Позвольте представиться, Маргарита Васильевна — попаданка - Бродских Татьяна Страница 20

А я, как всегда, злилась на обоих, потому что они выдавали желаемое за действительное и ни один не удосужился спросить мое мнение. Так что, как бы меня ни подмывало опровергнуть слова Мстислава, я стиснула зубы и промолчала. Если я ему на самом деле нравлюсь, наличие соперника его не остановит, а если это очередная блажь на тему «как отвадить от меня Андрия», то мои оправдания не помогут.

– Ну да, и это говорит человек, которого жизнь ничему не учит, – скривился Черный Властелин. – Маргарита Васильевна, не забудьте, что студенты обязаны ночевать на территории академии, и в восемь вечера ворота закрываются. Не опаздывайте, если не хотите загреметь на месяц на общественные работы.

– Я учту, Мстислав Федорович, – ответила с той же ядовитой интонацией, что и он, прощаясь в душе с опереттой, на которую мне не суждено попасть.

А потом была дорога к дому Андрия и разговор с ним. Пришлось прямо сказать, что хоть он мне и нравится, но в наши годы нет смысла размениваться на неперспективные отношения. Ему действительно лучше познакомиться с нормальной женщиной, создать семью, пока не поздно, родить детей. Андрий обиделся, решил, что это Мстислав промыл мне мозги, и в чем-то был прав. Я заявила, что мы можем остаться друзьями, а если ему неприятно видеть меня в своем доме, готова перестать у него работать.

Похоже, своими словами я задела его сильнее, чем думала. Сегодня утром Андрий гонял нас так, что я успела несколько раз попенять себе за честность. Если так и дальше пойдет, я либо стану олимпийским чемпионом, либо сдамся физруку со словами: «Андрюша, я ваша навеки!» Еще и Лика подлила масла в огонь, когда после тренировки довольно громко и сочувствующе спросила у меня:

– Вы поссорились, да?

Стоит ли говорить о том, какими взглядами меня одарила вся группа? А мерзавец Радован ехидненько так заметил, что нормальные мужики всегда страдают из-за вредных баб. При этом он одарил проникновенным взглядом Яну, которая побледнела и поспешила спрятаться за девчонок. Вот же мелкий гаденыш, так и не оставил ее в покое. Надо будет сегодня узнать, что между ними происходит, и решить, нужно вмешиваться или сами справятся.

Я медленно ползла в сторону аудиторий, на завтрак решила не ходить, от сильных физических нагрузок меня мутило, а если бы поела, могло и стошнить. Проходя мимо приоткрытого кабинета, услышала знакомый голосок Радована, противный пацан, похоже, опять к кому-то клеился. Я так и не смогла понять, это он к Яне неравнодушен или ко всем симпатичным девчонкам? То с одной демонстративно целуется, то с другой, но нашу девочку все равно цепляет. Видимо, она единственная ему отказывает.

– Придешь ко мне в комнату после отбоя. Даю тебе последний шанс сделать это самой. Или ты сегодня станешь моей женщиной, или завтра будешь общей. Выбирай, Яночка, – нахально заявил выродок.

Я распахнула дверь в тот момент, когда этот малолетний мерзавец слюнявил губы испуганной девушки, а его подпевалы мерзко хихикали рядом.

– Ах ты, гаденыш! – заскочила я в кабинет, оттолкнула одного из пацанов и схватила Радована, как провинившегося щенка, за ухо: – Ты что творишь?! Девчонку насиловать собрался?! Это надо же, вырастили родители ублюдка на свою голову! А ну живо к ректору! Яна, ты иди в свою комнату, но в следующий раз надо кричать и звать на помощь! А вас, будущие уголовники, я запомнила! До конца года будете туалеты зубными щетками драить!

– Ты, истеричка… – попытался вякнуть испуганный Радован.

– Пасть закрыл, щенок! А то ухо оторву! – Я крутанула упомянутый орган так, что парень взвыл и уцепился за мою руку.

Оказался бы он посильнее, сумел бы вырваться и убежать, но Радован был шестнадцатилетним дохляком, которого, судя по всему, никогда не били, и он растерялся. А у меня маникюр и моральное преимущество, так что до ректора мы добрались с предельной скоростью. От нас шарахались, на меня смотрели с ужасом, но я на волне негодования ничего не замечала. А слова Радована, что он мне еще покажет, что его отец меня убьет, и прочую туфту я просто пропустила мимо ушей.

