Последний ученик магистра - Корж Сергей Страница 34

«Надо дать ему шанс», – решил я.

– Род! Захватите свой инструмент и спускайтесь к нам. Ваны и ванессы, разрешите вам представить: Род ван Бара, баронет, мой ученик. Сейчас он сыграет пару вещей и тем самым даст мне немного отдохнуть. Прошу не судить его строго, он начинающий, но, поверьте мне, многообещающий музыкант. Давайте, баронет, ваш выход.

И баронет дал! Я сам не ожидал такого. Поначалу молодой музыкант неуверенно брал аккорды и перебирал струны так, будто только что родившийся родничок пробирался из подземелья и искал сторону, в которую легче всего излиться, и, наконец найдя, весело журча, покатился навстречу приключениям. Исчерпав свой небогатый репертуар, Род поднялся со стула и беспомощно глянул на меня, я понял его затруднения и пришел ему на помощь:

– Ваны, ванессы, давайте поблагодарим молодого человека за те минуты удовольствия, которые он нам доставил, и отпустим его. Все-таки это первое его публичное выступление. Род, спасибо, вы меня выручили.

Юноша слегка обозначил поклон публике, чуть глубже мне и отошел вглубь трюма, где его тут же окружили дети и пара девиц его возраста. Успех! На обоих фронтах.

– Ваны и ванессы! Я поднимаю этот бокал за музыку и музыкантов. В жизни не так много радостей и очень мало друзей. Музыка одна из радостей, а музыканты, как правило, лучшие друзья, ибо это они нам доставляют удовольствие, заставляют нас радоваться и плакать.

Окружающие шумно поддержали мой тост.

Баржи опять причалили к берегу, слуги повели лошадей на берег. Кстати, мне удалось пристроить нашу пару. Заметив, что мы собственноручно выводим и заводим своих скакунов, помощь предложил земляк. Разожгли костры, нас пригласили на ужин, мы не отказались.

– Вот видишь? Ты теперь всегда сможешь заработать себе на ужин, – пошутил я. – В жизни может случиться разное, ты можешь потерять баронство, друзей, но умение играть на сатуре останется с тобой навсегда. Знавал я музыкантов, которые были богаче иных баронов.

Ужинали в мужской компании, опять пытались разбавить разговоры вином, но я напомнил о вчерашнем конфузе, когда, приняв на грудь лишнего, все напрочь забыли о карауле.

– Пришлось мне всю ночь за вас отдуваться. Давайте серьезней относиться к возможному нападению. Многие ли среди вас готовы нырнуть в реку? А ваши семьи? Дети? Все ли умеют плавать? Или вы надеетесь, что разбойники нападут на другие баржи? Так я вас разочарую. Практически все остальные баржи загружены досками, одна – гранитными плитами, и только наша везет пассажиров. А это десяток лошадей, не по медяку стоимостью, кошельки не с медью внутри, да и остального имущества не на один золотой стоимостью. Но это все прах, дело наживное. А дети? Что их ждет?

После моего выступления вино со стола убрали, и началось распределение часов дежурства. Я снова отсканировал пространство. Красный огонек оказался намного ближе к нам.

Близится, близится день и час икс. Интересно, какова разбойничья тактика? Понятно, что они отследили нашу погрузку в порту. Навстречу нам за эту пару дней прошли несколько галер, одна из них была военной. Правда, река слишком широка, поэтому трудно увидеть, что творится на ее берегах или в притоках. Вот, кстати, следующий крупный приток, судя по нашей скорости, мы будем проплывать его завтра под вечер. Удобное место для нападения: короткий штурм, захват, и можно волочь баржу в укромный уголок на разгрузку. Ладно! Утро вечера мудренее!

– Ваны, разрешите поблагодарить за оказанную честь и гостеприимство. Знайте, что с каждым из вас будем караулить я или мой ученик, ибо мы разбили свои дежурства поровну, полночи он, полночи я. Так у нас заведено изначально, и мы не будем нарушать традицию. Всего вам доброго. – С этими словами мы с Роди встали и покинули общество.

