Останкино 2067 - Сертаков Виталий Владимирович Страница 38

Это та скупая информация, которую я выудил из нашего психотерапевта. Перед тем как скачивать стрим, заказчик в обязательном порядке посещает медиков. Его святое право – промолчать и ничем не делиться, но в таком случае отдел перфоменса не отвечает за качество работы. Мне немножко жаль Юханова, хотя, судя по его досье, покойный был порядочным мерзавцем. Купил бы лучше себе «Халву», получил бы влюбленную студентку!

Линда Юханова улеглась на пушистой кушетке, закинув ногу на ногу, в одной руке – тяжелый бокал, другой гладит по коленке рыжеволосую девочку в корсете. Та сидит на кушетке по-турецки, ко мне спиной. На ее ножках очень яркие брючки, на затылке переливается гирлянда, голые плечики покрыты татуажем. От перезвона бочек и колокольчиков у меня во рту начинают вибрировать зубы. Ослепительно-черный гарсон меняет кальяны. Его улыбка плывет в облаках дыма, как реклама зубной пасты. Голая девушка на эстраде теперь сидит на шпагате, задрав вверх лицо. Мускулистый парень в кожаных шортах затягивается «травкой» и выпускает дым ей прямо в рот. На дальних кушетках целуются взасос. Я на секунду бросаю взгляд наверх и только тут понимаю, почему в баре все лежат. Под звездным куполом беззвучно идет боевик.

Жена Юханова чертовски красива. Конечно, не так, как Ксана, но с Ксаной я никого не могу сравнивать. Я стараюсь о ней не думать, и оказывается, это не так уж сложно. Я нашел крайне простой рецепт – главное, не пытаться не вспоминать о ней. Напротив, пусть ее образ все время будет перед глазами, раз уж ему так неймется. В таком случае образ постепенно начинает просвечивать, истончаться, пропуская сквозь себя печальную действительность.

Линда очень красива, хотя ее лицо, пожалуй, можно назвать тяжеловатым, глаза посажены далеко от переносицы, а в бедрах она могла быть заметно уже. Если бы захотела, но этого не хочет ни настоящая Линда, ни заказчик.

Я кожей чувствую, как Рон к ней привязан…

…Я встречаюсь с Линдой глазами и вижу, как она расцветает и всем телом подается навстречу. Она немного удивлена, но безумно счастлива меня видеть. Свои синие очки она уже сняла, на ее бровях перекатываются голубые светлячки.

– Привет, – говорю я, но из-за грохота музыки с трудом различаю собственный голос.

Рыжеволосая девчонка оборачивается, и я успеваю заметить то, чего никогда бы не заметил Юханов. Потому что это моя работа – замечать такие вещи.

Она неестественна, эта мисс Лилиан. В процессе поворота головы ее лицо трижды поменяло выражение. Сначала она ласково и преданно, как ручная собачонка, смотрела на Линду, затем ее буквально перекосило от злости, что кто-то еще осмеливается нарушить их междусобойчик, но в фас она – сама кротость и восторг.

– Ронни, как чудесно, что ты меня нашел! – щебечет Линда. – Лили, это Рон, мой муж, правда, он симпатяга? Поверь, хани, он самый лучший мужик в обозримой части Вселенной, я просто без ума от него… Милый, это мисс Лилиан, но, если ты будешь хорошо себя вести, она позволит называть себя просто Лили, верно, хани? Ты не закажешь нам еще по стаканчику? Лили совершенно уже не англичанка, держу пари, ты таких еще не встречал, она сама признается, что почти обрусела в нашем бардаке, верно, хани?

Все это единым залпом.

Я целую запястье мисс Лилиан.

Мне немножко жутко, а если честно, то мне жутко как никогда. Я разглядываю ее с очень близкого расстояния, и разглядываю глазами убитого вчера человека. Это она убила его, рыжая тварь. Наверняка она убила Милену Харвик.

Это она целовала Ксану.

Что ей нужно от всех нас, кто она такая, если ее не может найти ни Клео, ни Коко, ни девочки из «Ириса»?

Сию секунду я чертовски хочу, чтобы эта ледяная кукла открыла рот. Мне нужен ее голос.

– Привет, – говорю я и протягиваю руку.

Мисс Лилиан делает губы трубочкой, что, очевидно, должно означать воздушный поцелуй. Рону Юханову, скорее всего, глубоко наплевать, заговорит мисс Ли или навеки останется немой. Он слишком увлечен своей обновленной супругой, он сходит с ума все эти дни от чудовищной реальности происходящего, от женщины, которая его понимает и любит непонятно за что…

Мисс Лилиан проводит ногтем указательного пальца мне по щеке. Ее губы что-то произносят. Очень похоже на «тебе конец».

