Варяг. Обережник - Мазин Александр Владимирович Страница 21

Осаждённые, конечно, обрадовались, впустили дружину Воислава в город, а тот вдруг выскочил из гроба и убил их воеводу, а дружинники его порубили всех бояр, что рядом стояли. Смерды это увидели, пали духом и открыли ворота ромейскому войску.

Да уж… Данила сам пал духом: все эти истории он читал, и не раз – в скандинавских сагах и в летописях. При всём при этом вряд ли его батька, во всех отношениях крутой мужик, послужил прототипом для этих историй. Словом, Молодцов слушал со всё меньшим интересом, как вдруг Ломята, похоже, перешёл к реальной истории:

– Случилось так, что войско забрело в безводные степи. А народ тамошний воюет прямо как наши печенеги, то есть бьёт стрелами издалека, атакует ночью и из засады. Войско истомилось без воды, под ногами песок, на котором хлеб печь можно, а солнце жарит так сильно, что волосы на голове загораются.

Тогда ромейский воевода-хитрец сказал Воиславу, чтобы он шёл со своей дружиной в передовом полку на восток. Дескать, там впереди вода будет. Первыми идти, конечно, нелегко, но зато гридни Воислава и первыми к воде выйдут, напьются, сколько захотят.

Воислав согласился. Ромейский воевода ему проводников дал, да только проводники те предали его, завели в самое жаркое место и сбежать решили, но их поймали. А тут и войско вражье подошло, начало стрелами издалека бить.

– А что за войско? – спросил Ждан.

– Почём я знаю. Ликом, говорят, что наши печенеги из-за Днепра. Пока Воислав с ними сражался, ромеи, хитрые лисы, обошли его и сбежали прочь.

Но русы выстояли, а ночью вырвались из кольца и ушли, оставив копчёных с носом. Только уйти-то они ушли, но вокруг, куда ни глянь, один песок, а лошадей почти всех убили.

Стали гридни по пескам блуждать. Оставшихся лошадей всех убили, кровь им выпустили, выпили, толику богам отдали, чтобы помогли. Не вышло. Из-за холмов опять вороги начали показываться. Тогда Воислав велел проводников богам пожертвовать, но, видать, не имел в тех землях Перун силы.

И вот в один момент, когда гридни уже совсем ослабели от жары, наскочили с разных сторон копчёные и всех перебили, только один наш батька и спасся. Как спасся – то неведомо. Но говорят, после того случая он и стал верить в белого Христа.

– Вот оно что! – удивился Данила.

– Да, – продолжал Ломята, – вернулся Воислав в Киев, говорят, с добычей немалой и стал охранником купеческим. Вот и всё, что я про него знаю.

– А давно ты с ним в походы ходишь? – спросил Молодцов.

– Меня Воислав к себе на месяц раньше Ждана взял. – Ломята сверкнул щербатой улыбкой. Зубы у него были крепкие, но не все в наличии. – Что ж, давайте почивать, братцы, а то завтра старшие особое испытание нам устроят.

Пока младшие обережники ужинали, точили лясы и собирались спать, старшие думали думы. Вуефаст всё поглядывал на новичка Молодца и решился-таки спросить у Воислава, которому приходился дядькой и пестуном:

– Зачем тебе этот чужак?

– Думаешь, я его взял из христианского милосердия? – спросил в ответ Воислав, затачивая нож.

– Кто же вас, христиан, поймёт. Может, решил своему богу угодить.

– Богу угодить всегда полезно, но чужака я принял, потому что корень в нём хороший чувствую и способность к ратному делу, но…

– Не такую, как среди наших, – закончил за него старый варяг.

– Да, – признался Воислав, – парень толковый и умный больно, он по-другому мыслит. Я думаю, он родом откуда-нибудь из Анатолии, может, из монастыря какого-нибудь, там грамоте выучился, книжек разных прочитал, подучился воинскому искусству и сбежал на поиски приключений. Как думаешь?

– Думаю, хорошо, если он просто чужой, – вздохнул Вуефаст.

– Я в нём нечистого не заметил, – враз нахмурился Воислав.

– Да и я тоже, но есть в нём что-то такое, ненашенское, чего я даже в ромеях не видел.

Старый варяг почесал заросшую жёстким волосом шею.

– Если он тебе кажется странным, скажи слово – и я его прогоню.

– А если это всё бредни старого десятника? Нет, ты теперь батька, Воислав, тебе за людей своих ответ держать перед богами и самим собой. А паренёк неплох. Хоть по годам муж, а по умению отрок, но учится быстро. Может пригодиться, у нас каждый человек на счету. Идём далеко.

– Если не веришь, тогда всё равно за ним пригляди. Твои глаза острее, чем у любого молодого.

– Пригляжу, а как же, на одной ладье ведь плывём.

Вёсла шумно били по воде, киль корабля рассекал речную гладь. «Лебёдушка» быстро скользила по течению.

Её нагоняла другая ладья из торговой «эскадры» Путяты.

Варяг Клек поставил ногу на борт и зычно проорал:

– Эй, свиномордые, вы что так медленно тащитесь на своей лохани? Наверное, копытами неудобно грести?

– Нет, это мы специально держимся на расстоянии, уж больно сильно крысиным дерьмом воняет от вашей посудины, – ответил с догонявшей ладьи Шибрида. Чувство юмора у братьев было специфическое.

Воислав поделил гридней на два отряда и рассадил по разным кораблям. Приказчиков, челядь и прочих нестроевых с них согнали. Так что «Лебёдушку» пришлось разгонять всего семерым воинам, в том числе и Молодцову. Хорошо хоть, что плыть пришлось по течению.

Сам батька занял место на «флагмане» Путяты, но будет ли участвовать в бою, не уточнил.

Вторая ладья почти нагнала корабль, на котором плыл Молодцов, и скоро должно было начаться самое интересное: традиционная забава викингов и варягов – метание друг в друга деревянных палок с острыми железяками на конце, больше известных как сулицы. Вся соль предстоящего соревнования была в том, что на этот раз наконечники копий никак не защищались.

Опытным воинам предстояло ловить эти сулицы и метать обратно. Кто не поймает или, хуже того, упустит в воду копьё – станет объектом шуток для товарищей по цеху (разумеется, только для товарищей) и должен будет проставиться на всю команду в ближайшей харчевне.

Если батька сочтёт нужным, то произойдёт и учебный абордажный бой между экипажами двух ладей.

Отрокам же дружины Воислава ставилась задача держать строй и постараться ловить копья щитами, а не грудью.

Облачённые в доспехи Клек и Скорохват ждали, когда корабли сойдутся на достаточное расстояние для броска. Даниил тоже был облачён в личные «доспехи», которые представляли собой куртку из выдубленной кожи и кожаную шапку с двумя стальными полосами крест-накрест. На эту вроде бы бесхитростную защиту ушли остатки тех денег, что отдал ему Вакула, и первая «зарплата», выплаченная ему Путятой за охрану каравана. Даже пришлось немного у Ждана занять. Но вроде как в Смоленске, где Путята планировал надолго задержаться, Даниле полагалась следующая порция «карманных денег», так что с пустым кошельком Молодцов не останется. Правда, деньги его особо сейчас и не занимали – корабли вышли на дистанцию броска.

– Стой! – взревели Клек и Скорохват.

Данила упёрся ногами в палубу, вцепился в весло и потянулся. Секунда полного напряжения – и ладья начала замедляться. Атакующий корабль ушёл чуть вперёд и вынужден был сначала довернуть, а потом и вовсе развернуться, чтобы выйти на удобный угол атаки.

В момент поворота Клек и Скорохват бросили копья. Два тёмных росчерка описали идеальную дугу и оказались точно в руках Шибриды и Ходинца.

– А бросаешь ты, братец, как старуха, – ответил Шибрида и бросил копьё в обратную сторону, а потом и своё кинул.

– Строй, – секундой ранее прорычал Клек.

Данила занял своё место на палубе, но теперь оно оказалось рядом с варягом – потенциальной мишенью. Он поднял щит, посильнее сжал копьё, размышляя, а стоит ли выглядывать из-за защиты.

В этот момент что-то несильно ткнуло в щит. Данила увидел в нём дырку сантиметра три, сквозь которую бил лучик света. Он скосил глаза: в поле зрения попала сулица, торчавшая из палубы, и длинный разрез на рукаве защитной куртки, оставленный железком копья. Выдубленная кожа выдержала, до тела не просекло.