Доктор Кто. 11 историй (сборник) - Гейман Нил Страница 31

Оно открыло зубастый рот, находящийся на том самом месте, где оканчивался подбородок Аннабель, и заговорило мягким печальным тоном, услышав который, Джонни сразу подумал о грустной корове. Тихий, странный голос почему-то услышали все.

– Вы лысый, – сказал голос. – А ваша жена не уехала в гости к сестре в Бока Ратон. Она сбежала с мистером Эдмундсеном из булочной. Все это знают, да.

– Было так тихо, что комар икнул бы – стало бы слышно, – рассказывала потом Нетти. Действительно, так и было. Лицо директора Маршалла с каждой секундой краснело все сильнее и сильнее.

– Как ты смеешь! – наконец вскричал он.

– Это всего лишь правда, – блестя глазами, ответила ему Аннабель. – Разве ВЫ можете наказывать кого-то за правду?

Глаза директора Маршалла расширились, и он потерял дар речи. За эти короткие мгновения все успели подумать, что ведь да, правда, директор Маршалл лысый, и действительно миссис Маршалл была одним из самых частых посетителей булочной, прежде чем булочная загадочным образом закрылась, а миссис Маршалл «отправилась» к сестре погостить.

Конечно, Аннабель не допустили до занятий и отправили домой, обещая дальнейшие дисциплинарные взыскания. И она ушла, напоследок объявив, что в магазине ее матери есть целая партия Правдоговорителей, если вдруг кто-то решит себе купить такого же.

Дальнейшие дисциплинарные взыскания так и не последовали. Родители Аннабель были самыми богатыми, самыми влиятельными и, честно говоря, самыми пугающими людьми в городе. И пусть никто на самом деле не любил мистера Эклина (Да и кто бы смог? Этот пижон, сорящий деньгами с самодовольством жителя большого города, снес самый большой особняк в городе, чтобы поставить на его месте другой. И это во время войны!), ни один не осмелился противостоять ему. Хотя Правдоговорителей официально и не разрешили к ношению в школе, это не остановило толпы людей, молодых и старых, мужчин и женщин, всех, у кого действительно были на них деньги, и тех, у кого на них денег не было, от того, чтобы быстро скупить их.

«Твоя задняя часть слишком широка для этого платья», – мог услышать Джонни с тротуара, выкидывая объедки с тарелок в столовой. Женщина, чья задняя часть была упомянута, обернулась бы в ужасной злобе, но мужчина позади нее пожал бы плечами с хитрой ухмылкой, которую не мог скрыть Правдоговоритель у него на подбородке. «Эти скверные создания, – сказал бы он. – Но разве поспоришь с правдой?»

В этот момент в разговор вступил бы Правдоговоритель самой женщины: «У тебя изо рта вечно воняет, как от мертвеца. И никто не верит, что у тебя плоскостопие, из-за которого тебя не взяли в армию, как остальных наших храбрых солдат».

Они разошлись бы, злые и подавленные, но жаждущие причинить правду кому-нибудь еще.

За две недели продаж Правдоговорителей маленькая тюрьма Темперанс наполнилась арестованными за акты насилия. Некоторые драки случались между людьми, которые до этого всю жизнь дружили. Небольшой суд снова и снова разбирал бракоразводные дела пар, которые жили счастливо еще со времен, предшествовавших Великой Депрессии. Городской совет умолял мистера Эклина прекратить продажи «проклятых созданий», но он ответил, что не видит этому причин, поскольку все это лишь…

– …мимолетная блажь. Все мы скоро заинтересуемся чем-то еще. Например, вы слышали об этой новой штуке, под названием «хула-хуп»? Всего доллар девяносто девять центов в магазине…

Но, как и многие другие влечения, которых не поняли старшие – т. е. все, кому больше двадцати, – Правдоговорители обрели новый, нелегальный, но бурно развивающийся рынок сбыта среди школьников Темперанс. Их матери и отцы быстренько возвращали Правдоговорителей в магазин (естественно, безо всякой компенсации), но среди школьников новая субкультура процветала. В «Горизонте», единственном кинотеатре Темперанс, толпы юнцов занимали места, ожидая, пока погасят свет, чтобы тихо надеть Правдоговорителей, отвергнутых старшими или, в редких случаях, «сэконд-хэнд», купленный из-под полы в магазине Эклинов за собственные деньги. Миссис Эклин всегда была готова закрыть глаза на мелкие нарушения, когда речь заходила о деньгах.

