Сила Солнца: Фантастическая повесть для молодежи из времен недалекого будущего - Николай Андреевич Чайковский Страница 19

Город был словно перерезан надвое Золотым Рогом. Ближняя к нам часть лежала в низине, дальше высились холмы. Показалась величавая Айя-София, султанский сераль, мечеть Ахмеда и много других примечательных зданий, которые я узнавал по фотографиям и описаниям.

Константинопольский рейд был полон жизни. Повсюду сновало множество маленьких, больших и совсем крупных судов и пароходов. Наш аэроплан спустился до 400 метров и полетел над сушей. Удивительный был полет; складывалось впечатление, что земля поднимается вверх и летит на нас, а самолет будто стоял неподвижно.

Наконец мы зашли на посадку. Михаил Антонович управлял самолетом как-то необычно — он все время смотрел вниз и словно выискивал на земле какой-то знак. Нашел его, когда мы уже спустились довольно низко: на высоком минарете реяли сине-желтые флаги (я забыл сказать, что из Одессы заранее оповестили Константинополь о нашем прибытии). Михаил Антонович внимательно поглядел на годограф, остановил двигатели и снизился почти до земли. На высоте метров 20, не более, мы пролетели над громадным полем, усеянным человеческими головами; сверху оно выглядело как муравейник.

Вдруг мы оказались над свободным от людей участком, где стояло какое-то красивое здание, и не сразу поняли, что наш «Орел» уже не летит, а катится по земле. Мы сели так мягко, что никто не заметил, как это произошло и когда под нами сработали пружины колесной рамы.

Самолет подъехал к большой трибуне и остановился. Михаил Антонович затормозил у самых ступенек, ведущих на трибуну. Он управлял этим воздушным великаном так умело, словно аэроплан был хорошо объезженным конем. И сел точно в назначенный час, не опоздав ни на минуту!

Люк аэроплана открылся, и вниз выдвинулся трап. Мы услышали крики толпы и музыку. Вчера с нами прощалась Одесса, а сегодня приветствовал на своей земле древний Царьград.

Мы стали спускаться. Даже не верилось, что мы уже не летим в воздухе, а ступаем ногами по матери-земле…

Нас вновь ожидало почтенное общество: делегаты от правительства, городских властей и научного мира. Начались речи и ответные выступления. Представитель университета произнес в заключение несколько слов на нашем языке, а наш «полиглот», профессор Лосняченко, ответил ему по-турецки. Толпа завопила от восторга.

Михаил Антонович вернулся в самолет, отправил жене в Одессу радиотелефонный привет и тщательно запер люк. К самолету приставили почетную стражу — похоже, гвардейскую сотню: все, как на подбор, рослые, темноволосые парни. Комендант заверил нас, что все будет в порядке, и мы отправились на автомобилях в город. Михаил Антонович придумал для нас такую программу: осмотр города, затем официальный прием у ректора университета, отдых в отелях или в самолете, вечером театр. Ночуем в городе или в самолете, с утра и весь день осматриваем достопримечательности, а вечером отправляемся в путь.

У меня все еще кружится голова от увиденного. Как трудно все описать! Что за невероятный город этот Константинополь! Что за смешение Азии с Европой, современной и древней, консервативной цивилизации! Роскошь и комфорт в европейской части, теснота и грязь в турецкой — удивительно ли, что у человека, на которого в одну ночь обрушилось столько впечатлений, голова идет кругом!

***

Ночь с 3 на 4 апреля, в воздушных просторах

Летим дальше. Мне что-то не спится. Сижу за столом и пишу: хочется записать все, что я видел и пережил вчера и сегодня.

Я уже упоминал, что мы были в опере. Там в нашу честь давали «Рождественскую ночь» Лысенко[29]. После театра мы провели еще несколько приятных часов с представителями нашей здешней общины.

Сегодня утром мы плавали по Босфору до Мраморного моря, побывали на Принцевых островах, затем осмотрели азиатское предместье Константинополя, Скутари, видели танцы «вертящихся дервишей» и большое магометанское кладбище. Около полудня возвратились в Пера и были на обеде у нашего посла, а потом вернулись на самолет.

Вечером нас посетили некоторые местные знаменитости, остававшиеся на самолете до самого отлета.

Провожала нас намного более многочисленная публика, так как весть о нашем отъезде разнеслась по всему городу. Снова играла музыка и опять говорились речи.

В Константинополе к нам присоединился еще один участник экспедиции: молодой техник Стопескул, родом из Бессарабии, который учился в Киеве и затем поселился в Турции. Берестецкий был с ним когда-то знаком и посоветовал взять его с нами, так как экспедиции может пригодиться хороший технический специалист. Не могу сказать, что Стопескул мне понравился, по крайней мере с первого взгляда. В его глазах есть нечто такое, что никак не вызывает доверия к его особе. Надо будет держаться с ним настороже.

Таким образом, наша компания выросла до 24 человек.

Летим теперь прямо в Александрию; сперва над Малой Азией, затем над Средиземным морем до самого Египта. Длина данного отрезка пути 1100 километров; согласно плану, мы должны покрыть это расстояние за 16 часов.

Днем, пока было светло, мы могли любоваться разными интересными видами; пролетели над малоазийским Олимпом, горой высотой в 2500 метров, поднявшись выше, чем до сих пор — на 3500 метров. Некоторые вышли на террасу, но им пришлось вскоре вернуться: там чувствовался сильный холод и было трудно дышать. Очень странно смотрится среди зелени высокая гора, с которой еще не сошел зимний снег. Потом мы перестали что-либо видеть: под нами сгустились тучи. Медленно наступали сумерки, и окрестности понемногу тонули во мраке ночи.

Мы собрались в столовой за ужином и стали делиться константинопольскими впечатлениями. В этой увлекательной беседе принял участие и наш новый товарищ, который оказался необыкновенно разговорчивым и веселым. Когда все разошлись, я засел за дневник.

Теперь, когда все спят, я познакомлю тебя, мой дневник, со всем нашим обществом — и со мною самим.

Прежде всего, представлю моего благодетеля, опекуна и лучшего друга, профессора Ивана Петровича Коростеля. Он очень хороший человек. Еще не стар, но невольно вызывает уважение. Высокая, крепкая фигура, копна черных волос и длинные казацкие усы. Голос громкий, говорит неторопливо. Глаза такие, что словно заглядывают тебе в душу. Когда говорит, хочется без конца его слушать и наслаждаться звучанием его слов, а каждое его высказывание западает в сердце. Нет ничего лучше, чем его лекции по ботанике. Держит в руке самую простую травинку, засушенный сорняк, а говорит