Сквозь тьму и свет - Райан Кейхилл Страница 23

Все это сильно напоминало столь любимые Кейленом древние истории, которые рассказывали барды, – слишком разительно они отличались от привычной Ристу реальности. До сих пор у него не возникло возможности поговорить с остальными, расспросить их о Круге. Гаррамон делал все, чтобы у них не оставалось свободного времени. И тут становилось очевидно, как плохо иметь гаранта из Проводников. От тебя ждали больше, чем от других, и его имя постоянно оказывалось на первых местах в списках.

Столик с наклонной поверхностью стоял в передней части комнаты, за ним устроился мужчина с кислым лицом и прищуренными глазами, в длинном сером одеянии, ниспадавшем с плеч и доходившем до колен. Оно делало его Лектором – одним из Ученых, находившихся на четыре ранга выше новичков.

– Новичок… новичок?

Ристу потребовалось слишком много времени, чтобы осознать, что Лектор обращался к нему.

– Прошу меня простить, брат Пирнил, я…

Рист почувствовал, как Пирнил потянулся к Искре, и в следующий момент острая боль обожгла ему спину. Он стиснул челюсти и опустил руку под стол, сжав ее в кулак, пока по спине текла кровь из открывшейся раны. Рист прикусил губу. Пройдет некоторое время, прежде чем боль утихнет. Ему следовало это предвидеть. Скоро рана затянется, и на ее месте появится шрам – рядом с семью братьями и сестрами – напоминание о том, что маг никогда не должен терять внимание или нарушать указания вышестоящих.

– Терять внимание… – Брат Пирнил приподнял бровь, вышел из-за столика и направился к Ристу, не спуская с него глаз.

На лице у него появилось довольное выражение, когда он увидел сжатый кулак Риста. Пожалуй, это был единственный повод, по которому на крысином лице наставника появлялось довольное выражение: когда он видел чужую боль.

– …Равносильно потере жизни, – продолжил Рист сквозь стиснутые зубы.

– Хорошо. А теперь я повторю вопрос: в каком году началось освобождение независимого народа Эфирии?

– В две тысячи шестьсот восемьдесят втором после Истребления, сэр.

– Хорошо. – Раздражение промелькнуло на лице Пирнила, когда он услышал правильный ответ. Он не мог причинять боль за правильный ответ. – И кто был лидером предателей в то время?

– Я… – Рист закрыл глаза и приготовился.

Он почувствовал, как брат Пирнил снова потянулся к Искре. Какое значение имеет еще один шрам? Однако ожидаемой боли не последовало.

– Альвира Сэррис, брат Пирнил. Она являлась последним тираном, претендовавшим на титул архонта, и была убита уважаемым высоким капитаном, всадником Гвардии драконов Эльтором Дейтана. В то время Лорийской Империей правил Эрик Уббейн, побежденный самим императором. Высокомерные эльфы ушли в Линалион, их города разрушили. Затем уничтожили все следы йотнаров и покорили южные королевства, сэр. – Ниира сидела прямо, прижавшись спиной к спинке жесткого деревянного стула, а на ее лице застыла самодовольная улыбка. Она прожила на одно или два лета больше, чем Рист, и носила коричневое одеяние ученика. Но на них отсутствовала цветная кайма, из чего следовало, что она ученица первого года, которая еще не успела получить цвет. Не красавица, но природа наградила ее хорошеньким личиком, что Рист вынужденно признавал.

У нее были темно-карие глаза, почти черные, гармонировавшие с цветом волос. И, если бы она так сильно не важничала, Рист, скорее всего, нашел бы ее привлекательной – может быть.

Брат Пирнил кивнул, слегка приподняв губу.

– Совершенно верно, ученик.

Внезапно Ниира сдавленно вскрикнула сквозь стиснутые зубы, но Рист заметил, как ее ногти впились в деревянный столик перед ней. Он хорошо знал эту боль. Не все Лекторы так наслаждались чужими страданиями, как брат Пирнил. В этом он был уникален. Но все без колебаний использовали обучающий инструмент.

– Но раз уж мы заговорили о высокомерии, – сказал брат Пирнил, направляясь обратно к своему столику, словно не он только что оставил рану на теле Нииры, – мы должны постоянно сами следить за собой.

– Да, брат Пирнил, спасибо за науку. – Если слова Нииры говорили о смирении, то яд в голосе указывал совсем на другие чувства.

Ее взгляд смог бы прожечь дыру в спине Лектора, когда он шел обратно, и она даже не пыталась этого скрыть. Попытки понять женщину всегда оказывались для Риста бесплодными. Вместо того чтобы успокоить, боль и открытое порицание привели лишь к проявлению дерзости. Рист далеко не всегда понимал Нииру, но в ней были качества, которыми он, пусть и немного, восхищался.

Вернувшись к своему месту, брат Пирнил обернулся ко всем, и на его лице появилось удовлетворенное выражение, когда он заметил свирепый взгляд Нииры.

– На сегодня наши занятия закончены. К завтрашнему дню запомните, что боль, которую мы терпим за повторение ошибок, бывает в десять раз сильнее первой боли.

Прежде чем брат Пирнил успел закончить, Ниира вскочила на ноги, закинула свою сумку на плечо и быстро вышла из комнаты. Томмин и Лена сразу последовали за ней, но в их движениях не было стремительности Нииры. Оба носили обычную коричневую одежду учеников.

Рист оставался единственным, кто ее еще не заслужил, что не слишком его беспокоило. Все оставались новичками по меньшей мере год, прежде чем получали следующий статус, он же находился здесь всего несколько недель. Его время еще придет. А сейчас ему следовало зайти к Гаррамону, чтобы доложить о том, как прошел день.

Коридоры посольства Круга Магов были такими же, как комната Риста: практичными и строгими. Пол и стены высечены из камня, в котором через равные интервалы пробиты окна, чтобы обеспечить комнаты достаточным освещением, но не более того. У каждой двери стоял массивный деревянный стул, столь же жесткий и прямой, как длинные дни их занятий. Не все встречи и уроки заканчивались в положенное время, и стул для ожидания являлся разумным дополнением. Это разительно отличалось от дома Риста, где уютом занималась его мать, и оно было ближе к нему по духу, однако… он скучал по теплому очагу, меховым одеялам и кружкам с чаем из арленского корня. Рист скучал по дому.

Он шел по длинным тусклым коридорам, где единственным ярким предметом был черный ковер с золотой окантовкой. Их украшала сложная вышивка из красно-золотых узоров с изображениями львов и драконов, отдыхающих между деревьями или парящих над горами. На самом деле ковры являлись настоящими произведениями искусства. В каком бы коридоре ни оказывался Рист, там обязательно лежал ковер. И нигде картины не повторялись. Через каждые несколько футов появлялась новая история. Во всех деревнях не нашлось бы столько монет, чтобы заплатить за такое великолепие.

Рист перевел задумчивый взгляд с одной