Какого цвета счастье? - Всеволод Плешков Страница 20

– Остаёмся здесь, —сказал он и поставил рюкзак на землю. – Найди нам сухой древесины, – приказывает он, отсоединяя от рюкзака мешок.

– Но где? – спрашиваю я, не желая отходить от моего проводника. – И зачем? – спешно добавляю я.

Хантер, приостановив развёртывание мешка, повернулся ко мне и строго спросил:

– Видишь пень? – он кивнул куда-то за мою спину.

– Вижу, – повернувшись, ответил я.

– Вот иди и собери с него кору! Она руками легко отдирается. – Приказал Хантер и, отвернувшись к мешку, добавил: – костёр разведём, скоро стемнеет…

Я хотел было возразить, но, оценив ситуацию, не стал. Вместо этого я оставил рюкзак рядом с Хантером и побрёл к указанному объекту, находящемуся, благо, не очень далеко от места остановки. Надеюсь, в случае чего Хантер успеет среагировать и прийти ко мне на выручку.

***

– И всё же хорошо, что мы его довели, – нарушает тишину Хорс. – Сам бы точно не дошёл.

– Угу, – промычал я, не желая об этом думать.

– Уверен, сегодня нам повезёт! – не унимается Хорс.

– Угу, скорее уже завтра… – нехотя, отвечаю я, стараясь не думать о том, что ещё один день прошёл впустую.

– Что-что?

– Завтра уже! – повысив голос, повторяю я. – И то, я бы не был в этом так уверен…

– Да ладно тебе, – продолжает источать оптимизм Хорс, – не зря же говорят, что существует закон бумеранга.

– Чего? – переспрашиваю я, не понимая о чём он.

– Ну, закон бумеранга, – повторяет он, будто мне это о чём-то скажет. – Бумеранг.

– Что бумеранг? – Это начинает действовать мне на нервы. – Что это вообще такое?

– Это штука такая, – Хорс пальцами рисует в воздухе тупой угол, – угловатая, с помощью которой туземцы на Зеккатау охотились на кенгуру. Я же уже рассказывал! И при том не один раз!

– Может и рассказывал, – соглашаюсь я, – дальше что?

– А то, что по его закону всё, что бы ты ни сделал вернётся к тебе.

Я мельком посмотрел на Хорса. Он, воодушевившись собственным рассказом, активно жестикулирует в такт повествования. Предпочитаю не следить за его жестами, а наблюдать за окружением, однако, даже после того, как я отвернулся, его руки продолжают мельтешить в поле зрения.

– Вообще все по-разному его описывают, кто-то говорит, что добро в двойном размере возвращается, кто-то, что, мол, это ты так себе копишь на следующую жизнь добрых дел, чтобы родится в лучших условиях. Кстати, все, кто в перерождение верят считают именно так и никак иначе. Ну… я только таких встречал. Отец мой в закон бумеранга не верил, он вообще ни во что недоказанное не верил… – Всё говорит Хорс, будто сам с собой, не обращая на меня внимание, а мне и перебивать его не хочется, пусть уж рассказывает, послушаю.

– Они постоянно из-за этого ссорились с отцом моей мамы, – говорит он, взявшись, наконец, за оружие и прекратив размахивание руками. – Дедушка всегда говорил, что аукнется ему за всё рано или поздно, он вообще верил, что зло наказывается, возвращается…

– Ха, – вырвалось у меня, – если бы это было так…

– … А отец отвечал всегда, что просто деньги зарабатывает, – не обратив внимание, продолжил Хорс, – ни больше, ни меньше, просто деньги. Дед, вот, бы с ним не согласен…

Болтовня Хорса, к моему удивлению, не кажется бессмысленной, как это обычно бывает. Напротив, мне хочется его слушать, то ли чтобы отвлечься от всего кошмара, что я навспоминал, то ли просто потому, что давно он не рассказывал о чём-то из своей жизни…

– И почему, ты думаешь, он с ним не соглашался? – не без приложенных усилий, спрашиваю я.

– Дед? – удивлённо переспросил Хорс. – Ну… семейный бизнес всё же строится… строился… на колонизации необитаемых участков планет, где, по сути, природа нетронута человеком.

– И что в этом плохого?

– Как бы сказать… – Хорс задумался, – всё же, чтобы в колонизаторско-строительном бизнесе процветать нужно уметь вкладывать мало, а продавать услуги за много… И такая экономия… в общем, довольны оставались только заказчики и наша семья. Так ещё от постройки промышленных предприятий и городов природа гибнет, дедушке это тоже не очень нравилось…

Может и наша деревня когда-то была построена по такому же принципу, о котором говорит напарник. В таком случае всё сразу становится понятно без лишних пояснений. Может спросить его, знает ли он о таком-то месте… И, глядишь, действительно знает. Ай, нет уж, хорош прошлое ворошить, хватило уже.

– В общем, дед считал, что зло отец творит, оттуда и все беды, что к нам на голову сыплются, – подытожил Хорс. – Хотя… я, если честно, так и не понял, как это работает.

– Что работает? – задумавшись, я потерял нить повествования.

– Закон бумеранга, что ещё? Просто говорят, что зло возвращается злом, добро добром, но даже если это работает, то как? Как определить хорошо ты поступил или плохо? – Хорс поворачивается ко мне.

Вопрос запустил в моей голове то, чего запускать не следовало, заставил погрузится вглубь. Разговор резко перестал мне нравится, а после нескольких, пришедших на ум мыслей, так и вовсе стал вызывать отвращение. Я стараюсь сдерживаться и ничего не отвечаю. Не хочу лишний раз сорваться, Хорс же не при чём, это я всё и башка моя дурацкая… Ну его, этот разговор, всё, надоело!

– Так что ты думаешь?

– Думаю, что скоро станет совсем темно, – увёртываю я, давая понять, что обсуждать это не хочу. – Минут через сорок, максимум час.

– Понял тебя, – говорит Хорс и, чтобы поддержать разговор добавляет: – мы как раз почти пришли. Помню это дерево.

– Угу, скоро будем на этой проклятой поляне.

Так и оказалось, через несколько минут мы вышли к трупу друга нашего бедолаги, который, на моё удивление, никак не изменил своего положения. Я ожидал, что, вернувшись, мы будем наблюдать за тем, как его грызёт какая-нибудь тварь, но никого поблизости не оказалось.

Тушки волков тоже лежат нетронутыми. Похоже, выстрел из ружья отпугнул всю фауну, да так, что даже интерес у любой особи отбило прийти осмотреть, что же тут такого произошло. Я же предполагал, что сюда с округи сбегутся все хищники. Вот уж и подумать не мог, что ошибусь в подобного рода вещах. Один из немногочисленных случаев, когда я доволен тем, что оказался не прав.

Побросав рюкзаки на поляне, мы, не сговариваясь принялись искать сырьё для разведения костра, и вскоре задача оказалась выполнена. Костёр освещал нам территорию лагеря, в качестве которой было выбрано место, где боролся за свою жизнь