Макс Мах - В полусне Страница 31

— Нет.

— Верю! Впрочем… Речь шла, кажется, о своего рода маскировке. Так, что, прибегнув к магии, вы начинаете выглядеть совсем не так, как должны. Маска. Чужая личина, где-то так! Но иногда — и по разным причинам — плетение распадается и маска спадает…

— А вторая причина? — с надеждой спросил Герт, поскольку первая к его случаю явно не подходила. Он ведь не маску надел, а в чужое тело попал.

— Значит, нет? Что ж… кое-кто утверждает, что со времен «до Потопа» в Ойкумене сохранились вещи силы. Не буду врать, что знаю, что это такое. Но те, кто рассуждает о подобных вещах, полагают, что предметы эти созданы первородными и служат только им. Простые же смертные, взявшиеся колдовать с помощью сих магических инструментов, расходуют слишком много жизненных сил. И, если не умирают сразу, то успевают состариться раньше, чем закончится их волшба. Так рассказывают.

— Спасибо! — сухо поблагодарил собеседника Герт. — Но, похоже, должно существовать и какое-то другое объяснение.

— Возможно, — пожал плечами Ремт Сюртук. — Все возможно… Возможно даже, что я воспользуюсь вашим любезным предложением, лорд ван Холвен, — улыбнулся он. — А там, глядишь, я сведу вас с моим приятелем… Он чернокнижник, знаете ли…

«И зовут его ди Рёйтер?»

— Как зовут вашего друга?

— Упс! — ухмыльнулся Ремт Сюртук. — Вы и его знаете?

— Пока я не знаю ничего, но если вы скажете…

— С какой стати?

— Ради всего святого! — взмолился Герт, хотевший получить хоть один ответ на множество вопросов, возникших у него в ходе этой более чем странной беседы.

— Жаль вас разочаровывать, — пожал плечами собеседник, — но у меня нет ничего святого.

— Вы атеист? — вполне искренне ужаснулся Герт.

— Ну, не до такой же степени! — рассмеялся рыжий. — Скорее всего, меня следует считать шаманистом.

— Верите в духов?

— В одного! И довольно разговоров, лорд ван Холвен. У вас же во рту пересохло!

И в самом деле, о голоде и жажде Герт как-то забыл, но стоило ему об этом напомнить…

— Вижу, что угадал, — ухмыльнулся Ремт Сюртук. — Давайте вернемся к нашим «ребятишкам», и я угощу вас отличным вином! Идет?

Герт все-таки поел этим вечером мяса и выпил вина, но не один, как предполагал прежде, а в компании супругов де Бройх и Ремта Сюртука. Впрочем, Ремт почти не ел, да и пил на удивление мало. Странный человек, одним словом, но у каждого свои скелеты в шкафу. А с печеным на вертеле ягненком они управились и втроем. Сколько там и было-то того мяса? Костей и то больше!

Однако ели по большей части молча. Разговор не клеился, и за столом витало чувство неловкости.

— Кстати, Карл, — спросила вдруг Маргерит, — что вы делаете в Кхе Кхоре?

— Приехал на Большой маскарад.

Это было очевидно, но нужно же поддерживать разговор!

— Так вы будете на маскараде? — вежливо поинтересовался Зандер. — Вас пригласил король?

— Не думаю, что его величество знает о моем существовании, но одна знакомая дама замолвила за меня словечко. Да, я буду на маскараде, а вы?

— Мы тоже! — улыбнулась Маргерит. — Господин Сюртук достал для нас приглашение!

— Что ж, — Герт встал из-за стола и вежливо поклонился, — увидимся в замке!

На этом и расстались.

Фарфоровые маски. Серебряные личины и лица из набивного шелка. Бархатные полумаски и расписные платки, закрывающие лицо до глаз.

«Чужой в стране чужих…»

В парке горели факелы и костры. Было жарко и светло, и всё — предметы и люди — было окрашено в огненные тона: листва деревьев и гравий дорожек, мраморные статуи и прогуливающиеся по аллеям дамы и кавалеры. Блики пламени играли на неживых лицах, отражались в золоте и драгоценностях, в глазах, прячущихся за прорезями масок. Тут и там повара жарили мясо и запекали рыбу, на декорированных цветными тканями столах были расставлены блюда и подносы с закусками, вазы с первыми фруктами и кувшины с вином.

Герт шел среди людей, которых не знал и которым был незнаком. Серебряная маска скрывала лишь верхнюю часть лица, лоб и нос. Рот он оставил открытым, чтобы есть и пить без опасения быть узнанным, хотя от кого прятался и зачем, не знал и сам. Он подошел к одному из буфетов, спросил у слуги бренди, но получил виноградную водку, что тоже неплохо, но не совсем то, чего хотел Герт. Выпил, постоял, переживая прохождение огненной волны, оценил послевкусие, пришедшее после того, как его отпустило, и закусил крохотным пирожком с изюмом и корицей.

— Я узнала тебя, маска! — он не слышал этого голоса раньше, но узнал легкий, почти неуловимый акцент.

— Я видел тебя сегодня в городе, — ответил Герт, оборачиваясь к женщине с великолепно расписанным фарфоровым лицом. — Ты красавица!

— Ты знаешь алвагир? — удивилась маска, и было от чего. Оказывается, Герт непроизвольно заговорил с ней на языке альвов.

— Как видишь, — чуть поклонился Герт. — Как ты меня узнала?

— Ты двигаешься иначе, чем другие, а как ты узнал меня?

— Акцент…

— Акцент? Боги! Я живу здесь уже двадцать лет!

— Очень легкий, — признал Герт.

— А вот твой говор я не различила. Откуда ты? Хотя о чем я спрашиваю? Ты же не альв.

— Я жил с альвами… долго… далеко на востоке.

— В Вейской земле?

— Да, — подтвердил Герт. — Ты одна или с кавалером?

— Я замужем.

— Муж знает?

— Нет, да и незачем… но он стал стареть.

— А ты нет…

— А я нет. Ты же знаешь…

Он знал. Альвы живут дольше, чем люди, и стареют медленно.

— … Придется уйти. Вот дети подрастут, и пойду.

— Куда?

— Не решила пока, но, наверное, в Решт или Ливо, подальше от этих мест.

— Возможно, я буду тогда в Реште или Чеане, — осторожно сказал Герт. — Не знаю пока, как меня будут звать, но ты всегда будешь желанной гостьей. Увидишь меня, узнаешь — приходи! Помогу, чем смогу.

— Знаю, не обманешь, — женщина сделала еще шаг, приблизившись к Герту вплотную, и подняла неживое лицо вверх — Хочешь меня?

Соблазн был велик. Прожив с альвами полжизни, он так и не завел себе женщину из них.

— Только поцелуй!

— Ты решил. Пойдем!

Они легко растворились в тенях и вскоре оказались в полумраке за огромным кустом сирени. Красавица подняла маску, открывая лицо, и Герт поцеловал ее в губы, впервые узнав вкус альвского поцелуя.

«Счастливец!» — подумал он о ее муже и разорвал поцелуй.

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! — сказал он, отступая от женщины.

— Ты полон магией, кавалер! — прошептала она через мгновение. — И твой поцелуй, словно кубок крепкого вина. У меня кружится голова. Прощай! — И альва исчезла среди деревьев.

«Надо же!»

Раньше ему никогда не приходило в голову, что альвы могут вот так запросто жить среди людей. Казалось, что между двумя расами воздвиглась непреодолимая стена. И дело даже не в вековой вражде конкурирующих видов. Предполагалось, что иные — древняя кровь Ойкумены — не зря так называются. Они другие. Иные. Отличные от меня и тебя. Оказалось, ошибка. Могут жить среди людей, и живут. И дети общие родятся. Так в чем, спрашивается, отличие? В размерах, красоте, длинном веке?

Герт был рад знакомству. Увидев и опознав альву сегодня днем в городе, он удивился, но, разумеется, у него даже мысли не возникло, подойти, познакомиться, спросить, кто она и откуда. Подумал с сожалением — не судьба, и пошел своей дорогой. Но у Судьбы оказались другие планы. Свела, познакомила, и, знать, не случайно и неспроста. У Герта, вообще, ничего случайного в жизни теперь не происходило, и он снова подумал о шлейфе удачи, что тянется за ним с того самого мгновения, когда болт, нацеленный ему в спину, пролетел мимо…

Звучала музыка. Много музыки. В разных местах парка и в самом замке играло сразу несколько оркестров. На площадке перед лестницами, поднимающимися к замковому двору, танцевали сарабанду, в двусветном зале дворца — павану.

— Танец, кавалер? — Герт узнал ее и по голосу и по запаху, да и фигуру Бебиа не смогла скрыть.

Роскошное тело в расписных шелках. Есть на что посмотреть, и обнять ее настоящее удовольствие. Но Бебиа не хотела обниматься, она хотела танцевать. Впрочем, сарабанда танец соблазнения и не исключает возможности обнять партнершу.

Герт увлекся. Танцевать оказалось таким же безумием, как любить. Нежность и страсть входили в тело со звуками музыки, растворялись в крови, кружили голову. Шаг, еще один, перехват рук, и свободная рука скользит по бедру женщины. Они сближаются, и он чувствует грудью ее грудь, и жар тел проникает сквозь все слои ткани, сколько бы их ни было, а под ладонью упругий зад…

— Ты собираешься отыметь меня прямо здесь посреди танца?

Нет, разумеется. Не собирается. Это просто безумие.