– Вениамин Савельевич, у вас академия для уголовников?! – втолкнув Радована в кабинет ректора, влетела следом, заставив хозяина кабинета отшатнуться от раскрасневшейся Лидии. – Хотя о чем я спрашиваю, еще бы у вас по академии насильники не ходили, если вы всякими непотребствами в своем кабинете занимаетесь! Хоть бы запереть дверь потрудились. Лидия, я была о тебе лучшего мнения.

Девушка со слезами на глазах выбежала из кабинета, а мужчина с красным от ярости лицом попытался подобрать слова для ответа.

– Маргарита Васильевна, что вы себе позволяете?! Я сейчас же вызываю охрану! – заорал отдышавшийся ректор, спешно поправляя рубашку и занимая свое место за столом. Конечно, он же должен был спрятать доказательства того, что Лидия его интересует не только как работник.

– Вызывайте. – Я толкнула Радована в одно из кресел, пресекая его попытки к бегству. – И полицию сразу. Потому что на вверенной вам территории мною только что было пресечено преступление. Вот этот малец принуждал свою однокурсницу к сексу, шантажировал ее и обещал отдать на расправу своим подпевалам.

– Это была шутка, – вякнул парень, немного осмелев.

– Шутка, это когда смешно, а не когда девушка чуть ли не сознание от страха теряет. И вообще, молчи, оправдываться будешь перед следователями. Все им расскажешь, как и почему ты издевался над Яной. Девушка уже от тени своей шарахается, боится из комнаты выйти. Теперь я знаю почему, – слегка преувеличила, решив припугнуть Радована и заодно ректора.

– Маргарита Васильевна, – Вениамин Савельевич заметно струхнул, видимо, понял, что ему грозит, если скандал выйдет за пределы академии, – я уверен, вы все неправильно поняли. Зачем Радовану насиловать какую-то девушку, если они сами на него вешаются? Может, все было как раз наоборот, а вы не разобрались?

– Наоборот, это как? По-вашему, это она угрожала бедному мальчику насилием, если он не придет к ней после отбоя?

– Нет, но вы же, наверное, не слышали весь разговор. Уверен, есть разумное объяснение. Радован нам сейчас расскажет, что происходило, и мы все выясним без полиции. Вот увидите, все не так страшно, как вы рассказываете. Возможно, вы поймете, что погорячились. – Ректор лебезил, улыбался мелкому гаденышу, который все больше задирал нос.

– Да вас слушать противно, Вениамин Савельевич! Вы готовы растечься медом перед этим прыщом только из-за положения его родителей. Вас же совершенно не заботит, что девочка и дальше будет подвергаться домогательствам. А что потом? Когда он ее изнасилует? Скажете, что она сама захотела? Все что угодно сделаете, только бы угодить папочке этого гаденыша? Неужели до вас не доходит, что когда-нибудь вот это, – последовал красноречивый тычок в Радована, – вырастет? А с ним и его друзья, которые стояли рядом и смотрели, как он глумится над Яной. Смотрели, отпускали пошлые шуточки, смеялись, но ни один не заступился, не сказал, что это неправильно. Вот станут они магами, сильными, с деньгами и связями. Люди, которым не писан закон, для которых важны только свои желания. Сегодня он хочет девочку, которая ему не единожды отказала, а завтра захочет стать королем? Интересно, и что же сможет остановить человека без чести и совести на пути к собственным желаниям? Потакая таким малолетним мерзавцам, вы ставите под угрозу будущее своей же страны, своей семьи. Потому что одно-два поколения подобных ему – и в стране начнется анархия!

Меня уже откровенно несло, в памяти всплыли прошлые обиды на несправедливость бытия. Ректор съежился в своем кресле и смотрел на меня уже со священным ужасом в глазах, постепенно во взгляд начала просачиваться обреченность. Похоже, он прощался не только со своим теплым местом, но и с головой. Радован, еще недавно сидевший с самоуверенным видом, теперь старался слиться с мебелью и потихоньку сползал под стол. Я на мгновение возгордилась, что мне удалось толкнуть такую прочувствованную речь, что даже до мальчишки что-то начало доходить. Но все разрушила всего одна фраза, сказанная за моей спиной невозмутимым голосом со стальными интонациями, когда я закрыла рот, чтобы перевести дух: