Найти себя - Елманов Валерий Иванович Страница 16

Или я на самом деле умер и теперь очнулся в несколько ином, нечеловеческом обличье? Тогда я должен жаждать крови, и не простой, а человеческой. Но представив ее себе – темно-красную, со специфическим запахом, солоноватую на вкус, я, кроме отвращения, ничего не испытал. Нет, чего-то другого я бы попил с превеликим удовольствием, но нормального – воды, к примеру, чая, кофе,– а вот вцепиться кому-нибудь в шею – брр!

Тогда я поднес ко рту руку. Дался мне этот процесс с превеликим трудом, поскольку она оказалась очень тяжелой, словно налита свинцом. Принявшись шарить среди боковых зубов, я обнаружил, что мои клыки совершенно не увеличились.

Так-так. Получается, что все в порядке и я существую именно как человек. Но тогда что же со мной стряслось этой ночью – ведь не привиделся же мне вампир! Не бывает таких ясных и четких снов, причем с запахами, ощущениями и прочим. Или ничего этого не было? Приснилось? Да нет, голова болела, на лбу нащупалась полученная в результате последнего падения изрядная шишка, к тому же робкая попытка пошевелить левой рукой вызвала в плече сильную боль. Значит, все произошло на самом деле. И что теперь?

Потом мне вспомнился Брем Стокер. Кажется, в его произведениях допускалось, что вампир высасывает из жертвы кровь в несколько приемов, так сказать, смакуя удовольствие. Судя по полному упадку сил, это мне подходило больше всего.

Моя правая рука, тяжело лежащая на груди, вновь потянулась к плечу. Точно! Так оно и есть! Вот они – две или три ранки от укусов.

А теперь переключаемся на главное, которое одно – как быть дальше и где взять силы для побега?

Хотя стоп. Для начала следует просто оглядеться по сторонам. Тяжелые веки упорно не хотели подниматься – ох как я теперь сочувствую бедолаге Вию,– но я все-таки сумел их разлепить, хотя и не до конца.

Итак, приступим к обзору. Впрочем, он не принес ничего хорошего. Все то же самое, что и было. Разве что на узкой лавке рядом с дверью появилось деревянное ведро – неужто вампиры стали запивать кровь водой? – а так ни малейших изменений.

Порадовало лишь одно – солнечный свет нехотя и робко сочился через какие-то мутные пленки, вставленные в узкие дыры, зияющие в грубых бревенчатых стенах. Еле-еле, но главное, что он все-таки сочится, и это хорошо. Получалось, что сегодня день, а днем вампиры вроде бы спят. Во всяком случае, должны, если только смотрели многочисленные киноленты про себя, строго регламентирующие их образ жизни. А вот если им сам Голливуд (в смысле черт) не брат, то ситуация значительно осложняется.

К тому же не следует забывать, что я попал в такое глухое время, где ни кинолент, ни Голливуда, ни прочих достижений цивилизации. То есть они могут запросто оказаться темными, необразованными ребятами, которые живут как попало. И едят, в смысле пьют кровь тоже, хотя тут как раз спорный вопрос. Учитывая, что она велела мне трижды перекреститься, скорее всего, местным упырям больше всего по вкусу православные. И зачем я, балда, ее послушался?!

Ой!

Мне тут же вспомнился петушиный крик, намного позже которого я и стал ужином. Выходит, они могут появляться когда захотят, и, скорее всего, день им тоже не помеха...

Я даже застонал от огорчения и... вновь отключился, а пришел в себя, согласно закону подлости, уже ближе к ночи, поскольку солнечный свет исчез, зато появились неровные, колышущиеся туда-сюда багровые отблески от тоненькой горящей палочки, каким-то образом прикрепленной к стене.

Успев немного удивиться – зачем вампиру понадобилось зажигать свечу или лучину? – я вдруг с ужасом вновь услышал тяжелые, шаркающие шаги. Кто-то ступал неуверенно и очень медленно, словно не упырь, а некий зомби или кто-то аналогичный.

А может, он меня боится после вчерашнего? Хорошо бы. Тем не менее шаги приближались – очевидно, жажда крови была сильнее, толкая вурдалачку к своей жертве.

Собрав все силы воедино, я сжал правую руку в кулак и затаил дыхание, терпеливо дожидаясь, пока упырь подойдет поближе.

«Лишь бы она была без топора,– бормотал я про себя как заведенный.– Лишь бы без топора».

