Дочь Господня - Устименко Татьяна Ивановна Страница 16

Господи, дай мне силу – силу гореть без чада,Вспыхнуть, гореть, погаснуть, если тебе так надо.Вспыхнуть без разогрева – словно замкнулась клемма,Вспыхнуть в свой час заветный над крышами Вифлеема.Дай мне не быть пустышкой, дай же не быть огарком,Путь мой борьбою станет, битвой, а не подарком.Дай перед злом не гнуться – гордо стоять и смело,Ведь не слова нас красят а, безусловно, дело.Если случится горе – с другом беда случится —Господи, дай мне силу – с другом теплом делиться,Слабым прийти на помощь, тело спаси и душу,Господи, дай мне силу – я перед злом не струшу.Дай хрусталя мне ясность, дай закаленность стали,Не подогнуть колени, коль дуло к виску приставят.Дай не нарушить слово, не поступиться честью,На мелочь не разменяться – и не купиться лестью.Господи, дай мне силу, пусть это и опасно,Вспыхнуть, гореть, погаснуть – только бы не напрасно.Господи, дай мне силу – путь свой пройти не зря,Только добро и веру в сердце своем храня.

– А че это я не работаю-то? – невнятно возмутилась я на всякий случай, побыстрее запихивая в рот остатки сэндвича.

Оливия с менторским видом нахмурила пшеничные брови:

– Не боись и не давись, не отберу. Хотя тебя чем ни корми, а все не в коня овес! Ты чего занятия-то пропускаешь? От учебы отлыниваешь, да еще трескаешь тут так, что аж за ушами трещит. Неправильно это!

– Неправильно! – покладисто согласилась я. – А это правильно? – и тут из меня торопливой скороговоркой вылилась вся история с кардиналом ди Баллестро и спящим стригоем.

Оливия растерянно свела глаза к носу, одновременно нащупывая на поясе кобуру с любимой «Береттой» девятого калибра, с которой расставалась лишь в том случае, когда брала в руки уж совершенно убойный пистолет-пулемет УЗИ. Кстати, душ и туалет она тоже посещала во всеоружии. Недаром высоченную ангелицу в нашем аббатстве называли не иначе как Богиней войны. Комната Оливии представляла собой хорошо укрепленный бункер – стены обшиты толстым слоем стекловаты и листами ДСП, в шкафу размещается импровизированный арсенал, под кроватью припрятан гранатомет. В монастыре воинственную Оливию недолюбливали – впрочем, вполне обоснованно не осмеливаясь смеяться над ней открыто. Называли параноидальной шизофреничкой, помешанной на личной безопасности. «На Бога надейся, а сам не плошай!» – добродушно ворчала Оливия, поймав чей-то очередной недоброжелательный взгляд. И как выяснилось впоследствии, именно ее натренированная бдительность и осторожность оказались тем решающим фактором, что в итоге спас наши жизни. Но в тот момент мы даже и не подозревали, в какую страшную историю окажемся втянуты всего через каких-то двое суток. Знали бы – подстраховались, подготовились бы. Ну, да так зачастую и случается – человек предполагает, а располагает один только Бог.

– Что делать-то теперь? – тихонько спросила Оливия, выводя меня из состояния задумчивого молчания. Кажется, наша Афина Паллада впервые попала в ситуацию, где оружие не решало ничего. – Может, в наглую зайдем с парочкой автоматов на этот брифинг и всех перестреляем к чертям собачьим?

Я выразительно покрутила пальцем у виска:

– Думаешь, все гениальное – просто? Но там будут присутствовать не только стригои, но и наши ангелы. И к тому же, мне нужна информация…

– Ну-у-у, – недовольно протянула Оливия. – На совещание допустят несколько человек из монастырского руководства и высших ангелов, а из них сведений не вытянешь.

И тут меня осенило:

– Оливия! – радостно возопила я. – Все гениальное и правда – просто! Мы добудем информацию именно у крылатых.

Ангелица смотрела на меня вытаращенными глазами.

– Полагаешь? – ее алые губы раздвинула несмелая улыбка. – А знаешь, я давно мечтаю поквитаться с Уриэлем! Что? О нет, ничего страшного, это чисто личное. Кстати, у меня в комнате имеются неплохие наручники и пара плеток.

Я фыркнула:

– Оливия! Ты там случайно, на досуге, мазохизмом не увлекаешься?

Ангелица густо покраснела.

– Ну, как знаешь, мое дело предложить! – она обиженно надула губы, хотя раньше всегда относительно спокойно воспринимала любые мои шуточки, даже самые дурацкие. Но, видимо, на этот раз я случайно задела ее за живое. Честно говоря, я давненько подмечала некоторое непонятное отчуждение, временами довольно заметно проявляющееся между командами двух признанных лидеров – Уриэля и Гавриила, но вроде бы Оливия всегда держалась обособленно, не торопясь принять чью-то сторону. Жаль, что я не сдержала язык, мне вовсе не хочется, чтобы между нами появилась стена недопонимания. Но, увы, на то, чтобы разбираться в проблемах Оливии, у меня сейчас банально не хватало времени. Поэтому я просто взяла подругу за руку и, преодолевая легкое сопротивление, притянула к себе, пристально всматриваясь в ее голубые глаза.

– Оливия, прости, пожалуйста! Видит бог, я не хотела тебя обидеть. Да и лезть в твою личную жизнь не собираюсь ни в коей мере. Но пытки ни к чему хорошему не приведут, я предлагаю совсем другое… – тут я встала на цыпочки, приникла к уху излишне рослой ангелицы и тихонько шепнула несколько слов.

Оливия коротко хохотнула:

– Здорово придумано! Одобряю!

Я польщено улыбнулась.

– Тогда идем к Натаниэлю, – но мысленно я дала себе клятвенное обещание когда-нибудь непременно докопаться до всех тщательно скрываемых тайн Оливии. Сложно сказать, почему меня так заинтересовало это мимолетное происшествие, но зачастую интуиция услужливо подсовывает нам готовые решения многих проблем именно тогда, когда мы почему-то этого не замечаем, либо еще не обладаем навыками их правильного применения. Ну да каждый из нас, как известно, учится на собственных ошибках, опрометчиво игнорируя чужие.

Комната Натаниэля изнеженно купалась в теплых лучах полуденного солнца, отливая всеми оттенками небесно-лазурного и молочно-белого цветов. Светлый мраморный потолок изысканно гармонировал с голубыми шелковыми обоями и лаковой мебелью, испещренной серебристыми прожилками. Покажите мне любую на выбор комнату, и я с высокой долей вероятности скажу, какими именно качествами обладает ее постоянный владелец. Увидев ухоженное обиталище своего поклонника, я громко присвистнула от удивления. Несмотря на наши довольно близкие отношения, я никогда ранее не посещала этот райский уголок, совсем не без причины не доверяя скромности и добродетели красавца-ангела. А сейчас, глядя на открывшееся мне великолепие, я подумала, что подобные апартаменты скорее подошли бы какой-нибудь юной девушке, помешанной на чистоте и комфорте. По сравнению с ними моя собственная спальня невыгодно отличалась спартанской простотой и первостатейным бардаком, царящим на вверенных мне двенадцати квадратных метрах уже на следующий день после каждой генеральной уборки. Недаром же брат Бернард частенько отчитывал меня за злостные нарушения дисциплины, устава и порядка, налагая строгую епитимью в форме чистки картошки на монастырской кухне и опечаленно называя «ветром в юбке». Но суровый экзорцист неизменно ошибался в своих скоропалительных выводах. Из кухни меня изгоняли с регулярным и шумным позором, активнее чем какого-нибудь зловредного демона-суккуба, потому что с картошкой я расправлялась по-свойски: шестью резкими кинжальными ударами обрубая кожуру вместе с большей частью съедобной сердцевины. А юбки и подавно ненавидела самой лютой ненавистью – я не носила их с тех самых пор, как выросла из пеленок, убежденно предпочитая этим неудобным ухищрениям модных портных практичные и комфортные джинсы.