Алеша Драконыч - Шелонин Олег Александрович Страница 23

— Это уже не наши проблемы. В инструкции про то ничего не сказано. Главное — чтоб порядок был.

Летучие мыши взмахнули мощными крыльями, унося обчищенного сотника.

— То есть очередь можно и выкупить, — удовлетворенно хмыкнул Елисей.

И тут очередь закипела. До одних дошло, что номерок может принести звонкую монету, до других — что можно повысить свои шансы на успех, слегка растряся мошну. Начался великий торг.

— Две полушки? — Тридцать тысяч девятьсот пятым оказался суетливый старичок в длинной, перехваченной на поясе веревкой рубахе, из-под которой торчали заправленные в лапти портки. — Не, не согласный я. Четверть гривны, и проходи.

— Да за такие деньги я себе руку отгрызу!

— Грызи!

— На, подавись! Пей мою кровь!

Из того же пояса появился серебряный слиток. Рычащий от злости недоросль, судя по всему сын какого-то мелкого купца, отрубил от слитка четвертушку, сунул ее вместе с регистрационным номером в руки старику и, став тридцать тысяч девятьсот пятым, ринулся торговаться за следующее место.

— Благодетель, — истово перекрестился старичок, чуть не падая в ноги Елисею. — Тебя Господь послал! Коровку куплю, дом новый справлю, внучку замуж выдам! За кого свечку-то ставить, благодетель?

— Ратибором зови. А как же принцесса? — засмеялся Елисей.

— Ой, сынок, в мои ли годы мечом махать? Номерочком не хочешь поменяться? Полгривны, и все дела.

— Я не спешу, — флегматично пожал плечами Елисей.

— И правильно! — радостно подпрыгнул старик. — Не спеша-то оно теперича верней. Пока до Калинова моста дойдем, озолотеем. Не знаю, как вы, а дед Никишка, — стукнул он себя сухоньким кулачком в грудь, — теперь свое возьмет.

— Верно, панове, — радостно согласился дюжий молодец, стоящий впереди старика, пряча выторгованное у купеческого сына серебро в карман. — Вернусь домой, тоже свечку за твое здоровье, пан Ратибор, поставлю. В ножки пану брошусь, из шляхтичей он, дочку его замуж попрошу. Теперь не откажет! Бери, скажет, Збышко мою Олесю…

Очередь бурлила. Летучие мыши метались вдоль дороги, но придраться было не к чему. За нож никто не хватался, морду друг другу никто не бил, номерки с солидным довеском, в виде звонкой монеты, переходили из рук в руки, и одна из статей дохода в заготовленном длиннющем списке нового великого комбинатора Алеши Драконыча рухнула в небытие. Карманы тех, кто поумнее, хотя и победнее, потихоньку набивались звонкой монетой, и, что интересно, львиная доля этих монет тормозилась у мало кому известного ратника Ратибора, ибо торговался он достаточно нестандартно.

Следующий желающий прорваться без очереди через царевича вид имел заносчивый, гордый и ехал не просто так, а с кучей челяди и охраной из десяти человек, сопровождавшей подводы, груженные золотом и самой разнообразной снедью. Судя по шапке, очередной внеочередник был шишкой немалой. Шапка на нем была боярская. Чем-то чванливый юнец напоминал Елисею постоянного члена Государственной Думы боярина Свиньина. Такой же толстый, с заплывшими поросячьими глазками и вечно жующий. В руках недоросля, покачивающегося в седле, был солидный копченый окорок, в который он вцепился зубами. Впереди кавалькады шествовал мрачный старик с хищным крючковатым носом.

— Тиун, — тихо ахнул впереди Елисея дед Никишка. — И тут от тебя некуда деться, кровопивец.

Тиун оценивающе окинул взглядом спину царевича.

— Держи, служивый, — похлопал он его по плечу, — выпьешь в ближайшем кабаке за здоровье боярина Свиньина и его любимого сыночка.

Елисей обернулся. Тиун протягивал ему мелкую серебряную монету. В глазах царевича замерцали озорные искорки.

— Благодарствую, отче, непременно выпью, — отвесил он земной поклон, с почтением принял подношение и невозмутимо развернулся к нему спиной.

— Номерочек-то отдай, служивый… — постучал костяшками пальцев по спине «дружинника» старик.

— Зачем? — сделал удивленные глаза Елисей, разворачиваясь обратно.

— Как зачем? — начал закипать тиун. — Ты деньги взял?

— Взял, — не стал спорить Елисей. — Дай бог здоровья твоему хозяину. Ежели от себя подкинешь, я и за тебя выпью.

Тиун автоматически кинул царевичу еще одну монетку, потом, опомнившись, метнулся, надеясь перехватить ее на лету, но было поздно. Елисей уже клал ее в карман.

— Спасибо, отец родной!

Тиун заскрипел от бешенства зубами.

— Ну, шево вштали? — прошамкал полным ртом раздосадованный задержкой боярский сынок.

Тиун бросился к хозяину и начал что-то ему сердито шептать. Поросячье лицо боярина Свиньина налилось кровью.

— Да я его в темнице сгною! В батоги холопа!

Охрана потянулась к мечам, и тут же сверху захлопали крылья. Блюстители порядка радостно спешили к месту конфликта. Тиун бросился на колени, отчаянно махая руками.

— Нельзя, кормилец, полюбовно решать надо!

Боярин посмотрел вверх, взмахом руки с зажатым в ней окороком дал отбой охранникам и, сопя от натуги, покинул седло.

— Сколько хочешь? — свирепо спросил он Елисея, подойдя вплотную.

— Нисколько. Меч всегда при мне, пока еще ни разу не подводил. Спасу принцессу, а потом, с ее-то приданым, ты мне первый в ножки бухнешься. Только успеть бы. Эвон сколько народа рвется в бой, — кивнул царевич на очередь за своей спиной.

Глазки боярина Свиньина забегали. Они метались между личной охраной, блюстителями порядка, сидящими на прогибающихся от их тяжести ветках деревьев, и нахальным воином, перегородившим дорогу.

— Десять золотых.

— Не надо.

— Двадцать!

— Ты меня утомляешь, — начал разворачиваться спиной царевич.

— Подводу дам! Знаешь, там сколько? — по-поросячьи взвизгнул боярин Свиньин.

— Неинтересно. Вот если…

— Что?

— Ежели на интерес… А что, почему не развлечься? — почесал затылок Елисей, доставая из кармана карты. — В дурачка у меня выиграешь, бесплатно вперед пропущу. Скучно, понимаешь.

— Идет!

— Но, ежели проиграешь, уходишь без штанов вместе со своими прихвостнями. Все добро здесь оставишь.

— Пощади, боярин! — Тиун на коленях пополз к хозяину. — Батюшка ваш меня прибьет!

— Пшел прочь, смерд! — отпихнул его ногой недоросль. — Давай свою колоду. Мечи!

Царевич улыбнулся, начиная тасовать карты. Сын боярина Свиньина был не лишен азарта. Знал бы он, какую школу в этом деле прошел Елисей у своего воспитателя. Боярин Крут учил его не только ратному делу. Играл с учеником жестко, на носики, чтоб наука крепче вколачивалась. Царевичу даже не пришлось жульничать.

С верхушки снялась летучая мышь и полетела с докладом.

— Что-то идет не так, золото почему-то течет мимо… — Алеша сидел около Калинова моста, небрежно сплевывая подсолнечную шелуху в воду. Мимо катился поток драконоборцев, честно отстегивая таможенный сбор за проход во владения Зеленого Змия. Платили, правда, не все. Самые умные делали плавный разворот перед носом таможни и во весь опор неслись в хвост очереди для перерегистрации. Они предпочитали синицу в руках. Именно на них и смотрел Алеша, пытаясь сообразить, чего же он не учел.

— Шеф, нарисовался странный клиент.

— Кощей? — поднял голову Алеша.

— Кощей на подходе, — отмахнулась летучая мышь, — к палатке подъезжает. Тут появился некто Ратибор. Из-за него вся очередь на уши встала. Торгуются номерочками вовсю. И никто за нож не хватается. Так что нам даже трясти некого. А Ратибор уже семь подвод со снедью и золотом везет, хотя палатку проходил пустой.

— Это как он умудрился? — насторожился Алексей. — Ограбил кого?

— В карты выиграл за очередь.

— Мало мне Мони, так теперь и катала пожаловал, — расстроился витязь. — Не спускать с него глаз! — приказал он. — О каждом шаге докладывать! И… информацию ему сливайте. За отдельную плату, разумеется. Хоть что-то выручим. Опять же одного легче обуть, чем кучу. Пусть все у него накопится.

— Ай молодец, вьюнош! — восторженно хлопал себя по ляжкам дед Никишка. — Тиун на коленях! Так их разбойников!