Горец. Гром победы - Старицкий Дмитрий Страница 34

Дальше мою речь заглушила Элика, с упоением стрелявшая уже из второй машинки Гоча, сразу сделанной в виде неразборного пистолета-пулемета. Скелетный приклад со «щекой» и деревянным цевьем под стволом, и даже полуторакратный оптический прицел, выставленный далеко вперед, по-скаутски. Ствол у этого пистолета-пулемета был еще длиннее, чем у разборной модели. С миниатюрным дульным тормозом, с которого при стрельбе срывались огненные струи крест-накрест.

– Имрич, а «щеку» зачем на прикладе сделал? Снайперской стрельбы все равно из пистолета-пулемета не добиться, – задумчиво покачал я головой.

– Так целиться с оптикой удобнее, да и в лоб не получишь затвором, – ответил он.

– Аргумент. Особенно про лоб, – улыбнулся я и выдал свои сомнения: – Но наши генералы оптику сочтут лишней. Давно ли они у нас даже винтовку рассматривали не иначе как стреляющее копье. Если кто и оценит, так все тот же Молас. Он у нас продвинутый. Да и люди у него подготовленные. Не вижу я перспектив большой серии. Патентуй как гражданский карабин для охоты, пока без переводчика на автоматический огонь, – подмигнул я ему. – Переводчик впиши как дополнительную опцию.

– Уже… – сознался Гоч. – Я сейчас все сначала в гражданском патентном бюро оформляю и только потом предлагаю военным. Кроме пулеметов.

– Кстати, о пулеметах. Вернемся на аэродром, покажу тебе мою потребность в специальном авиационном пулемете, облегченном с большой емкостью магазина.

На аэродроме с утра мы оставили новые пропеллеры, но полетать если и получится, то только не сегодня. Инженеры уперлись в том, что пропеллеры надо прогонять на всех режимах еще на земле. Вот мы и рванули на полигон.

Элика оставила игрушки Гоча и, устойчиво расставив ноги, уверенно расстреливала магазин за магазином из автомата Гвиндо. Хоть картину пиши. Даже от нас было видно, как от мишеней летят щепки.

– Воительница… – восхищенно прошептал Щолич за моей спиной.

– Ты когда последний раз в отпуске был? – обернулся я к нему.

– Давно, – пожал он плечами.

– Тогда поехали с нами в горы. Если не девицу с хорошим приданым, то вдовушку с поместьем мы тебе обязательно найдем. Такую же рецкую воительницу. Нельзя жить бирюком. Есть на кого оставить полигон на месяц?

– Ничего не делай сам, если есть хороший зам, – ответил мне Щолич армейской мудростью. – Только кто меня в отпуск отпустит?

– Ремидий, – ответил я. – А то и без него обойдется. Мимо Втуца мы не проедем, а там найдем, у кого печать поставить.

С отпуском все было проще, после того как Щолич официально перевелся из императорской армии (где не спешили давать ему майора) в рецкую гвардию. Ремидий присвоил ему чин старшего лейтенанта гвардейской артиллерии, что по рангу равнялось армейскому майору. И тщеславный начальник полигона теперь постоянно щеголял в полевом мундире, на котором красовались новенькие майорские погоны. Полевой мундир един для всех в империи, и погоны на нем не по званию, а по рангу.

А вот по поводу вдовушек, прикинул я, надо Альту порасспрашивать. Она там всех в округе знает. Дочка Вальда отпадает сразу, потому как тому нужно приращение земель, а не облагодетельствование нищего майора. Заодно нанесем соседям визиты вежливости, которыми я манкировал в прошлый раз.

– Ваша милость, позвольте получить замечания по конструкции, – вытянулся Гвиндо рядом со столом, на котором лежал его разобранный автомат.

– Ну, держи, – улыбнулся я. – Сам напросился. Для начала поставь простой перекидной целик на сто и двести метров. Этого достаточно, потому что придется укоротить ствол до тридцати сантиметров, а то и более. На больших дистанциях у этой машинки целей нет. Уже на двести метров мушка задирается выше мишени для того, чтобы в нее попасть. Баллистику не обманешь. Твой автомат – это «траншейная метла» и средство ближнего городского боя. Наш потребитель – саперы-штурмовики и экипажи броневых машин. Может, еще бронепоездов. Разведчики полевые. Для всех остальных это оружие, во-первых, дорогое, во-вторых, прожорливое, в-третьих, недостаточно дальнобойное и прицельное. Еще ударно-спусковой механизм надо сделать единым блоком, как у Гоча в пистолете, чтобы в поле от него мелкие детальки не терять.

Гвиндо все подробно записывал.

– И это… почему у тебя магазин крепится сбоку?

– Это чтобы удобнее было с бруствера стрелять, – гордо ответил конструктор. – Уменьшает силуэт стрелка.

– Спорное утверждение… Может, что-нибудь подскажут господа офицеры? – обратился я к полигонной свите Щолича.

– Штык добавить, – отозвался саперный лейтенант школы штурмовиков с ленточкой Креста военных заслуг в петлице. – Короткий стилет только на укол. И чтобы крепился постоянно. Не нужен – сложить, нужен – примкнуть. В траншейном бою всякое бывает. Патроны в магазине часто неожиданно кончаются, а перезарядиться враг и секунды не даст.

– Предельно упростить неполную разборку. И добавить шомпол для чистки, – указал незнакомый мне капитан, – хотя бы разборный, упрятанный в приклад.

– Разбирайся, записывай, учитывай, – похлопал я по плечу Гвиндо. – Ты думал, будет легко? Шпрок несколько лет свою совершенную роторную винтовку пробивал. Это еще его на полигоне по полной программе не мучили. Ствол сколько выстрелов держит?

– Десять тысяч. Это же укороченный ствол ручного пулемета.

– Мне кажется, что это очень избыточно, – засомневался я.

Когда я служил в российской армии, утолщенный ствол только на ручном пулемете Калашникова был. А промежуточный патрон мощнее пистолетного.

– Полегче бы сделать его, хотя бы на килограмм, – пожаловалась незаметно подошедшая с рубежа стрельбы Элика, кладя второй экземпляр автомата Гвиндо на стол, и тут же глазками похлопала в сторону окружающих ее офицеров. – Можно я не буду его чистить?

10

Отпуск Щоличу оформили без напряга в штабе Рецкой армии. Написал он рапорт. Я приложил к нему свое ходатайство о том, что он с начала войны не был в отпуске. Составили приказ о назначении врио начальника полигона. Шлепнули печати и направили его в кассу отпускные получать.

Отправил я в отпуск также экипаж моего персонального поезда. Машинист был этим очень доволен. Он как раз собирался на своем участке в Калуге домик ставить и хозяйку в него уже присмотрел себе на первом разъезде.

Только стюарду салон-вагона некуда было приткнуться. Он у меня все время так и жил в поезде. Его я забрал с собой – пусть хромает теперь по Отрадному. Интригует деревенских молодок морской формой и медалью.

Альта оставалась в городе на хозяйстве, а обоим ее сыновьям я с разрешения Ремидия устроил каникулы в привычном для них поместье, где остались у них друзья детства. Воспитатель старшего графа также рад был отдохнуть немного от подопечного. А уж как сам подопечный был этому рад…

Элика, Митя, собака, денщик… няньку оставили с мужем в доме. Найдется в поместье кому с ребенком понянчиться. Путь и она отдохнет от моего спиногрыза. Характер у него не сахар – Кобчик растет.

Пусть все отдохнут!

Тавора отправил с крайним эшелоном в Будвиц, провести отпуск дома. Так что месяц проведем без Бисеровых соглядатаев. Хотя Тавор давно уже перековался из стукача генерал-адъютанта Онкена в моего доверенного экспедитора-челнока по маршруту Будвиц – Втуц. Так ему интересней и денежней. Процент с эшелона набегает немаленький, пусть всего и один процент-то. Отвезет он эшелон, сдаст груз на дворцовый аукцион, закупит все по выданному ему списку – и обратно в Рецию. Он так уже полгода живет на колесах. Нехило живет, скажу. Персональный почтовый вагон имеет с очень даже симпатичной проводницей.

Обратно в Гоблинце он уже на свои средства закупается шелковыми чулками и поясами для них и толкает этот товар швицким контрабандистам в обмен на часы. Часы сдает оптом Ночной гильдии Будвица. Все довольны. Главным образом компактностью и ценой груза.

Охрана, конечно, со мной… Но у них служба посуточная, отдохнут по ходу. Им я обещал по скользящему графику на пару недель отпустить в родные хутора. На побывку.