Питтакус Лор - Восстание девяти Страница 23

Я чувствую, что я единственная, кто знает так мало — ничего, на самом деле — из моей истории. Аделина отказывалась рассказывать мне хоть что-нибудь, отвечать на один из моих вопросов, или даже намекать на то, на что я однажды буду способна. Теперь, я так отстала от остальных. Единственный старейшина, о котором я что-то знаю — это Питтакус, не говоря уже о знаниях, которые я могла иметь. Я просто должна верить, что выясню, кто я, когда настанет время. Иногда я становлюсь грустной, когда думаю об этом. Мне жаль, что я уже не узнаю, каким мое детство должно было быть. Но нет времени оплакивать то, что нельзя изменить.

Элла подходит и идет со мной, легко прикасаясь своей рукой к моей.

— Ты выглядишь грустной… Ты в порядке?

Я улыбаюсь ей.

— Мне не грустно. Но я зла на себя. Я всегда обвиняла Аделину в том, что я не развила свои Наследия таким способом, каким должна была. Но посмотри на Восьмого. Он потерял своего Чепана, но использовал то, что имел и просто продолжал работать над этим.

Мы идем вместе в тишине в течение нескольких минут, пока Восьмой не говорит:

— Вам когда-нибудь бывало жаль, что Старейшины не передали нам наши Наследия в закрытых рюкзаках вместо этого? — говорит Восьмой, перекладывая свой Ларец в другую руку.

Я виновато смотрю на Крейтона. Я подхожу, чтобы взять свой Ларец у него, но он просто мягко меня отодвигает.

— Пока я у вас есть, Марина. Скоро, я уверен, вы должны будете нести свое бремя в одиночку, но я буду помогать, пока смогу.

Мы идем еще несколько минут, пока путь вдоль горного хребта внезапно не заканчивается крутым утесом. Мы в нескольких сотнях метров от вершины, и я смотрю на Гималаи, расположенные слева от меня. Горы огромны и кажутся бесконечными. Это захватывающее зрелище, которое, надеюсь, я буду помнить всегда.

— Так, теперь куда? — спрашивает Шестая, скептически осматривая гору. — Нет никакого пути, которым мы можем пойти прямо к вершине. Кажется, нет больше других вариантов, хотя…

Восьмой указывает на два высоких, громадных валуна прислоненных к склону горы, и затем сжимает руку. Камни отделяются, показывая кривую каменную лестницу, которая вьется кругами и ведет внутрь скалы. Мы следуем за Восьмым до лестницы. Я чувствую клаустрофобию и уязвимость. Если кто-то следует за нами, никакого выхода нет.

— Почти там, — говорит Восьмой через плечо.

Лестницы настолько холодные, что их холод просачивается через мои ноги и тело. Наконец они приводят нас к огромной каменной пещере, вырезанной в горе.

Мы вливаемся в нее, озираясь в страхе. Потолок высится в паре сотен футов, а стены гладкие и полированные. В одну из стен врезаны две глубокие вертикальные линии, нескольких футов в высоту, расположенные в пяти футах друг от друга. Между линиями находится маленький синий треугольник, с тремя изогнутыми линиями горизонтально вырезанными над ним.

— Должно быть, это дверь? — спросила я, следуя глазами за линиями.

Восьмой отступает в сторону, чтоб нам было лучше видно.

— Не должно быть — это дверь. Это дверь в самые отдалённые уголки Земли.

Глава 14

Я натянул свою толстовку на голову и сгорбил плечи. Девятый одет в грязную детскую шапку и потрескавшиеся солнцезащитные очки, предметы он нашел в железнодорожном парке, где мы спрыгнули. После часа ходьбы на юг, мы стоим на платформе, прислонившись к стене в ожидании другого поезда. Один только что подъехал. Чикагцы называют его Эль[2]. Сундуки в наших руках выделяются на фоне портфелей и рюкзаков других пассажиров, и я делаю все возможное, чтобы выглядеть непринужденно. Берни Косар спокойно спит внутри моей рубашки, превратившись в хамелеона. Девятый все еще был немного зол, что я скептично считал, что вряд-ли кто-нибудь найдет безопасный дом в столь густо населенном районе. Я знаю, Генри бы никогда не выбрал бы столь небезопасное место.

Мы не говорим, когда поезд грохочет на станцию. Колокола звонят, двери разъехались, и Девятый повел меня в последний вагон. Когда поезд отъезжает, мы смотрим, как Чикаго медленно становится ближе.

— Пока что просто наслаждайтесь видом, — сказал Девятый. Он выглядит более спокойным, чем ближе мы подъезжаем к городу. — Я скажу тебе больше, когда мы выйдем.

Я раньше никогда не бывал в Чикаго. Мы чувствуем, что проезжаем миллионы зданий и домов, мы грохочем через различные районы. Улицы ниже полны автомобилей, грузовиков, людей, собак, детей, катающихся в колясках. Все выглядит таким счастливым и безопасным. Я не могу избежать желания быть одним из них. Просто ходить на работу или в школу, возможно гуляя с Сарой и попивая кофе. Нормальной жизни. Такая простая мысль, но она почти невозможна для меня. Поезд останавливается, люди потоком выходят, а другие садятся, чтобы попасть на него. В вагоне столько народу, что две девушки, блондинка и брюнетка вынуждены стоять, почти склонившись над нами.

— Как я сказал, — сказал Девятый, счастливо улыбаясь, — просто наслаждайся видом.

Через несколько минут, блондинка запнулась об Ларец под моими ногами.

— Ой, господи, ребята. Что это за гигантские коробки?

— Пылесосы. — Я нервничаю, и история Девятого с других ночей первое, что пришло мне в голову. — Мы, э-э, продавцы.

— Правда? — спрашивает брюнетка. Она выглядит разочарованной. Я немного обвис, даже я сам разочарован в своей вымышленной жизни.

Девятый снял треснутые солнцезащитные очки и толкнул меня локтем в бок.

— Это была шутка. Мой друг думает, что он такой забавный. На самом деле, мы работаем на коллекционера искусств и берем эти артефакты для Художественного института в Чикаго.

— Вау, да? — спрашивает блондинка. Две девушки довольно взглянули друг на дружку. Блондинка повернулась снова к нам, заправила волосы за ухо.

— Я учусь там, студентка!

— Серьезно? — спрашивает Девятый с довольной улыбкой.

Брюнетка наклоняется, с любопытством глядя на причудливую резьбу на крышке моего Ларца. Мне не нравится то, что она так близко к нему.

— Итак, что же внутри? Сокровище пиратов?

Мы не должны говорить с ними. Мы не должны говорить ни с кем.

Мы не просто подростки, пытающиеся смешаться с людьми вокруг нас. Мы иностранные беглецы, которые запросто уничтожили целый парк правительственных автомобилей. Знай они, что за мою голову назначена награда, я уверен, они оставили бы нас одних вместе с Девятым прямо сейчас. Мы должны скрываться непонятно где, в Огайо или даже на западе. Где угодно, только не сидеть в переполненном поезде в середине Чикаго, флиртуя с девушками. Я открываю рот, чтобы сказать, что сундуки пусты, чтобы заставить их прекратить задавать свои вопросы и оставить нас в покое, но Девятый говорит первым.

— Может быть, мой друг и я можем хорошо провести время у вас сегодня вечером. Мы хотели бы показать вам то, что внутри.

— Почему вы просто не покажете нам сейчас? — спрашивает брюнетка.

Девятый смотрит направо, затем налево. Он действительно переигрывает.

— Потому что я ещё вам не доверяю. Вы обе слишком добры, но подозрительны. Знаете что? Две такие красивые девушки как вы, прямо как из шпионского фильма.

Он подмигивает мне. Внезапно до меня доходит, что он также плох с девушками, как и я. Он слишком старается, но выглядит при этом глупо. И от этого он нравится мне ещё больше, даже если он абсолютно смущает нас обоих.

Девушки смотрят друг на дружку и улыбаются. Блондинка копается в своей сумочке, что-то царапает на клочке бумаги и протягивает ему.

— Следующая остановка наша. Позвони мне после семи, и мы подумаем, где подхватить вас, ребята, чуть попозже. Я — Нора.

Я потрясён, что его трюк сработал.

— Я — Сара, — говорит брюнетка.

Ну конечно — это её имя. Я трясу головой. Если это не чёртов сигнал, что пора закончить разговор сейчас, то тогда я не знаю что это.

Девятый протягивает свою руку для рукопожатия.

— Я Тони, а этот красавчик жеребец рядом со мной Дональд.

Я стискиваю зубы и вежливо им киваю. Дональд?

— Круто, — говорит Нора.

— Поговорим позже.

Затем поезд останавливается и они выходят. Девятый пригибается и кивает им через окно. После того как поезд трогается со станции, Девятый хихикает себе под нос. Он выглядит очень довольным самим собой.

Я толкаю его локтем в бок.

— Ты спятил? Зачем намеренно привлекать такое внимание к себе? К нам? Ты не имел права втягивать меня в свои глупости. И, почему ты поощряешь все их действие? Ведь они хотят увидеть, что лежит в наших Ларцах. Будем надеяться, эти девушки достаточно глупы, чтобы купится на такую чушь. Слишком глупы, чтобы усердно думать о любом из них.

Он нравился мне намного больше, когда просто был похож на неудачника.

— Успокойся, Дональд. Ты думаешь, что сможешь не верещать так громко? Это пустяки. С нами тут ничего не случится.