась за прутья, хотя второй сторож старался вовсю, вращая ручку отныне безобидного магнето.

Я был горд своей выдумкой, ибо, на мой взгляд, для каждого хоть сколько-нибудь разумного создания она являлась неопровержимым доказательством. И действительно, на Зиру, во всякой случае, мой поступок произвел должное впечатление. Она пристально посмотрела на меня, и ее белая мордочка порозовела, что у шимпанзе, как я узнал позднее, служит признаком сильнейшего волнения. Однако Зайуса ничто не могло поколебать. Сколько Зира его ни убеждала, проклятый орангутанг только презрительно пожимал плечами и мотал головой. Сей ученый муж, видимо, принадлежал к числу строгих классификаторов, и одних голых фактов ему было недостаточно. Он отдал гориллам приказ, и меня подвергли новому испытанию, представлявшему собой комбинацию двух первых тестов.

Об этом опыте я тоже знал и даже видел в одной из лабораторий, как его проводили на собаках. Целью его было сбить с толку подопытное животное и вызвать у него нервное расстройство, комбинируя два противоположных рефлекса. Итак, первый сторож-горилла принялся свистеть в свисток, обещая лакомство, а второй зазвонил в колокольчик, подавая сигнал опасности. Я вспомнил выводы одного выдающегося физиолога относительно подобных опытов: он говорил, что они могут довести животное до состояния, весьма напоминающего человеческий невроз, и даже до сумасшествия, если повторять их достаточно часто.

Зная все это, я постарался избежать ловушки. Сделав вид, что внимательно прислушиваюсь сначала к свистку, затем к звону колокольчика, я уселся посреди клетки, подперев кулаком подбородок в традиционной позе мыслителя.

Зира, не удержавшись, захлопала в ладоши. Зайус вытащил из кармана платок и отер лоб. Пот катил с него градом, но ничто не могло поколебать его ослиного упрямства. Это я понял по его гримасам, пока он яростно спорил о чем-то с шимпанзе. Продиктовав еще несколько заметок своей секретарше, орангутанг дал Зире кучу подробнейших указаний, которые та выслушала с недовольным видом, и, наконец, удалился, одарив меня на прощание сердитым взглядом.

Зира, в свою очередь, обратилась к сторожам-гориллам, и я сразу понял, что она приказала им оставить меня в покое, по крайней мере на сегодня, потому что они тут же ушли, захватив с собой все приспособления для опытов. Оставшись со мной наедине, Зира приблизилась к клетке и долго в молчании смотрела на меня. Затем неожиданно она дружеским жестом протянула мне лапу. Я взволнованно пожал ее, тихонько повторяя имя «Зира». Мордочка шимпанзе снова порозовела, и я понял, что она глубоко тронута.

16

Зайус снова явился через несколько дней и сразу же приказал изменить весь распорядок в нашей секции. Но сначала я должен рассказать, как мне удалось за эти несколько дней отличиться перед обезьянами.

На следующий день после первого посещения орангутанга нас подвергли целой серии новых тестов. Все началось во время кормежки. Вместо того чтобы, как обычно, бросить фрукты нам в клетки, Зорам и Занам — так звали двух сторожей-горилл, и я в конце концов выучил их имена — положили еду в корзины и подтянули корзины к потолку клеток с помощью специально предусмотренных для этого блоков. Затем они внесли в каждую клетку по четыре довольно больших деревянных ящика кубической формы. После этого гориллы отошли на середину прохода и принялись за нами наблюдать.

У всех моих товарищей по несчастью сделались такие огорченные лица, что жалко было смотреть! Они пробовали допрыгнуть до корзин, но никому это не удавалось. Некоторые взбирались до потолка по решетке, но и оттуда, сколько они ни старались, ни один не мог дотянуться до еды, подвешенной над серединой клетки. Эти люди оказались настолько глупы, что я сгорал от стыда. Что же касается меня самого, то нечего и говорить — я сразу решил несложную задачу. Нужно было поставить четыре куба один на другой, взобраться на это шаткое сооружение и преспокойно снять корзину с крюка, что я и сделал, скрывая под небрежным видом свою гордость. Все было очень просто, однако из всех людей только я один оказался достаточно сообразительным. Зорам и Занам были восхищены, и это растрогало меня до глубины души.