– Остаетесь в карауле, молодой человек, – сказал я парню. – И хватит нежиться в объятиях непостоянной девицы по имени Слава, больше внимания на берег. Следите не за кострами и за людьми около них, а за узкой полосой вдоль берега, это самое слабое место в нашей обороне. Если что, будите.

– Здравствуй, ученик!

– Магистр, мне интересно вот что: как так получается, что выученное с вами остается в памяти, а беседы на отвлеченные темы – нет? В течение дня я не вспоминаю о вас, а едва закрываю глаза в надежде заснуть, как тут же появляетесь вы.

– Во-первых, тело твое спит, это не раз я тебе говорил; во-вторых, артефакт, который внедрился в тебя, называется Последний Ученик. В-третьих, человек все равно всю жизнь учится, на своих ли ошибках или на чужих, но учится. Тебе же выпал шанс принять в себя учителя, который проведет тебя между первыми и вторыми. Цени это.

– Да ценю я, ценю!

– Нет, не ценишь. Я вижу смятение твоего духа и нетерпение в твоих словах, тебя смущает потеря времени. Тебя тяготит моя просьба?

– Нет, Дэй, нет. Просто в моей истории был поэт с трудной судьбой, но с ярким талантом, так вот ему принадлежат такие слова:

Я понимаю, учитель, что на вашу долю выпал «опыт, сын ошибок трудных» и вы стараетесь, чтобы я их избежал, но без личного опыта меня не посетит ни «гений, парадоксов друг», ни «бог изобретатель». Вот чего я боюсь.

– Прекрасные пять строк! Я даже нашел себя в них. «Просвещенья дух» – это разве не обо мне? Что такое опыт, Сьерж? Это практика. Именно практика применения магии и есть «двигатель» магического прогресса. Во имя Матери, Сьерж, у тебя БЕЗДНА времени! Не жалкие двадцать – тридцать лет, а двести, триста! Захочешь, и больше! Судя по твоему накопителю и по твоему сплаву фантазии и мощи Пламени, до степени архимага ты дойдешь так же быстро, как я до степени магистра. Не торопись, все у тебя будет и все у тебя получится. А пока мы отвлеклись. Напомни мне, органы и железы каких животных идут на зелья и снадобья?..

– Вставайте, учитель. Ваше время караулить… Вставайте.

– Встаю, встаю. Как в округе?

– Да все вроде спокойно.

– Ложитесь, Род. Спите.

Я спустился с баржи на берег, умылся, смывая с себя остатки сна, и прошелся вдоль берега. С барж слышался храп, с берега – смех и разговоры. Обратил внимание, что наша баржа стояла последней в ряду пришвартованных к берегу, потом припомнил, что она и плыла последней. То есть при нападении караван спокойно уходил, жертвуя нами.

Вот умники! «Мы сбиваемся в кучу»! Похоже, правильней было бы сказать: мы уходим, оставляя жертву на растерзание. Плавать-то речники должны научиться с детства. Им-то, по большому счету, потеря баржи не критична – сотня сколоченных досок, не более. Есть два выхода из создавшегося положения: уплыть первыми или принять бой. Баржи с виду одинаковые, может, и есть небольшие отличия, но мне они не заметны. Думаю, и разбойники не всматриваются в строение судна, скорее всего, последняя баржа – оговоренная плата за проход остальных. Наверняка у них существует какая-то сигнализация, за столько-то времени можно наладить систему знаков. Итак, что мы имеем? Абордажа не избежать, в команде баржи сообщники разбойников. Может быть, это как раз те «бедолаги», которые оплачивают свою дорогу трудом. Поэтому надо избавиться от их присутствия на барже под любым предлогом. И надо будить остальных ванов. Времени на раздумывание осталось всего ничего, вот-вот рассветет.

Подозвав «коллегу» по караулу, вкратце обрисовал ситуацию и попросил тихо разбудить остальных дворян. Минут через десять они выстроились передо мной, а заря уже занималась на востоке. Я, стоя перед дворянами, очень тихо и быстро проговорил только для них: