Яна Ясинская - Голодные игры: Из пепла (СИ) Страница 36

- Не взвою! – убеждённо бросаю в ответ я.

Самоуверенный Хэймитч ржёт.

– Ты всё равно его любишь.

- Не люблю.

- Но ты с ним спишь.

Краснею. А он-то откуда узнал?! Муженёк проболтался?!

- Твой Мелларк – трепло, - зло бросаю я.

- Ну – ну, поосторожнее на поворотах, детка! – ржёт Хэймитч. – Успокойся, твой муж никогда не обсуждает со мной интимные подробности вашей жизни. Их со мной обычно обсуждаешь ты сама.

- Чего?! – я вне себя от возмущения. Хэймитч откровенно забавляется.

- Про постель я сам понял. Я же не слепой. Уж больно Пит последнее время довольный ходит. Да и ты куда поспокойнее стала. На людей не бросаешься. И от его прикосновений больше не шарахаешься. Даже, когда он тебе на днях на кухне рукой по заднице провёл. Ты и не подумала его оттолкнуть.

Хэймит ржёт. А я готова провалиться от стыда. И когда он только заметить это успел?! Должна признать в его словах есть логика. В чём – в чём, а в наблюдательности этому пропоице не откажешь.

- Ну и что из этого? Он мой муж. Отец моих детей. Я должна с ним спать. Пусть уж лучше он удовлетворяет свои мужские потребности со мной, чем пойдёт искать бабу на стороне. В конце концов, у нас дети.

-  А ты, оказывается, можешь быть цинична, детка, - хмыкает Хэймитч. Меня дико раздражает его фамильярность, будто он имеет полное право разговаривать со мной в таком тоне! – Но ты всё равно его любишь, Солнышко. Хоть и отрицаешь. Просто не помнишь. Без любви, ты бы не подпустила Пита в свою постель и на пушечный выстрел. Скорее уж себе вены перегрызла. Поверь, я знаю тебя даже лучше, чем ты сама себя.

Слова Хэймитча задевают мою гордыню.

- Любовь – это чувства. Их нельзя забыть. Если я сейчас не люблю Мелларка, значит, никогда и не любила. Да и за что его любить?! Он всего лишь на всего простой пекарь! Да, он хороший человек, не спорю. Но не более.

На свою беду я не сразу замечаю, что Пит уже вернулся домой и тихо слушает наш с Хэймитчем разговор из коридора.

- Ты ошибаешься, детка. Сильно ошибаешься насчёт своего мужа, - тихо насмешливо говорит Хэймитч. – Ты совсем не знаешь Пита…

- Так расскажи мне о нём! – срываюсь я, чувствуя, что близка к цели.

Но Хэймитч не успевает ничего сказать, потому что в комнату заходит Пит.

- Нечего рассказывать, - с обидой в голосе обрывает он. – Китнисс права. Я обыкновенный ничем не примечательный пекарь. Мне жаль, что я каждый день разочаровываю тебя, Китнисс. И большое спасибо, что разрешаешь мне удовлетворять с помощью твоего тела мои мужские потребности. Извини, что я не такой яркий и брутальный, как твой Гейл. Но что поделаешь: не всем совершать революции. Кому-то надо и просто печь хлеб.

Пит поднимается наверх. Хэймитч переводи насмешливый взгляд с уходящего Пита на растерянную меня. Признаться, мне несколько не по себе от того, что я обидела мужа. Прошлась по его мужскому достоинству.

Дура! Буду впредь думать, прежде чем брякать гадости о собственном муже. Я ведь прекрасно понимаю, что соврала Хэймитчу. Я сплю с Питом не потому что ему, как мужчине, постоянно нужна женщина, а потому что… Стыдно признаться, но… я сама хочу своего мужа.

Хэймитч сверлит меня мрачным взглядом.

- Ты хочешь знать правду, детка? – переспрашивает он. – Так вот, правда в том, что… Хоть ты в лепёшку расшибись! Хоть век проживи, но ты всё равно никогда не будешь достойна этого парня.

Слова Хэймитча производят на меня эффект пощечины.

А ещё… эффект дэжавю.

Где-то я уже эти слова слышала…

========== 7. Что будем делать? ==========

- Тебе надо показаться врачу, - говорит мне Пит, после того как я в последний раз кормлю грудью Мэтью.