Я принялся за еду, не скрывая своего презрения к остальным пленникам, которые не могли проделать то же самое и после того, как я показал им пример. Даже Нова в тот день не сумела повторить эту несложную операцию, хотя я специально несколько раз показывал ей все этапы с начала и до конца. Но она хотя бы старалась понять — Нова была, безусловно, самой сообразительной из всей нашей группы. Она попыталась поставить один куб на другой, однако поставила его неровно, и, когда ее сооружение с грохотом развалилось, бедняга с перепугу забилась в угол клетки. Эта девушка обладала удивительной гибкостью и подвижностью, все ее движения были легки и гармоничны, но в обращении с любым предметом она выказывала редкостную неуклюжесть. Впрочем, к концу второго дня она все же научилась справляться с деревянными кубами.

А в то первое утро я ее пожалел и бросил ей через решетку два сочных плода. За это я удостоился ласки от Зиры, которая как раз в это мгновение вошла в нашу секцию. Я чуть ли не замурлыкал, как кот, когда волосатая лапка потрепала меня по плечу, однако Нове это явно не понравилось: она пришла в ярость и заметалась по своей клетке, испуская пронзительные крики.

Точно так же я отличился и в других опытах, но самое главное, мне удалось, внимательно прислушиваясь, уловить несколько простейших слов обезьяньего языка и понять их значение. Я произносил эти слова всякий раз, когда Зира проходила мимо моей клетки, и с каждым разом ее удивление возрастало. Вот тогда-то Зайус и почтил нас новым визитом.

Как и в первое посещение, его сопровождала шимпанзе-секретарша, но теперь, помимо нее, с Зайусом пришел еще один орангутанг, такой же важный и с такой же звездой на лацкане редингота. Орангутанги разговаривали между собой, как равный с равным, и я понял, что Зайус пригласил своего ученого коллегу для консультации, чтобы разобраться в сложном случае, каким я ему представлялся. Остановившись перед моей клеткой, орангутанги пустились в бесконечную дискуссию, в которой приняла участие и Зира. Шимпанзе говорила долго и взволнованно. Я понимал, что она меня защищает, указывая на мою сверхъестественную сообразительность, в коей никто уже больше не сомневался. Но все ее доказательства вызвали у двух ученых орангутангов лишь недоверчивую улыбку.

Меня еще раз подвергли в присутствии высоких посетителей всем опытам, с которыми я так ловко справлялся. Последний заключался в том, что я должен был открыть шкатулку, запертую на девять различных запоров — задвижкой, крючком, шпингалетом, врезным замком, навесным замком и тому подобное. Насколько мне помнится, на Земле аналогичное приспособление для оценки сообразительности обезьян придумал физиолог Кинноман; эта задача считалась самой сложной, однако некоторым подопытным все же удавалось ее разрешить. Видимо, здесь это испытание расценивалось так же. В первый же раз я успешно выдержал его после нескольких попыток.

И вот сейчас Зира сама протянула мне закрытую шкатулку с таким умоляющим видом, словно от моего успеха зависела ее собственная репутация. Чтобы не обмануть ее ожиданий, я постарался показать себя во всем блеске и мгновенно без малейших колебаний открыл все девять запоров один за другим. Но этим я не ограничился. Достав из шкатулки положенный туда плод, я галантно предложил его Зире. Шимпанзе приняла мой дар, покраснев от смущения. Не теряя времени, я тут же выложил все свои познания в обезьяньем языке, старательно произнося выученные слова и показывая пальцем на предметы, которые они обозначали.