Бриллиантовый дождь - Буркин Юлий Сергеевич Страница 19

– Если будете слушаться, выполнять команды быстро и беспрекословно, можете остаться в живых. Нет – сдохнете точно. Это единственное правило. Ясно?

– Якхно, – прошамкал я перекошенными губами, чувствуя, как струйка пота ползет мне с позвоночника в задницу.

– Тогда бегом! – рявкнул голубоглазый, опуская бластер. – Вы, – обернулся он к нашим, – за ним!

– Не люблю я такую романтику… – тихо сказал Пила, и мы помчались по этой коммуникационной шахте. И бежали так минут пятнадцать, пока не уперлись в наглухо закрытую типовую титановую дверь шлюза. Мы во множестве видели такие в этом «турне». «Командир» выругался и приказал:

– Всё. Отдыхать, – и сам первый выполнил свою команду, опускаясь на пол. И добавил безнадежно: – Не успели.

– Что теперь, Веня? – спросил его, падая рядом, колонист, которого я без маски еще не видел, а теперь узнал в нем ту самую рожу со шрамом во лбу, которая встречала нас, когда мы только прибыли на Марс.

– Будем ждать, – отозвался командир. – Если это наши почему-то закрыли, откроют. Если нет… Подождем.

– Может быть, сейчас, раз уж мы сидим… – начал, было, я, но «командир» оборвал меня:

– Заткнись!

Мы просидели так минимум минут двадцать, утирая липкий пот и озираясь по сторонам. Сбоку от двери я заметил стандартный модуль переговорника. Почему они не воспользуются им? Ах, да, они же не знают, кто их запер, «свои» или чужие, не хотят выдавать свое присутствие…

Безмолвие нарушил бородач:

– Похоже на абзац, – сказал он.

– Очень, – отозвался «командир».

– Слишком! – отчего-то радостно добавила рожа со шрамом.

И вновь повисла тишина. Вдруг переговорник зашипел, а затем раздался голос с поразительно будничными интонациями:

– Вениамин Аркадьевич, вы меня слышите? Это вас Потехин беспокоит.

«Потехин» – фамилия губернатора Марсианской колонии. Я ни разу не видел и не слышал его, но сразу понял, что это именно он. Аборигены переглянулись. Голубоглазый тяжело поднялся, подошел к двери и коснулся сенсорной клавиши.

– Да? – отозвался он.

– Хорошо, – донеслось из коммуникатора, – рад вас слышать.

– А я не очень, – признался голубоглазый.

– А я вот, представьте, рад. Что не заставляете нас действовать вслепую. Спасибо.

– Не за что, – усмехнулся командир.

– Ну, не за что, так не за что, – согласился губернатор. – Есть предложение. Ваших всех мы уже отловили, мятеж подавлен. Затея с захватом заложников и корабля провалилась. Так что, давайте так. Наши люди открывают шлюз, и вы без шума сдаетесь.

– Вообще-то заложники пока у нас. Наши требования…

– Бросьте, Вениамин Аркадьевич, – перебил его губернатор. – Какие они, к свиньям, заложники? Добрались бы вы до корабля, тогда – да: связались бы с Землей, показали бы их всему миру. Тогда бы и требования диктовали. А сейчас, если сдадитесь, мы их на Землю отправим, а не сдадитесь, – перестреляем вместе с вами.

– Надо сдаваться, – тихонько сказал Чуч, словно бы разговаривая с самим собой. Но никто на него не обратил внимания. А губернатор продолжал:

– На Земле прекрасно знают, что Марс – место опасное. Несчастные случаи тут – дело привычное…

– С-суки, – сквозь зубы сплюнула рожа со шрамом.

– Вы не посмеете… – начал командир.

– Легко! – вновь перебил его губернатор. – И не надо горячиться, Вениамин Аркадьевич, мы же с вами интеллигентные люди.

– Если сдадимся, что они обещают? – тихо спросил бородатый, обращаясь к командиру.

– Я расслышал вопрос, – отозвался губернатор. – Мы ничего не обещаем. В случае, если вы сдадитесь, ваше будущее неопределенно. Но это, друг мой, очень много в сравнении с тем, что известно о вашем ближайшем будущем, если вы НЕ сдадитесь. По большому счету, мне все равно. Но мне жалко моих людей, я не хочу, чтобы вы стреляли в них. Вы и так погубили сегодня многих. Да и наши гости тут ни при чем. Короче, – в голосе губернатора появилось нетерпение. – На обсуждение вам – пятнадцать минут. Если через пятнадцать минут вы не дадите определенного ответа, мои будут штурмовать.

И разговорник отключился. Голубоглазый обернулся.

– Вот так, – сказал он. Потом, помолчав, добавил: – Я живым не сдамся.

– Я тоже, – отозвался бородатый. – Рудники. Лучше уж сразу.

– А я бы сдался, – сказала рожа со шрамом. – Душа – не воробей, вылетит, не поймаешь. Хоть месяцок, да пожить еще.

– Хорошо, договорились, – вдруг заторопился командир, – это твой выбор. Сделаем хотя бы что-то. – Он обратился к нам, точнее ко мне: – Слушайте меня. Мы умрем, но вы – единственная надежда, что это будет не зря.

За ухом еще саднило, и мне сильно хотелось сказать что-нибудь злорадное, типа: «А-а, вот ты как запел, когда прижало…» Но удержался, понимая, что им сейчас много хуже, чем нам.

– Земля должна знать правду, – продолжал «командир».

– Какую правду? – впервые за все это время открыл рот Боб. Я глянул на него. Видок у него был не самый бравый. Еще бы. Каково это – сознавать, что только сейчас кто-то погиб, закрыв тебя своим телом.

– Что на Марсе нет свободных колонистов, – ответил голубоглазый.

– Заключенные-смертники? – догадался Боб.

«Командир» отрицательно покачал головой. Тут влез Чуч:

– А спецназ?

– Да, вольнонаемную охрану с большой натяжкой можно назвать свободными колонистами. Но основная часть населения – убитые на войне.

– Как это? – не поверил я своим ушам и вспомнил Козлыблина с его игрушкой.

– Вы вообще-то знаете, что на Земле идет война? – устало спросил командир.

– Когда мы улетали, никакой войны не было, – возразил Чуч.

– А я что-то такое слышал, – вмешался Пилецкий. – Но не поверил. Глупость какая-то. Будто идет война, но она виртуальная. Вроде компьютерной игры.

Повстанцы переглянулись и невесело посмеялись.

– Значит, информация все-таки просачивается, – сказал командир. Я тоже ничего толком не знал, пока сам не попал сюда. И это при том, что я больше десяти лет преподавал в университете историю. На Земле, милые вы мои заложники, идет мировая война. В ней участвуют прямо – двенадцать держав, косвенно – все остальные. Но, как вы верно заметили, никто никого не убивает, никто не портит технику и не сносит с лица земли города. Война ведется на виртуальном уровне. Но периодически подводятся итоги в реале. Во-первых, выплачиваются контрибуции, во-вторых, в программах этих виртуальных войн фигурируют реальные люди…

– И всех, кого «убивают», отправляют на Марс! – догадался я.

«Командир» покачал головой:

– Всей Солнечной системы не хватило бы. Слава Богу, отправляют не всех, а только разность. Например, в определенный период с одной стороны «погибло» три миллиона двести человек, а с другой – три миллиона сто восемьдесят. Вот эти двадцать человек разницы и изымаются. Из обращения. И тут они работают в пользу противника.

– Ужас какой-то, – сказал Чуч.

– Это не ужас. Ужас был, когда их изымали, но никуда не отправляли, а просто расстреливали. Так было лет двадцать назад, еще до колонизации Марса.

– Не верю, – помотал головой Чуч.

– Станиславский тоже не верил, – сказала рожа со шрамом.

– Как выбирают, кого из «погибших» отправить? – спросил Пилецкий.

– Имена всех виртуально погибших известны. Но это сотни тысяч, а то и миллионы. Вычисляют разницу, а потом конкретные имена получают с помощью жребия. Точнее, методом случайных чисел.

– Как вы узнали, что вы… погибли? – спросил я.

– Вы военнообязанный?

– Да.

– Я тоже. Меня призвали. А о том, что я убит, я узнал уже на Марсе.

– Дикость какая-то, – потряс головой Чуч.

– Война – всегда дикость, – возразил командир. – Сейчас человечество пришло к самой, пожалуй, гуманной ее разновидности. И заметьте, это говорю я, человек, которого «убили».

– Колония международная? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Боб.

– Да, она делится на двенадцать губерний.

– Если вы сами говорите, что нынешняя война – самая гуманная, чего же вы тогда хотите? – спросил Пиоттух-Пилецкий. – Дезертировать из мертвецов?