The Попаданец (СИ) - Ли Андрюс Страница 20

   "Что за жизнь... - с некоторым смущением думал он, покамест звуки ниагарского водопада, сдобренные пивными испарениями, непринужденно растворялись где-то в непотребной бездне. - Никакой тебе романтики, никакого культурного досуга, никаких платонических настроений, одни естественные потребности повсюду и очевидная срамота".

   Ответом ему было жизнеутверждающее жужжания мух над темным отверстием выгребной ямы и трепетное хлопанье крыльев мотылька возле фонаря.

Эпизод девятнадцатый

   Чего мы стоим - никто не знает,

   Нам случай цену назначает...

   Ночь была в самом разгаре, когда Лешка неспешно двигался обратно к постоялому двору. Изредка стрекотали кузнечики, шелестела трава под ногами, ярко светили звезды, чуть прикрытые легкой дымкой облаков. Воздух был свеж и напоен ароматами свежескошенных трав и пахучим ельником. Хотелось жить и дышать полной грудью, бесконечно любуясь чудесной красотой мирового пространства. Потом подозрительно ухнул филин, лениво гавкнула псина, звякнула цепь, и кто-то очень ловко ударил Лешку Сухарева по башке тяжелой дубиной.

   Очнулся Лешка в темном лесу, на голой земле. Руки и ноги у него были крепко связаны. Над ним склонилась большая темная фигура. Лица было не разобрать, угадывался только крупный черный контур с оттопыренными ушами на фоне далеких созвездий. Вдобавок, сильно несло спертым дыханием стопроцентного выпивохи. Не прошло и минуты, как рядышком затрещали ветки и возникли еще целых две призрачных фигуры, в точности такие же лопоухие и темные, как и первый лиходей. Дальнейшее показалось Лешке сценой из китайского театра теней.

   - Надеюсь, это он? - хрипло поинтересовался первый призрак, пихая Лешку ногой.

   Второй засветил крохотную лучину и посветил Лешке в глаза.

   - Он это, зуб даю, - ответил второй.

   - Да по харе видать, что наш это крендель, как заказывали... - уверенно молвил третий. - Здешние так по-детски не пялятся. У здешних мордорских ухарей взоры будто с рождения дерьмом набиты: злоба, угрюмость, недоверие и смерть - вот и все добро, которым переполнены голодранцы в тутошних местах...

   - Ну, мы тоже не королевских кровей...

   - Каких бы кровей мы ни были, мать вашу, этот гусь нас всех перещеголял. У него же взгляд, как у натурального кретина.

   - Ага... - коротко подытожил первый. - Какова житуха, таковы и взгляды на этот трижды гребанный мир и его трижды гребанное окружение...

   Только сейчас, внимательно приглядевшись, Лешка внезапно признал в тройке собеседников давешних посетителей постоялого двора, правда, тогда они все больше помалкивали, только лишь изредка отпуская витиеватое ругательство, а тут трепались не хуже самых заправских спикеров парламента. Потом в небе застрекотало и звезды закрыла огромная тень.

   - Дирижабля прибыла, - снова произнес первый. - Волоки этого урода на поляну.

   И Лешку поволокли. Поволокли бесцеремонно, как вещь, даже не пытаясь уберечь пленника от возможных ушибов и ссадин.

   Над поляной и впрямь висел дирижабль, слегка подсвеченный желтым сиянием габаритных огней. Воздушный аппарат был около ста метров в длину, не более того. Эдакий Граф Цеппелин, только поменьше, но такой же пузатый, как и его прототип. Внизу располагался явный грузовой отсек, а также скромная кабина на десяток персон, к тому же оснащенная люльками для стрелков. Завершали картину два огромных пропеллера, работа которых была практически неслышной.

   Затем на "цеппелине" врубили прожектор. Луч света, словно одинокий фонарь в ночном парке где-нибудь под Питером, озарил верхушки деревьев, прежде чем нащупал горстку людей. Сцена напоминал бандитскую "стрелку", на которой не хватало только ментов, чтобы разогнать криминальную публику и навести элементарный порядок. Потом с корабля сбросили веревочную лестницу. Еще через минуту сверху спустился лысый чувак с зеленоватым цветом кожи, похожий на вылитого орка, как две капли воды.

   - Моя готова страховать! - прорычал он, подобострастно поглядывая наверх.

   Слова улетели в темень, а вместо них на землю спустился толстый человек. Коснувшись ногами тверди, он скорчил недовольную гримасу и подошел к Лешкиным похитителям. Сходу завязалась весьма оживленная дискуссия, содержание которой укладывалось в обыкновенную торговую сделку.

   - Моя будет платить фам сто монет, как условлено в догофор... - без предисловий произнес толстяк, делая надменную физиономию. Акцент у него был явно немецкий, он коверкал простую россукую речь безбожно, как клоун в цирке.

   - В договоре указано триста пятьдесят, если клиент живой, - возмущенным тоном возразили Лешкины похитители. - И только сто, если мертвый...

   - Разве фы не знайт, господа контрабандистэн, что я несу здесь отшень большой издержки, - мрачным голосом изрек толстяк. - Вы даже не представляйт себе, комраден бандитен, какой колоссальный растратен на дрянной топливо, ржавый запчастен и содержание охраны, которая жрать, куда больше, чем работать, я несу в этом отшень диком краю. Оплата за технический обслуга и персональ - это есть вообще - алес капут, польный швах, запредельный цифра. Гнобы, даст ист паразитен, дерут в три шкура за свой ненавязчивый сервисный услуги и полеты в полный темнота...

   - Нас твои гребанные расходы не волнуют, Борманжир, - злобно донеслось в ответ. - Если ты никуда не торопишься, то мы сами можем поведать тебе о том, сколько стоит жизнь простого земноморского ассасина в этих "чудных" местах, чтобы ты растрогался и прибавил к обещанной награде куда большую сумму, чем положено в твоем грабительском договоре...

   Повысив голоса до базарного крика, они спорили не менее четверти часа, с жаром доказывая друг другу неслыханные сложности криминального существования в обетованных мордорских землях, затем сошлись на приемлемых расценках для каждой из сторон. Тот, кого называли Бормониром, клятвенно обещал платить за каждого новоиспеченного попаданца никак не меньше полторы сотни монет и давать в придачу ящик шнапса. Компаньоны даже пожелали друг другу удачи, ничуть не сомневаясь в коммерческом успехе следующего предприятия. Стоявший рядом орк глядел на них, как на тупое мясо.