Стимпанк! (сборник) - Блэк Холли Страница 27

– Это моя вина. Я беру на себя полную ответственность, – заявила доктор Эльсинор.

– Хотите сказать, это вы совершили все эти убийства? – Этрейо на всякий случай покрепче ухватилась за свою дубинку.

– Что за вздор, конечно, нет! – вмешался доктор Эле. – Не будь дурой, Аделаида! Если кто и несет ответственность за случившееся, так это я.

– А мне не надо рассказать, о чем вы тут толкуете? – рассердилась Этрейо. – И решать я буду сама.

– Мы сделаем лучше. Мы вам покажем. Идемте!

Этрейо заколебалась. Возможно, разумнее было бы арестовать обоих и доставить в участок, где можно будет вызвать подмогу. Но туда надо еще добраться, и потом, в участке повсюду лишние уши, а то, что эти двое ей скажут, хорошо бы до времени оставить в тайне, – по крайней мере, пока она не проверит их слова.

– Мы не убийцы, – сказал доктор Эле уже мягче. – Совсем наоборот – да вы сами все увидите. И прекратите уже душить дубинку, констебль. Вам не грозит от нас никакая опасность.

Да, конечно. Но сколько полицейских плохо кончили, поверив, что опасности нет? Осторожность – главное оружие констебля.

– Вы идите вперед, а я следом.

– Как пожелаете.

Доктор Эльсинор уже подошла к бухтовому трансформатору и стоящему под ним столу. Пришлось переступить через кольцо, выжженное молниями на досках пола и еще слегка дымящееся. Этрейо совсем не хотелось приближаться к этому их чертову трансформатору, но она наступила мандражу на горло и высунулась из-за плеча доктора Эльсинор. Худенькое тело лежало на столе, закрытое по шею розовой простыней. Доктор поднесла поближе сияющий белый шар, и в его мягком свете Этрейо увидала профиль хорошенького хориста, уже три недели как мертвого. Ей уже случалось сталкиваться с трупами трехнедельной давности, и они редко выглядели свежими, как заря. Вернее, совсем никогда не выглядели. У них не бывало таких полных алых губ и таких твердых круглых щек. И волосы у них не вились так романтично вкруг мраморно-гладких лбов.

Ну, и раз уж на то пошло, грудь у них никогда не поднималась от дыхания.

– Этот человек не мертв, – поделилась своими соображениями Этрейо.

– Он был мертв, – гордо сказал доктор Эле. – Но теперь он жив. Мы его ревивифицировали.

– Как такое возможно? Вы что, волшебники?

Доктор Эле фыркнул. Доктор Эльсинор покачала головой:

– Нет, мы не волшебники. Мы ученые. Тео, объясни. Это твой гений стоит за всем этим.

– Я попробую изложить вам суть в обывательских понятиях, офицер, чтобы вы точно поняли. Так называемая искра жизни – это всего-навсего гальванический ток, который течет через человеческий организм, заставляя работать мозг, мышцы, внутренние органы и все прочее. В момент смерти ток прекращается. Мы больше не можем двигаться, не можем думать. Без согревающего ее гальванического тока наша плоть начинает распадаться, умирать. Я просто снова включил гальваническое зажигание. И вот перед нами живой человек.

Констебль Этрейо храбро потрогала щеку мертвого актера. Она была холодная, но определенно живая.

– Вот и Калифский Душитель, – тихо сказала она.

– Нет, это не он, – возразила доктор Эльсинор, поднимая край простыни. Красивое, мускулистое предплечье, белое, как алебастр, оканчивалось аккуратным обрубком.

– …а его рука, – закончила она.

В науку констебль Этрейо вообще-то верила, но если бы доказательство теории доктора Эльсинор не торчало сейчас у нее прямо перед носом, она бы от нее отмахнулась: слишком уж все походило на сказку, а сказки – это вам не наука. Но вот она, наука, – лежит и дышит тихонько, живая и розовая.

Проблема в том, что на столе перед ней простерся не театральный статист. Вернее, не только он. Ой, нет, голова, конечно, его, а еще правая рука и левая нога. Но туловище принадлежит… вернее, принадлежало кузнецу из Юкайпы, не поладившему с наковальней, а правая нога – ковбою из Атакасдеро, свалившемуся с лошади во время паники в табуне. Судя по всему, ученая парочка объездила все окрестности, собирая запчасти.

– Мы бы, конечно, предпочли целое тело, – сказала доктор Эльсинор, – а не конструктор вроде этого, но, знаете, это такая проблема – найти целое тело в удовлетворительном состоянии. Большинство спортивных молодых людей гибнут из-за несчастных случаев, так что какие-то их части оказываются непригодны для дальнейшей работы. Нет, бывает, что они умирают целыми, но тогда их организм обычно поражен болезнью. Так что, как видите, пришлось собирать наш идеальный образец буквально по частям. Мальчик-актер обеспечил нам последние недостающие фрагменты.

– Аделаида просто гениально обращается с иглой, – вставил доктор Эле. – Именно она провела операцию, подарившую мне голос. Она превосходно управилась с нашим мальчиком.

– Разве не прелесть? Вы только посмотрите! – Доктор Эльсинор попыталась отдернуть простыню пониже, но констебль Этрейо ее поспешно остановила.

Видеть расчлененное тело уже достаточно неприятно, но видеть тело, сшитое обратно, словно какое-то чудовищное лоскутное одеяло, – стократ хуже. Спасибо, воображение и так дорисует остальное. Кстати, да, теперь она ясно различала аккуратные черные стежочки вокруг основания шеи, где голову пришивали к телу. Этого более чем достаточно, честное слово.

– Однако у нас оставалась одна проблема – кровь, – задумчиво продолжал доктор Эле. – У живого существа сердце качает кровь, которая циркулирует по организму и переносит кислород и другие жизненно важные питательные вещества. Когда мне удается заполучить кровь, она обычно уже густа и инертна и наотрез отказывается циркулировать. Хочешь – не хочешь, а плоть снова начинает распадаться, гальванический ток ослабевает и тело умирает второй раз.

– Есть еще вопрос с мозгом, – подхватила доктор Эльсинор. – Гальванический ток ревивифицирует тело, но с мозгом ничего поделать не может. В результате мы получаем живой овощ.

– А я тебе говорил: более свежий мозг ответит на все вопросы, – заметил доктор Эле.

– Не думаю, Тео. Это ничего не решит…

Судя по всему, это был не первый раунд спора.

– А что там насчет руки? – перебила их Этрейо. – Как так вышло, что она может действовать самостоятельно?

– Да по ошибке, – нехотя признал доктор Эле. – Я всегда сначала проверяю часть тела гальваническим током, прежде чем пришить ее на место. Ну, чтобы убедиться, что она достаточно свежая и находится в рабочем состоянии. Я случайно долбанул ее током такого напряжения, что рука стала… очень живой. И, к несчастью, самостоятельной. Она просто спрыгнула со стола и смылась. Мы с доктором Эльсинор пытались ее поймать, но не смогли. Я решил, что ничего страшного: гальванический заряд рано или поздно иссякнет и рука умрет. Мне и в голову не могло прийти, что она протянет так долго.

– И погляди, к чему это привело, – скорбно отозвалась доктор Эльсинор.

– Да уж, поглядите, – мрачно продолжила Этрейо. – Четверо человек мертвы, а пятого, невинного, собираются повесить. И рука, между прочим, до сих пор где-то шныряет. Мы должны изловить ее, пока она не убила кого-то еще – и пока не вздернули Ненормального Нормана.

Насколько она могла припомнить, у Бертийо ничего конкретно не говорилось о способах поимки сбежавших рук с преступными наклонностями. Но прежде чем стать полицейским, Этрейо два лета подвизалась дератизатором – охотилась на крыс, и принципы, по идее, должны быть те же самые. Нужна ловушка и приманка. С первым-то все просто, а вот со вторым… На что можно приманить руку? Этрейо снова пролистала в голове преступления… Нет, ну надо же быть такой идиоткой! Между ними есть связь – украшения! Калифский Душитель воровал только то, что мог носить, и вкус имел к дешевым побрякушкам. Нужна такая штука, которую тщеславная и любящая мишуру рука сочтет неотразимой. Решение нашла доктор Эльсинор, желавшая хоть как-то загладить свою вину. Что может быть лучше для руки, чем красивая вышитая перчатка? У нее в саквояже как раз такая есть.