Нашему здоровячку уже почти два года. Его уже давно надо было отучать от груди, но я, признаться, не спешила с этим. Если честно, мне будет не хватать кормления. Но дальше уже тянуть нельзя. Сынишка растёт как на дрожжах. Он уже носится по всему дому за Прим, постоянно что-то радостно лопочет (знает несколько слов), а ещё имеет привычку «перекусывать» мамой в самых неожиданных местах. Например, когда я сижу в кухне, чищу картошку и разговариваю с Питом. Толстячок запросто может подойти ко мне, забраться на колени, как ни в чём не бывало, достать при своём отце мою грудь и, с аппетитом причмокивая, «перекусить» молоком.

Этой спонтанностью Мэтью похож на своего папочку, который тоже периодически берёт меня в самых неожиданных местах и в самое неожиданное время (правда, это дело у нас во многом обусловлено тем, что из-за детей мы вынуждены урывать моменты, чтобы побыть вдвоём). Да, любви у меня к мужу по прежнему нет, но зато есть острое желание, которое с каждым днём становится лишь сильнее. Не могу объяснить это, но, если Пит не прикасается ко мне больше, чем пару дней, я начинаю нервничать и уже всерьёз подумываю, чтобы прямым текстом намекнуть мужу, что я, вообще-то, скучаю… Должно быть это и есть та самая «тактильная память», о которой говорил доктор Аврелий. Привычка, сложившаяся за годы замужества. Не знаю. Но в любом случае, именно наша полная совместимость с Питом в постели и спасает, на мой взгляд, этот странный брак.

Однако вся эта наша временная супружеская идиллия рушится, после того, как Пит отправляет меня к врачу.

- Ты хотела после того, как закончишь кормить грудью, сходить к доктору Роуз, чтобы она «перевязала» тебе маточные трубы, - говорит муж.

Он пытается сделать вид, что сообщает мне о пустяковой вещи, но я замечаю, что эти слова Питу даются с большим трудом.

- Зачем?

Мелларк расстроено вздыхает. Похоже, будь его воля, он предпочёл бы вообще смолчать. Но всё же, по какой-то одному ему ведомой причине, муж решает быть честным со мной.

- Чтобы исключить твою случайную беременность, - объясняет Пит. - Ты больше не хочешь иметь детей. Пока ты кормила грудью, предохраняться не было необходимости, но теперь…

Так вот в чём дело! Я не хотела от него детей! Чувствую растущее злорадство. Значит, я всё-таки его не очень-то и  любила! Иначе бы… Стоп! Двое ребятишек у нас уже есть. Мелларк что, заставил меня их рожать? Хочу начать злиться на него, но… Не могу.

Это же Пит…

Если бы он заставил меня рожать, то сейчас бы не стал столь откровенно мне обо всём рассказывать. Скорее всего, решение о рождении детей принимала я сама. Как бы я не относилась к нелюбимому мужу, но должна признать, что Пит Мелларк не способен на подлость. Он действительно очень хороший человек.

- А раньше я как предохранялась?

- Пила отвар багряницы.

- Почему я не могу продолжать его пить и дальше?

Пит невесело усмехается.

- Потому что ты категорически не хочешь иметь детей. Ты и на Мэтью то не сразу согласилась.

Испытующе смотрю на мужа.

- А ты? Ты тоже не хочешь больше от меня детей?

Мелларк поднимает на меня изумлённо-возмущенный взгляд, в котором чётко читается: "Да как тебе в голову такое могло прийти?!" А ещё в этом взгляде столько боли и грусти.

- Хочу. И очень, - честно отвечает он. – Будь моя воля, я бы и на четверых не остановился. Но… Это твоё тело. Я не вправе тебя заставлять. Вдобавок, я слишком хорошо знаю, в каких муках ты каждый раз рожаешь мне моих детей.

- Ты что, присутствовал при их родах?! – в шоке выдыхаю я.

Ну это уже совсем ни в какие ворота не лезет! Стыд-то какой!

- Всегда, - спокойно отвечает Пит. – Ты меня никогда от себя в такие моменты не отпускаешь.

Уф… Похоже, я ещё много чего не знаю о своём браке.

В принципе, мне всё равно. В любом случае, я не собираюсь больше рожать от этого мужчины. Я же его не люблю. Хватит и того, что у нас уже двое детей.

- Хорошо, я сделаю эту процедуру.

Расстроенный Мелларк опускает голову.

- Я позвоню доктору и назначу на завтра.

До меня запоздало доходит, что муж ведь вполне бы мог воспользоваться моим беспамятством и сделать мне ещё одного ребёнка, уж коль я всё равно с ним сплю

- Договорились, и  Пит… Спасибо за честность.

- Не за что. Как правило, мне эта честность всегда дорого стоит, - невесело усмехается он и идёт в коридор, чтобы позвонить моему врачу.