Все, с первых рядов и до галерки, внимательно слушали не новостные ленты, а так называемые Сеансы Правды.

– Ты нравишься Трою Дэвису, но не настолько, как тебе бы хотелось, и не в том смысле, в каком бы хотелось.

– Ты думаешь, что у тебя прическа, как у кинозвезды Вероники Лейк, а вот остальные у тебя за спиной сравнивают ее с лошадиной гривой. И говорят это не в качестве комплимента.

– Ты слишком эгоистичен и шумен, твои друзья падают духом, когда ты приходишь.

– Россказни Троя Дэвиса насчет того, как он настолько близко подкатил к Дебби Мэдисон, что ей пришлось уехать, – ложь.

– У тебя еле заметный запах, и люди об этом шепчутся.

– Все знают, что твой отец – пьяница.

– Твои бедра действительно такие жирные, как ты думаешь.

– Ты, Трой Дэвис, скрываешь ото всех свою привязанность к другому парню из баскетбольной команды, что, по большей части, неприемлемо в обществе в этом месте и в это время.

Сеансы Правды обычно возглавляла, конечно же, Аннабель Эклин, которая всякий раз выбирала себе новую жертву. Но, на самом деле, ведь это же не она сама, это совершенно ей не подчиняется, верно? Это же Правдоговоритель открывает все эти истины. В конце концов, против правды не пойдешь, ее не скроешь, от нее не открестишься. Иногда после Сеансов одних изгоняли из привычного круга общения, а другие решали до конца учебы сидеть в разных концах класса друг от друга. Или бывало, например, как с Троем Дэвисом: когда выяснилось, что он солгал о своем возрасте, его сразу же отправили за океан. А если люди навсегда уезжали из города – что ж, наверное, Темперанс сможет без них прожить, так ведь?

Джонни никогда не бывал на Сеансах Правды. Слишком низко он стоял в пищевой цепочке школьников. Невысокий, выглядящий чужаком, да еще с фамилией, которая висела на нем, как мешок зерна. Честно говоря, он был слишком незаметным, чтобы его засекли радары таких, как Аннабель Эклин.

Однако это скоро изменится. О да, скоро изменится…

Ведь Джонни знал, что Мариса ходит на Сеансы Правды, хотя и не думал, что она является там ключевым персонажем. Просто хвалится жемчужно-розовым Правдоговорителем, который ей на день рождения подарил отец.

Прекрасная, высокая, изящная Мариса. С одной случайной веснушкой на лице, волнистыми светлыми волосами и какой-то иномирностью, что делает ее похожей на ангела.

Джонни скорее умер бы, чем произнес все эти слова вслух.

Но не удивится ли она, если Джонни появится на галерке со своим собственным Правдоговорителем?

– Эта старая штука? – спросит он.

И ни за что не скажет, что купил подержанного у Нетти.

(В свою очередь, Нетти и на милю не приблизится к Сеансу Правды, и Джонни знал, что она не пошла бы туда, пригласи ее хоть сама Аннабель Эклин. Иногда Джонни совсем не мог понять Нетти.)

– Странная сегодня штука произошла, – сказала его мама, вешая пальто на крючок в кухне. Джонни чистил две картофелины на ранний ужин, перед тем как отправиться на вечернюю смену в закусочную мистера Финнегана. Мать всегда возвращалась с фабрики, пропахшая железом и маслом, и к тому времени, как она помоется в воде, которую он заранее согрел ей на плите, ужин должен быть готов. Они поедят, Джонни пойдет обратно на работу, а мать займется шитьем, которое берет на дом, чтобы подзаработать еще денег. Иногда к ней заходит мама Нетти. Не единожды он, вернувшись домой, заставал их уснувшими на стульях, с чашками «военного кофе» на столе и недоделанным шитьем на коленях.

– Какая странная штука? – спросил Джонни, когда мама не стала продолжать. Он нарезал вторую картофелину на куски и бросил в кипящую воду.

– Что? – переспросила мать, отвлекшись. Он поглядел в ее сторону. Она смотрела на фотографию отца, висящую на двери, касаясь ее пальцами и ничего не говоря. Несмотря на их фамилию и на то, что деды Джонни с обеих сторон были стопроцентными немцами, у отца не было проблем с тем, чтобы пойти служить в армию США. Теперь он воевал в Европе с людьми, которые вполне могли приходиться им дальними родственниками. Смешно выходит с этой войной, а?