– Простите? – наклоняюсь я.

– Ронни, ну закажи нам еще по стаканчику… – капризно тянет Линда.

Я сжимаю мягкую ладошку супруги, но смотрю на ее спутницу. Неужели Рон ничего не заметил, неужели этот волк большого бизнеса, акула с пятью рядами зубов, упустил такую важную деталь?

– Айн момент, – шутливо козыряю я и поворачиваюсь к бармену.

Взгляд мисс Лилиан втыкается в спину, как раскаленный прут.

Линда капризничает, кривит лицо, почти плачет, но при этом не забывает следить за тем, как она выглядит со стороны.

– Ну, Ронни, ты же обещал, что мы пойдем к тебе…

– Я сказал, что подумаю.

– Ну, Ронни… – Она скидывает обувь и трогает меня теплой пяточкой, одетой в смешной детский носочек. Потом носочек скользит по моей ноге, пока не упирается в пах и не начинает там уютно вращаться. Линда беспечно поворачивается к Лилиан: – Ты не представляешь, где мы только не трахались за последнюю неделю. Были на аттракционах, и на катере, и даже ездили на стадион, Ронни нарочно купил билеты на футбол…

Я глажу ногу жены. Мисс Лилиан улыбается. Она так и не сказала ни слова.

– Ронни, ты обещал, что мы пойдем к тебе в контору… Ну, пожалуйста, это так возбуждает… – И обращаясь к Лилиан: – Там так круто, ты не представляешь, там виден центр, и морской вокзал, и по-тря-саю-щая джакузи.

Внезапно в баре меняется освещение, теперь каждый клок дыма похож на нежно-сиреневую паутину. В водопаде мокрый мулат колотит по бутылкам. Из сиреневого тумана хищно поблескивают клыки мисс Лилиан. Это она так поддерживает беседу, она опрокидывает в себя горящую «самбуку», а потом я обнаруживаю ее руку у себя в ширинке. Мы сгрудились возле маленького столика, Линда развалилась на кушетке, в ногах кто-то распластался с сигарой в зубах. Официант ставит на подсвеченное снизу стекло овальную чашу с дымящимися благовониями.

– Рон, ты меня не любишь…

– Там камеры, могут заметить.

Мисс Лилиан отбрасывает челку и еще глубже погружает руку в мои брюки.

– Ну проведи нас сзади. Ты же главный, ты все можешь.

– Линда, а что я скажу охране?

Мисс Лилиан скидывает туфли, сворачивается клубком на кушетке и опускает лицо мне на колени. Наверное, Рону очень хорошо, потому что он долго не отвечает и блуждает взглядом по потолку. Линда беззвучно смеется, ее смех заглушает трансляция рок-концерта. С потолка сыплется золотой дождь, на столике дымятся неведомые плоды, паренек с сигарой так и заснул на полу, раскинувшись морской звездой. Бармен целует девушку, перегнувшись через стойку.

– Ладно. – Я забираю в ладонь рыжую прическу мисс Лилиан, она поднимает туманные глаза, ее губы блестят. – Ладно, поехали в офис.

Только что я подписал себе смертный приговор.

18. Этой ночью

Этой ночью я вернулся домой разбитый как никогда. Мужчина, которому Коко поручила присматривать за мной, исполнительно сопроводил до машины, сделал ручкой и исчез. При всем желании я никогда не найду гараж, где банда «медиков» просвечивала мне мозги. Я сидел в «опеле» и кипел от негодования; потом я малость остыл и проверил карманы. Страшные подозрения не подтвердились. Все было на месте, включая запаянный чип с памятью Юханова. Я позвонил Гирину и попросил отсрочку до утра. Чип я завезу и оставлю в сейфе, но заниматься раскодировкой сейчас не в состоянии. Дико болит голова.

Пока автопилот рулил домой, я почти передумал выдирать у Коко ее длинные ноги. А сварив себе кофе, я пришел к выводу, что таким образом Клементина Фор проверяет меня на вшивость. Возможно, проверяет, не воспользуюсь ли я при удобном случае ее пассией в сугубо личных целях. Вероятно, также я поступлю крайне неумно, если начну всем подряд жаловаться, что неизвестные люди заперли меня в гараже и пытали голой женщиной, а потом прослушали извилины и отпустили…