Баба Люба. Вернуть СССР (СИ) - Фонд А. Страница 3

Что было дальше — не помню.

Причём это так странно — я ведь точно знаю, что вышла к пожарной части, потому что там есть такая колдобина на тротуаре, и я всегда стараюсь смотреть там внимательно, чтобы на неё не вступить, а то так и каблук оставить можно.

А потом опа — и я уже здесь, на улице Ленина, среди серых домов и серых людей.

Чертовщина какая-то!

Мне когда-то операцию делали под наркозом, так там также было: вот я лежу, врач меня что-то спрашивает, я пытаюсь ответить и сразу — раз, и опять врач уже говорит, «всё прошло хорошо, встаём аккуратно и на кресло пересаживаемся». Но там был наркоз. А сейчас что было? Но то, что что-то было — это точно. Потому что я вышла из дома за сорок минут до начала рабочего дня. Идти мне примерно полчаса. Я до пожарки дошла где-то минут за десять. А здесь уже на часах было почти девять. То есть минут двадцать — двадцать пять куда-то у меня вылетели.

От всех этих воспоминаний сердце у меня опять забилось. Так, нужно где-то присесть и успокоиться.

Я таки обнаружила невдалеке пусть не лавочку, но небольшой парапет у одной из витрин. Пусть извиняют, но раз лавочек нету, сяду хоть там. Не на дороге же мне садиться.

Я подошла, смахнула пыль и сухие прошлогодние листья и уселась.

Фух. Вот так уже лучше.

Немного отдохну, минут десять, и пойду дальше искать.

Как-то здесь совсем безлюдно. Сердитый дедок ушел, а больше спросить и не у кого.

Сумку я поставила на землю, а вот газета так и была у меня в руке.

От нечего делать, я машинально развернула листы (нет, прикладывать к голове я и не собиралась, просто решила отвлечься). Я глянула на неё и глаза полезли на лоб: на первой странице стояла дата — 2 марта 1992 года!

Интерлюдия 1

— Ты что творишь, придурок? — возмущенно прогудел густой бас, настолько низкий, что аж уши закладывало и хотелось срочно выдохнуть и продышаться.

— Но ведь хорошо же всё получилось, — хихикнул второй голос, чуть повыше и с красивым стеклянным отливом.

— Да ты хоть понимаешь, что если Он узнает, то что потом будет? — прошипел первый.

— Не узнает Он, — сотней хрустальных колокольчиков рассмеялся второй.

— Ты зачем это сделал⁈ Ты хоть понимаешь, что ты натворил⁈

— Да ладно тебе! Не боись! Зато спор хоть на этот раз выиграю я! — второй голос явно был в восторге.

— Нельзя с людьми так поступать, — укоризненно вздохнул первый.

— И где это написано? На каменных скрижалях этого точно нету.

— Но есть же здравый смысл в конце концов! Порядочность! Морально-этические нормы!

— А у меня всё по смыслу и всё морально…

— Очень остроумно — взять первую попавшуюся тётку, закинуть её в прошлое и ожидать, что она не только освоится, но и развернет всю историю вспять!

— Да ты просто этих пенсионеров не знаешь.

— Ой, что там знать — таблетки, клизмы и кроссворды по дороге на дачу.

— Давай ещё и с тобой поспорим?

— Ты, небось, какую-то особенную пенсионерку выбрал, да? — с подозрением прогудел первый голос.

— Сам же говорил — первую попавшуюся…

— Она имеет какие-то особые знания? Умения? Возможно, спецназ по молодости?

— Нет, работает в магазине — вот все её знания и умения. Ну, может, вязать ещё может, но я не уверен. Хотя все пенсионерки умеют вязать шарфики и выращивать кабачки.

— И как она, по-твоему, умея выращивать кабачки, сможет вернуть такую огромную страну обратно?

— Сможет! Вот увидишь!

— Ты ей, может, какие-то особые навыки дал?

— Вообще ничего, перекинул, в чём была. Только данные в паспорте изменил, да и то, немножко.

— Не верю!

— Сам увидишь. Стартовые условия — в огромном минусе.

— Ай, ладно, давай тогда спорить…

Глава 2

Наверное, минут пять я тупо пялилась на газету и не знала, что думать.

Дичь какая-то!

Может, старик какую-то б/ушную газету мне подсунул? Типа розыгрыш такой? Хотя на юмориста он совсем не похож. В то, что газета свежая, сомнений не возникало — пока я разворачивала, у меня пальцы стали серыми от типографской краски. А там, между прочим, свинец. Надо хоть влажной салфеткой руки протереть.

И тут я обратила внимание, что моей сумочки, с которой я всегда хожу — нету. Зато рядом стоит огромный клетчатый баул.

Я ненадолго зависла, пытаясь осознать масштаб катастрофы, но потом-таки вспомнила, что прихватила его, когда шла на работу. По дороге планировала к церкви отнести, там пункт сбора для нуждающихся. А мы с девчатами как раз вчера глобальное расхламление дома провели и всё ненужное напихали сюда. Вот я и прихватила.

Фух, ну хоть не всё забываю. Кое-что баба Люба-таки помнит!

И заодно я вспомнила, что сунула свою сумочку в баул, так нести было удобнее.

Вот и ладушки. А то уж испугалась.

Я открыла баул, вытащила сумочку и принялась искать влажные салфетки.

Через миг мои старания увенчались успехом. А ещё через миг я опять была в прострации — сидела и тупо пялилась на паспорт.

Капец! Паспорт не мой!

Вот точно говорю — не мой!

Спина моментально взмокла. Трясущимися руками я принялась судорожно перелистывать страницы. Так-то ФИО, дата рождения — всё совпадает. Всё верно — Любовь Васильевна Скороход, родилась 1 апреля 1942 года.

Стоп!

А вот здесь несовпадение. Я родилась 1 апреля 1962 года. А здесь на двадцать лет разница.

Но фото! Фото моё! Правда я его потом поменяла, но после сорока пяти лет у меня было точно такое же фото!

Я смахнула испарину со лба и принялась исследовать паспорт дальше.

Информация на следующей страничке повергла меня в ещё больший шок. Прописка. Я была прописана в городе Калинов.

Что это за город такой? И где он находится? Я точно знаю, что никогда о таком даже не слышала.

Листаем дальше.

А дальше вообще начинались чудеса.

Во-первых, я была замужем. Некий гражданин, Пётр Иванович Скороход, 1938 года рождения, являлся моим законным супругом.

Это что, ему сейчас 86 лет?

Кошмар какой.

Нет, я, конечно, после того, как мой Гришенька десять лет назад умер от инфаркта, монашкой не была, но замуж больше не выходила. Ни разочку! Мамой клянусь!

Но последняя запись меня вообще потрясла. Судя по этой страничке, вместо моего сыночка Пашки, у меня было двое других детей — Анжелика Петровна Скороход, 1976 года рождения, и Ричард Петрович Скороход, 1980 года рождения.

Это ж какую фантазию нужно было иметь, чтобы дать детям такие имена⁈

Если ещё сами имена, худо-бедно можно было воспринимать почти даже без смеха, то сочетание с фамилией, а особенно с отчеством, просто убивало наповал. Даже если Анжелика Петровна выйдет замуж и сменит фамилию Скороход на более благозвучную, то все равно Петровной она останется. А вот Ричарду повезло гораздо меньше.

Не успела я обдумать эту мысль, как меня словно током ударило — это же что, получается, я родила Анжелику Петровну Скороход в четырнадцать лет?

Да нет, бред какой-то…

Хотя это я считаю от своей даты рождения, а если посчитать от паспортной, то получается я родила её в тридцать четыре, а Ричарда — в тридцать восемь. Поздновато конечно, но хоть не в четырнадцать.

Размышлять дальше о таких превратностях судьбы мне помешал ветер. Холодный, колючий, он поднялся внезапно и сейчас пронизывал меня до костей. Я поёжилась, запахнула воротник пуховика поглубже и поняла, что нужно отсюда уходить и то срочно.

Но только куда уходить?

Так как «Пятёрочки» я не нашла (да и всё равно опоздала уже), и, судя по заверениям местных людей, они даже о ней не слышали, значит нужно идти домой, согласно месту прописки. А там уже разбираться по ситуации.

Я опять полистала паспорт. Проживаю я в городе Калинов на улице Комсомольской, дом четыре, квартира девять.

Вот туда и пойду.

Я вернулась обратно на параллельную улицу, она была более оживлённой. Теперь нужно спросить дорогу на Комсомольскую. После досадного фиаско с пожилой женщиной и сердитым дедком, я решила с пенсионерами больше не связываться.