Роман, в издательство - Константин Мазуренко Страница 37

1910 года в родильном дом № 7 имени Григория Львовича Грауэрмана, что по улице Большая Молчановка, дом № 5-7, появилась на свет твоя бабушка, а через полгода там же родился твой дед Сергей Верхотуров. Дед диктовал тебе историю твоей жизни из той точки, из которой ее помнят ныне живущие… Роман должен был быть гениальным, потому что гениальнее жизни нет ничего на свете…

– И чем бы он закончился?

– Тебе решать… Если есть ради чего жить, иди и живи! Если нет – сиди здесь и жди своей смерти! – как-то зло и категорично произнес Роман.

– Я же в камере! Меня же арестовали! Как я могу выйти? – реально растерялся я, не ожидая такого поворота событий.

– А ты попробуй! Дверь ведь открыта…

Я встал и пошел, медленно и неуверенно… Что я терял? По логике событий, застрелить меня не требовалось, а если и будут стрелять, какая разница? Дважды не убьют, все равно жизни три дня осталось…

Я миновал полицейского в дежурном окне, он сидел что-то писал и как будто меня не заметил, и… остановился перед дверью на улицу. Меня никто не держал и никто за мной не гнался. Мне хотелось жить! Но я не знал, как! Что будет, когда я выйду на свободу? Куда я пойду? Кто меня ждет? Есть ли у меня друзья? Один я должен буду разбираться со всем этим хаосом, свалившимся на меня, или со мной кто-то пойдет рядом?

Я зажмурился и рванул на себя дверь! Свет ослепил меня. Он был настолько ярким, что казалось, светило сразу тысяча солнц. Я испугался, что это были фары полицейских машин, и попытался отпрянуть. Роман стоял сзади и не дал мне сделать шаг назад в тюрьму:

– Иди! Не бойся! Если решился, не оглядывайся назад и иди до конца.

По-прежнему ничего не видя от яркого света, я шагнул вперед. Голова закружилась, я начал судорожно глотать воздух ртом, теряя сознание, и вдруг услышал:

– Он очнулся! Сюда! Скорее! Софья Леонидовна! Он очнулся!

Я медленно начал открывать глаза и обнаружил себя лежащим в палате с кучей трубочек, опутавших меня, и приборов вокруг…

Подбежала Софья.

– Сергей Федорович! Безумно рада вас видеть, – произнесла она, улыбаясь. – Если вы слышите меня, моргните два раза.

Я моргнул, совсем не понимая, зачем она со мной так разговаривает.

– Очень хорошо! Мы будем стараться постепенно вернуть вас к полноценной жизни. Вы, пожалуйста, проявите терпение. Не все сразу! Два года комы… Не каждому счастливится из нее выйти! Я схожу, позову профессора, а Лиза побудет рядом… Она ваша спасительница…

– Ой, Сережа, это не я ваша спасительница, а Софья Леонидовна! Она очень старалась, и профессор – да!

Девушка была милой и что-то щебетала, поправляя проводочки и что-то еще, – я плохо воспринимал информацию.

Пришел… Сделать паузу? Да, профессор, который пару дней назад был … не поверите! Афиногеном Герардовичем – писателем саркастических фельетонов и соседом моего деда. Только теперь можно было определить его возраст. Видимо, в жизни он читал рядом со мной что-нибудь умное, что в коме я принял за откровенную чушь! Тривиально как-то, да? Но что поделать? Видимо, такова жизнь всех выходящих из комы…

Интересно, как зовут его здесь? Спросить, естественно, нет возможности… Кома… С какого перепугу? Что произошло? Когда? А все остальное? Что это было? Два года! Офонареть! Сколько же из такого состояния выбираться? И можно ли? Кто это все оплачивает? А история про маму? А видеообращение издателей? А Софья? Она моя? Со мной?

Профессор что-то вещал, но слова его мешали моему сознанию соображать, и очень хотелось его не слушать!

– Сергей Федорович, вы слышите меня? Моргните дважды.

Надо было возвращаться и помогать этим людям меня вытаскивать, раз уж я здесь снова! Они, видимо, не хило постарались, если устроили мне такую встряску! А Роман? Неужели… Я моргнул дважды…

– Ну слава Богу! Задали же вы нам, голубчик, задачку! А мы ведь собирались вас уже отключать от аппаратуры… Еще три дня, и не было бы у вас шанса вернуться… Вот Софья Леонидовна и Лизонька – как же они старались…

– Мы все, профессор, старались! – удовлетворенно вздыхая и мягко улыбаясь, проговорила Софья, глаза ее светились, только почему-то она была в очках.

Интересно было всех их разглядывать. Только Лизоньки ведь и не было в коме. Так теперь и говорить про себя: эти в коме были, а эти не были? Может использовать слово «сон» будет уместнее?

– Я позвоню Максиму, обрадую его! – Софья вышла, а профессор занялся моими приборчиками.

Глава 9. Новая реальность

Потянулись дни и недели восстановительного периода. Голова работала как часы, мозг писателя выстраивал логические цепочки и просчитывал возможные варианты, сопоставляя пережитое в коме с действительностью.

Требовалось понять: все ли происходящее со мной в коме было болезненным бредом или почему-то могло быть частью правды, происходящей в жизни.

Я все еще не разговаривал с окружающими. С одной стороны, было трудно двигать губами, с другой стороны, я жутко боялся, что не умею говорить после двух лет такого состояния, а еще, окружающие столько болтали, чтобы вернуть меня к действительности, что я даже и не думал о том, чтобы пытаться общаться, боясь спугнуть их неуемное желание меня разговорить…

Что за это время я успел понять… Софья, как ни прискорбно мне было это осознавать, не была моей девушкой, и, естественно, у нас с ней нет и не могло быть общей дочки. Она была женой… сами догадались кого? Правильно! Макса. И познакомились они здесь, в клинике. Нас после аварии обоих сгрузили в какую-то больничку, мы оба выжили, но Макс быстро пришел в себя, а я впал в кому.

Друг чувствовал свою ответственность за произошедшее… (Или хотел заполучить имя, на которое открыт счет в банке?) и поместил меня в лучшую столичную клинику, где я и лежу по сей день… Здесь они с Софьей познакомились и поженились! Я ведь был прав, да? Ему всегда доставалось все самое лучшее! Счастливчик! А в чем принципиальное различие между нами? У меня батю грохнули на десятку лет раньше, вот и вся разница… Возможно, и я был бы богатым, успешным и уверенным в себе человеком.

Ладно. Это лирическое отступление… Далее… Мой организм начал отказывать, и меня решили отключить от аппаратуры, и какой-то заезжий спец, как