Джон Картер – марсианин - Эдгар Райс Берроуз Страница 25

Я не стал седлать тотов и пошел, продолжая прятаться в тени, по самой безлюдной улице, которая вела к окраине, где мы условились встретиться. Мы бесшумно крались по пустынному Тарку подобно бесплотным духам, и я вздохнул свободно только тогда, когда увидел равнину, расстилавшуюся за городом. Я был убежден, что Дее Торис и Соле не составит труда добраться до места. Но насчет своих огромных животных я не был столь уверен, ведь тоты редко покидают город после наступления темноты.

Все же я благополучно добрался до условленного места. Женщин там еще не было, и я на время поместил животных в комнате одного из находящихся неподалеку больших зданий. Возможно, к Соле зашла какая-нибудь соседка и задержала их, так что поначалу я нисколько не беспокоился. Но прошел целый час, а потом еще полчаса, и меня охватила паника. В ночной тишине я услышал шум проходившего неподалеку отряда, и до меня донеслись несколько слов, вселивших ужас:

– Он, по-видимому, договорился встретиться с ними за пределами города.

Это было все, что я успел уловить: отряд прошел мимо. Но этого было достаточно. Наш план раскрыт, и надежды нет! Теперь я хотел только вернуться незамеченным в дом Деи и узнать, что с ней. Но как сделать это с огромными, чудовищными тотами, когда слух о моем бегстве уже наполнил город? Это было практически невозможно!

Внезапно меня осенила мысль: посередине каждого марсианского дома есть большой крытый двор – туда я повел своих тотов по темным комнатам. Им было нелегко пролезать через узкие двери, но в конце концов мы благополучно добрались до внутреннего двора, где было много мха. Здесь животные смогут пастись, пока я не найду способа вернуть их в привычное стойло. Тут они будут столь же спокойны и довольны, как в любом другом месте. К тому же никто не найдет их, потому что таркианцы не любят посещать эти полуразрушенные отдаленные здания, которые часто служат приютом для больших белых обезьян. Только они, как мне кажется, способны внушить марсианам страх.

Расседлав тотов, я спрятал седла в дверной нише и, оставив животных на свободе, оказался на улице. Я удостоверился, что поблизости никого нет, быстро перебежал к другому дому и пробрался в его двор. Так, по дворам, переходя улицы только там, где это было неизбежно, я благополучно добрался до дома Деи Торис.

Во дворе стояли тоты воинов, занимавших соседние дома, а внутри дома я мог встретить и их самих. Я внимательно осмотрелся, чтобы сообразить, где находится комната Деи Торис, поскольку никогда не видел этого здания со двора. Потом воспользовался своей подвижностью и прыгнул в окно второго этажа, где находилась ее спальня. Я прокрался по коридору к дверям ее комнаты, откуда доносились голоса.

Я не стал врываться очертя голову, а прислушался. Это было разумно: разговаривали мужчины, и их слова предупредили меня об опасности. Говоривший был вождем, он отдавал указания четверым воинам:

– А когда он, не встретившись с ней на окраине города, вернется сюда, вы вчетвером обезоружите его. Потребуются максимальные усилия, если верно говорят о его необыкновенной силе и ловкости. Свяжите его накрепко, снесите в темницу во дворе джеддаков и наденьте на него оковы, чтобы он мог предстать перед очами Тала Хаджуса, как только джеддак того захочет. Не позволяйте никому входить в темницу. Девушка не придет – она сейчас в объятиях Тала Хаджуса, и пусть ее пожалеют предки, у Тала Хаджуса нет к ней жалости. Саркойя сделала славное дело. Я ухожу, и если вы не поймаете его, я брошу ваши тела в холодные воды Исс.

17. Счастливое освобождение

Когда вождь замолчал, мне нечего было больше ждать. Я слышал достаточно для того, чтобы осознать весь ужас сложившегося положения. Потихоньку выскользнув, я вернулся во двор тем же путем, которым пришел. В одно мгновение у меня сложился план действий. Я пересек сквер и прилегавшую к нему с противоположной стороны аллею и вскоре стоял во дворе Тала Хаджуса.

Яркий свет на первом этаже указал мне, куда следует направиться, но попасть туда будет не так легко, потому что комнаты рядом были полны народа. Я окинул взглядом верхние этажи и, заметив, что третий этаж не освещен, решил проникнуть внутрь здания именно этим путем. Добраться до верхних окон было делом минуты, и скоро я уже был защищен темнотой третьего этажа.

К счастью, комната, куда я попал, была нежилой, и, бесшумно прокравшись в задний коридор, я заметил впереди свет. Там находилось помещение, служившее входом во множество внутренних комнат и простиравшееся от первого этажа до купола здания над моей головой. Нижний ярус этого обширного круга был наполнен начальниками, воинами и женщинами, с одной стороны было возвышение, там сидело на корточках самое отвратительное животное, какое я когда-либо видел.

У него были грубые, жестокие черты лица обычного зеленого марсианина, но на них лежал отпечаток низменных животных страстей. В его скотской внешности не было и следа достоинства: его чудовищное тело распласталось подобно какой-то громадной безобразной жабе, в то время как шесть конечностей дрожали и ударяли по трону с отупляющим однообразием.

Но самое страшное – Дея Торис и Сола стояли перед ним. Нечто дьявольское было в его больших выпуклых глазах, когда он жадно уставился на совершенную фигуру Деи. Она что-то говорила, но я не мог расслышать слов, так же как не мог понять и его ответа. Дея стояла выпрямившись, с гордо поднятой головой, и даже на расстоянии можно было прочесть на ее лице отвращение и презрение. Она держалась надменно, не обнаруживая ни малейших признаков страха. Это действительно была достойная дочь тысячи джеддаков. Дея представлялась такой тонкой и хрупкой среди толпы воинов, окружавших ее, но эта миниатюрность скрадывалась наполнявшим принцессу величием. Она казалась среди них самой высокой, самой сильной, и я уверен, что они это чувствовали.

В это время Тал Хаджус сделал знак, чтобы комнату покинули все, кроме пленниц. Вожди, воины, женщины медленно исчезли в тени окружающих комнат, и Дея Торис и Сола остались одни перед джеддаком тарков.

Только один вождь колебался перед тем, как выйти. Я видел, как он стоял один, в тени большой колонны, его пальцы нервно играли