Конечно, глупо было рассчитывать на то, что мне удастся отбиться или уж тем более причинить этим ударом какой-то ощутимый вред кровососу, который, гад, предыдущей ночью дрался со мной чуть ли не на равных, а теперь, насосавшись кровушки, стал куда сильнее прежнего, но и сдаваться просто так тоже было не в моих правилах.

Даже удивительно, как в эти секунды мне захотелось жить. А я-то, идиот, совсем недавно, всего сутки назад, сетовал на скуку и апатию, не зная способа ее разогнать.

Ну и дурак!

Да просто жить, несмотря ни на что, любуясь природой, людьми, неспешно гуляя по бульвару или, наоборот, торопливо продираясь сквозь людскую толчею, потому что опаздываешь на лекцию, блаженствовать на диванчике с томиком Диккенса в руках или смаковать вкуснющий и толстенный самопальный бутерброд с колбасой, маслом и сыром (можно без хлеба), запивая сладким чаем,– это уже огромное счастье. Встречать рассветы и провожать закаты, брести в дождь по мокрому асфальту,– сколько всего замечательного было в моей жизни, а я, как слепец, ни на что не обращал внимания.

Жаль только, что понял я, каким счастливчиком был, лишь сейчас, лежа в беспомощным в какой-то средневековой смрадной избе и имея силы на один-единственный удар, который вампиру как слону дробина. Нет бы увидеть все прелести мира хоть немногим раньше, а не за пять минут до неминуемой смерти, притом весьма ужасной и... противной.

И чего мне так не везет?! Даже вампир и тот попался совершенно несимпатичный! Более того, отвратительный!

Ну и ладно. Главное не отчаиваться.

Кстати, если дробиной попасть очень метко, например, в глаз, можно убить ею и слона. Вот так-то. Жаль только, что у меня нет ни ружья, ни дробины, ни...

Я угадал с моментом, хотя сам удар вышел так себе – хиленький. К тому же я так и не понял – то ли он попал в цель, то ли вурдалачка успела в последний момент отшатнуться. Скорее всего, и то и другое, поскольку соприкосновения мой кулак практически не ощутил, а вампирша тяжело шмякнулась на пол.

– Чтоб тебя жаба задавила! – послышались гневные причитания Гликерьи (кстати, мне показалось или у нее и впрямь изменился голос?).– И так силов нет, три дни уж почитай не жрамши, да тут еще ентот кочевряжится. Чтоб тебя приподняло да шлепнуло оземь. Сип тебе в кадык, типун на язык, чирий во весь бок! Чтоб тя разорвало, чтоб тя пополам да в черепья!

Я еще успел удивиться – как это она три дня не ела? Или легкий ужин мною не в зачет? Но дальнейшие ее возмущения и изощренные ругательства я уже не слышал, вновь улетев в забытье, которое длилось довольно-таки долго. Странно, но за все это время она ко мне больше не подходила, а если это и имело место, то без кровососания, поскольку я оставался по-прежнему живой.

Но толком на эту тему поразмыслить мне не дали – вновь послышались шаги. На сей раз идущих было двое. То ли прибыла подмога с кладбища, то ли...

Додумать не успел – сразу две головы, причем одна страшнее другой, склонились надо мной, а сил в наличии не имелось вовсе.

То есть вообще никаких.

– Очнулся? – строго спросила та голова, что поближе, и, не дождавшись ответа, утвердительно кивнула.– Сама зрю, что очнулся. Вот и славно. Таперича дело на поправку пойдет,– пояснила она другой голове.

– А сызнова драться не учнет? – боязливо осведомилась дальняя.

– Не учнет,– хмыкнула первая.– То он не с тобой тягаться удумал – поблазнилось ему, что он ишшо у Гликерьи, вот и...

Головы отодвинулись, словно потеряли ко мне интерес, а их обладательницы неспешно двинулись куда-то в сторону. Куда именно, мне посмотреть не удалось – глаза не дотягивались, а повернуться хоть чуть-чуть сил не имелось. Оставалось только слушать и... удивляться.

– А можа, ты ево к себе примешь, бабка Марья? – робким голосом осведомилась вурдалачка пострашней.

– Негоже ныне мужика на мороз вынать – эвон яко застыл, ажно свистит все в грудях. Пущай хошь денька три у тебя побудет, а тамо поглядим,– последовал ответ.