Карта на коже - Стивен Рей Лоухед Страница 28

— Но ведь если бы она что-то там изменила, — теперь Кит начал догадываться о последствиях катастрофы, — то изменения могли бы распространиться по всей вселенной.

— Брось камень в пруд и посмотри, как волны расходятся по всему пруду, — предложил Козимо, а потом вдруг продекламировал: — «Нельзя цветка коснуться без того, чтобы звезду не потревожить».

Сэр Генри заинтересованно повернулся к нему.

— Кто это? Никогда не слышал.

— Это из стихотворения Фрэнсиса Томпсона {Фрэнсис Томпсон (Francis Thompson, 1859–1907): английский поэт.} — боюсь, он жил позже вашего времени. Но сказано здорово. А вот еще: «Невинная луна не только светит, но движет всеми волнами в морях». — Он опять повернулся к Киту. — Дело в том, что каким-то невинным на первый взгляд поступком твоя подружка может, как Пандора в старину, открыть шкатулку с такими бедами, что мало не покажется.

— Тогда нам лучше побыстрее ее найти, — сказал Кит. — Я знаю Вильгельмину. Наверняка она уже взбудоражила целое поле цветов.

ГЛАВА 12, в которой появляется значительный персонаж

Макао изнемогал под августовским солнцем. Море было абсолютно спокойным. Высокие корабли в Ойстер-Бэй, несколько тонких облаков в небе, лениво кружащие морские птицы — все это в точности воспроизводилось на морской глади. И ничто из этого не ускользало от полуприкрытых глаз У Ченьху, когда он сидел на низкой табуреточке перед входом в свой маленькую лавку на улице Белого Лотоса, над гаванью.

Маленький, шустрый человечек почтенного возраста, приземистый, закутанный в светло-зеленый шелковый халат, прислонясь к малиновому косяку двери, курил длинную глиняную трубку, отрешенно наблюдая, как ароматные завитки дыма лениво уплывают в небо. Время от времени он переводил взгляд на бухту, чтобы увидеть знакомое летнее зрелище: корабль, неторопливо входящий в гавань на веслах. В пасмурный летний сезон, когда боги спят, а погода совсем тиха, ветра часто не хватает парусам больших кораблей, поэтому их командам приходится грести — иногда много миль — чтобы войти в порт.

Корабль, конечно же, был португальским: пузатый корпус с тремя мачтами и длинным бушпритом. Видно, что он шел тяжело груженым, так что его тащили целых три буксира. Паруса висели на реях безжизненными тряпками. Вскоре доки проснутся и начнут возить товары на берег. Значит, в ближайшие несколько дней у грузчиков будут работа и деньги. И они принесут их Ченьху.

Моряки были основным источником дохода для У Ченьху, именно португальские моряки внесли основной вклад в формирование его скромного состояния.

Со своего высокого наблюдательного пункта на улице Белого Лотоса он наблюдал, как корабль швартуется, как с него спускают трапы. У основания трапов встали часовые. На палубе суетились люди. Прибыли местные чиновники: начальник порта с помощниками, несколько таможенников, главы крупных торговых домов и переводчик. За этим должен последовать обмен подарками, произнесение речей, подписание документов, и только после всего этого первые путешественники смогут ступить на берег.

Служащие императора отлично владели искусством бюрократии. Такие церемонии призваны были заморочить голову гостям, и заодно давали хлеб множеству людей, от магистрата до писарей. Чиновная иерархия соблюдалась неукоснительно. Династия Цин славилась своей бюрократией.

У Ченьху знал о бюрократии все. Как один из немногих частных предпринимателей, которым дозволялось напрямую торговать с иностранными дьяволами, он за долгие годы освоил свое дело до тонкостей. Все, от налоговых инспекторов до строительных чиновников, знали и уважали Дом У. Он следил за тем, чтобы нужные ладони оказывались вовремя смазаны нужным количеством денежной смазки, чтобы его бизнес шел гладко и с минимальным вмешательством.

У потер затылок, сдвинул на глаза соломенную шляпу от солнца, и продолжал наблюдать за кораблем. Скоро — если не сегодня вечером, то уж точно завтра или послезавтра — матросы найдут путь к его дверям. Можно было бы послать парней в порт, чтобы ненавязчиво сообщить матросам о том, где их обслужат по высшему разряду. Нет, лучше послать девушку. Морякам нравились молодые девушки, и они готовы была идти за ними куда угодно.

Нет, рано еще. Надо подождать и понаблюдать. Если посетителей окажется мало, тогда можно и девушку послать.

Чэньху докурил трубку и легонько постучал чубуком о ножку табурета, вытряхивая пепел, затем встал и ушел в лавку. Снял шляпу, достал маленький железный чайник, налил воды, встал на колени у очага и поставил чайник на шесток. Уселся, скрестив ноги, и стал ждать с закрытыми глазами. Услышав звук закипающей воды, отсчитал из мешочка на поясе девять зеленых листьев и бросил их в кипящую воду. Через несколько мгновений лавку наполнил знакомый аромат. У снял чайник с углей. Он как раз наливал свежий напиток в крошечную фарфоровую чашечку, когда в комнате потемнело. В дверном проеме маячил силуэт крупного мужчины.

По неуклюжей позе хозяин лавки сразу узнал гайдзина. Он вздохнул, вылил чай обратно в чайник, встал, спрятав руки в широких рукавах халата, и шаркающей походкой, долженствующей изображать смирение, двинулся к двери.

— Удачи вам, — сказал он на своем лучшем португальском. — Входите, пожалуйста. — Он низко поклонился гостю.

— Пусть удача сопутствует вам во все ваши дни, — произнес посетитель знакомым голосом. Он перешагнул порог и начал снимать обувь.

— О, Маста Атту! Это вы! — воскликнул китаец.

— Да, вот вернулся, — ответил темноволосый джентльмен с почтительным поклоном. Плавно перейдя на английский, он сказал: — Расскажи мне, старый друг, как поживает Дом У?

— Все в порядке, Маста Атту, — ответил Чэньху, раздвинув в улыбке губы, испачканные бетелем. По-английски он говорил почти так же хорошо, как на португальском. За долгие годы он в совершенстве изучил оба языка. — А теперь и вовсе все будет замечательно, раз вы здесь.

— Я тоже рад тебя видеть, Чэньху, — ответил Артур Флиндерс-Питри с широкой улыбкой. — Ты неплохо выглядишь. А как твоя дочь, Сяньли? Надеюсь, с ней все в порядке?

— Все замечательно, Маста Атту. Она порадуется вашему возвращению. Я немедленно пошлю за ней.

— Конечно, я бы с удовольствием повидал ее, только потом, — сказал англичанин. — Есть кое-какие дела.

— Как скажете, — У поклонился.

— Тогда не будем откладывать! — Артур говорил слишком громко для маленькой лавки. — Мне не терпится сделать новый рисунок.

— Сюда, пожалуйста, — хозяин пригласил гостя за ширму. Там