Гимн Лейбовичу (Другой перевод) - Миллер-младший Уолтер Майкл Страница 34

А тем временем, думал дом Пауло, мы не дадим забыть о тех, кто хранил тлеющую искру, пока мир спал. Он остановился и огляделся: на секунду ему показалось, что он слышит испуганное блеяние козы Поэта.

Спускаясь в подземелье, он слышал только крики, доносящиеся из подвала. В камень кем-то были вбиты стальные прутья. Запах сырости смешивался с запахом старых книг. Лихорадочная суета явно не ученой деятельности заполняла библиотеку. Торопливо пробегали послушники с какими-то инструментами, другие, сбившись в кучку, изучали план подвала, третьи двигали столы и скамьи, тянули какое-то самодельное устройство, потом, раскачивая, устанавливали его на место. Вся эта сумятица удваивалась тенями, которые лампа отбрасывала на стены. Брат Армбрустер, библиотекарь и ректор Книги Памяти, мрачно наблюдал за всем этим из отдаленной ниши между полками, скрестив руки на груди, Дом Пауло старался не встречаться глазами с его укоризненным взглядом.

Брат Корнхауэр подошел к своему аббату с растянутой до ушей улыбкой энтузиазма.

— Ну, отец аббат, скоро мы получим свет, которого еще не видел никто из ныне живущих.

— Сказано не без гордыни, брат, — заметил дом Пауло.

— Гордыня, домине? Применить для доброго дела то, что мы изучили?

— Я имел в виду вашу спешку с запуском этой установки, чтобы произвести впечатление на некоего ученого, прибывающего к нам с визитом. Но это неважно. Давай-ка посмотрим на твое инженерное чудо.

Они подошли к машине. Она не напоминала аббату ничего толкового; казалось, что некий палач-изобретатель построил хитрый станок для пыток узников. Ось, служащая валом, шкивами и ремнями соединялась с крестовиной. Четыре тележных колеса были установлены на оси в нескольких дюймах друг от друга. Их толстые металлические ободы были пересечены канавками, в которых лежали «птичьи гнезда» из медной проволоки — ее вытянули из монет в кузнице Санли-Бувитса. Дом Пауло отметил, что колеса могли свободно крутиться над землей, поскольку не касались ее поверхности. И неподвижные металлические детали — наверное, тормоза — напротив ободов, также не соприкасались с ними непосредственно. Эти детали были обмотаны многочисленными витками проволоки — «полевые катушки», так называл их Корнхауэр. Дом Пауло с важностью кивал головой.

— Это будет самое значительное достижение в области физики, сделанное в нашем аббатстве с тех пор, как мы построили печатный станок, — рискнул предположить Корнхауэр не без гордости.

— Будет ли оно работать? — поинтересовался дом Пауло.

— Я готов поставить на него месяц дополнительной домашней работы, мой господин.

«Ты уже поставил на него значительно больше», подумал аббат, но не произнес этого вслух.

— Откуда же будет происходить свет? — спросил он, внимательно разглядывая странное сооружение.

Монах рассмеялся.

— О, для этого у нас есть специальная лампа. То, что вы видите здесь, это только «динамомашина». Она выработает электрический ток, который зажжет лампу.

С грустью дом Пауло созерцал площадь, занятую «динамомашиной».

— Этот ток, — пробормотал он, — вероятно, нельзя получить из бараньего жира?

— Нет, нет… Электрический ток, это… Вы разрешите мне объяснить?

— Лучше не нужно. Естественные науки — не моя область. Я оставляю их для твоей более молодой головы.

Он быстро отступил назад, чтобы его не ударило балкой, которую торопливо несли два плотника.

— Скажи мне, — спросил аббат, — если, изучая писания времен святого Лейбовича, ты смог научиться конструированию такой штуки, почему же никто из наших предшественников не посчитал нужным сделать это?

Монах на минуту замолк.

— Это нелегко объяснить, — сказал он наконец. — Честно говоря, в текстах, которыми мы пользовались, нет прямых указаний по конструкции динамомашины. Скорее можно сказать, что информация была растворена в массе отрывочных текстов, и ее следовало извлечь из них с помощью дедукции. Но при этом мы также пользовались некоторыми недавно разработанными теориями, а наши предшественники не имели такой теоретической информации.

— А вы имеете?

— Да, конечно, теперь, когда у нас есть такие люди, как… — Его тон стал глубоко почтительным, он даже сделал паузу, прежде чем произнести имя. — Как дон Таддео.

— И теперь вы получили необходимые дополнительные данные?

— Да. Недавно несколько философов занялись разработкой новых физических теорий. Среди них были и труды… труды дона Таддео. — Дом Пауло снова отметил почтительность тона. — Они дали нам необходимые рабочие аксиомы. Его работа о движении электрического тока, например, и его теория преобразования…

— Тогда ему будет приятно увидеть практические приложения своих трудов. Но могу я спросить, где сама лампа? Я надеюсь, что по размерам она не превосходит динамомашину?

— Вот она, домине, — сказал монах, вынув из стола небольшой предмет. Он выглядел как держалка для пары черных стержней и винта с барашком, который регулировал расстояние между ними.

— Они сделаны из угля, — пояснил Корнхауэр. — Древние назвали бы это «дуговой лампой». У них были лампы другого типа, но у нас нет материалов, чтобы их сделать.

— Изумительно. Откуда же должен исходить свет?

— Отсюда.

Монах указал на зазор между углями.

— Это должно быть совсем крошечное пламя, — сказал аббат.

— Да, но зато какое яркое! Я полагаю, ярче, чем сотня свечей.

— Невозможно!

— Вы находите это слишком впечатляющим?

— Я нахожу это слишком абсурдным. — Заметив, что его слова задели брата Корнхауэра, аббат поспешно добавил. — …Когда подумаю, как мы вполне обходились воском и бараньим жиром.

— Я не был бы удивлен, — робко предположил монах, — если бы древние использовали их в алтарях взамен свечей.

— Нет, — сказал аббат. — Наверняка нет. Это я могу сказать тебе совершенно точно. Будь добр, немедленно выкинь из головы эту идею, и никогда даже не вспоминай о ней.

— Хорошо, отец аббат.

— Ну, а теперь скажи мне, где мы повесим эту штуку?

— Гм… — брат Корнхауэр умолк, оценивающим взором окинул мрачный подвал и признался: — Я еще не думал об этом. Я полагаю, что она должна висеть над скамьей, где будет работать дон Таддео.

«Почему он всегда делает паузу перед тем, как произнести его имя?» — с раздражением подумал дом Пауло.

— Давай лучше спросим об этом у брата Армбрустера, — решил аббат и, заметив внезапное огорчение монаха, добавил: — В чем дело? Разве вы с братом Армбрустером?..

Корнхауэр состроил виноватую гримасу.

— Каюсь, отец аббат, однажды я проявил несдержанность в отношению к нему. О, мы просто поговорили, но… — монах пожал плечами. — Он не желает ничего трогать с места. С ним нелегко поладить. Он наполовину ослеп от чтения при тусклом освещении, а все твердит, будто наша работа — от диавола. Я не знаю, что ему сказать.

По мере того, как они пересекали комнату, направляясь к нише, где укоризненным изваянием стоял брат Армбрустер, дом Пауло все больше хмурился.

— Ну, теперь вы получили все, что хотели, — сказал библиотекарь Корнхауэру, когда они приблизились. — Когда же вы создадите механического библиотекаря, брат мой?

— Мы отыскали указания на то, что такие аппараты и вправду существовали, — проворчал изобретатель. — В описаниях Аналитической Машины мы нашли ссылку на…

— Довольно-довольно, — вмешался аббат. — Затем он обратился к библиотекарю: — Дону Таддео понадобится место для работы. Что вы можете предложить?

Армбрустер ткнул пальцем в нишу, где лежали книги по естественным наукам.

— Пусть он читает здесь, на аналое, как и все прочие.

— А что, если на свободном месте создать ему кабинет, отец аббат? — поспешно предложил Корнхауэр. — Кроме письменного стола ему понадобятся счеты, грифельная доска и чертежный стол. Мы могли бы отгородить все это временными щитами.

— Я полагаю, что ему понадобятся заметки братьев ордена Лейбовича и более ранние тексты? — подозрительно осведомился библиотекарь.