Под крыльями высших существ - Алексей Аникин Страница 38

– Давай расскажу, деваться всё равно уже некуда, – сказала Света и начала рассказ. – Я действительно жила ещё на Земле, стала участником первой колониальной программы, полетев на судне «Афанасий Никитин» на Новомосковию. Тогда она называлась по-другому – планетой Новая Нулевая. Помнишь, наверное, это из учебников не убирали. Потом, после неудачной попытки связи с Землёй, я стала членом Союза Самостоятельного Развития, была одним из администраторов, а затем стала комиссаром Новой Москвы во времена Второй Гражданской войны. Войсками не управляла, не мой это профиль, но хорошо справлялась со сложностями в распределении имеющихся ресурсов. Это не я себя нахваливаю, это обо мне при вручении ордена говорили, – лицо Светы во время рассказа было нейтральным, как будто ей было совсем не интересно о себе рассказывать. – Что там дальше? А дальше долгие годы работы и смерть. Мужа у меня не было. Детей – тоже.

– Отчего так? Бесплодие? Я читал, что у некоторых людей после смены экосистемы попала под удар репродуктивная функция.

– Дурой я была – вот тебе и весь ответ, – ответила Света. – Никакая экосистема тут не при чём. Я считала, что нужно ставить труд выше личного счастья и будущего моего рода. Работала не покладая рук, несмотря на уговоры, дескать, мне бы замуж выйти да ребёнка родить. Только будучи уже здесь, в этом маленьком личном мире, созданном для меня Евгением, я осознала, что другие были правы. Баланс нужен. Иначе можно остаться одиноким навсегда.

– А как ты вообще сюда попала-то? – продолжал я задавать вопросы. – А дракони́цей каким образом стала? Ты так и не ответила.

– Знаешь, мне просто повезло, – ответила Света. – Владимир случайно ткнул пальцем и попал в меня. Вырвал моё сознание из мира мёртвых, то есть пятого мира-измерения. Эксперимент у него был по переводу человеческого сознания из одного мира-измерения в другой, чтобы потом Посвящённых можно было туда-сюда мотать. Сперва я оставалась человеком, получила «имя» СВ-0М-Ж, выполняла нехитрую умственную работёнку, а затем оказалась просто-напросто им брошена. Тогда Евгений и предложил мне перейти на свою сторону. Моё тело и сознание преобразовали в сложнейший биологический код, совместимый с системами ЭВМ. Уже под началом Евгения мне предложили измениться, отринуть прошлое и стать полноценной единицей на службе ему. Внешний вид он предложил мне выбрать самостоятельно.

– И на основе чего ты решила выбрать именно такой? – спросил я, окинув взглядом выступающие над раствором части тела Светы. – Внешний вид, конечно, у тебя интересный – белая, как снег, дракони́ца, полная имплантов.

– В своё время я была очень гордой, красивой и грациозной. Прямо как драконица, – Света впервые улыбнулась. – Да, имплантов во мне много, но все они для работы. Если вдруг я когда-то предстану перед тобой в другом мире, но в обличии драконицы, никаких имплантов уже не будет. А видовая принадлежность Евгения так и просила меня уподобиться ему. Это обличие я самостоятельно взрастила в себе и позволила в один момент вырваться наружу. Мыслеворот с моим преобразованием до сих пор хранится на почётном месте самых дорогих моему сердцу.

«…Любые преобразования человека во что бы то ни было воспринимались тогда мной как фантастика, ибо не придумали мы ещё технологий, которые способны изменять клеточный состав организма. Протезы – да, биотехнологии для изменения обличия – нет. Однако в этом гораздо дальше продвинулись высшие существа, повадившись изменять избранных личностей по своему образу и подобию, используя энергию и фундаментальные знания о поведении материи…»

– Больно было? – спросил я.

– Нет, – ответила Света. – Это быстрый и почти безболезненный процесс. Почти.

– И что в нём такого?

– То, что именно в тот момент я почувствовала себя иначе. Не как госслужащая, а как свободный человек. Ну или драконица, если быть точной. Почувствовала себя свободной ото всех обязанностей, что несёт за собой жизнь в человеческом обществе, и смогла отдаться самой себе…

– Полагаю, что в один момент что-то пошло не так? – спросил я. – Одиночество – это бич, а не благо.

– Ты прав, – ответила Света. – Видишь ли, жить в одиночестве хорошо ровно до того момента, пока тебе не захочется с кем-нибудь поговорить. Несмотря на мой внешний вид, я всё равно внутри оставалась человеком. Единственными моими собеседниками были книги и личный журнал, который я веду уже который век. Не знаю, дам ли я тебе его когда-нибудь почитать, но, поверь, там на несколько романов о настоящем одиночестве может хватить.

– А отчего не дашь? Что там такого секретного?

– Я же говорю, не знаю, дам ли почитать. От настроения будет зависеть.

– Хозяин – барин. Но ты уж постарайся. Интересно ведь. Давай-ка лучше сменим обстановку, тут уже неловко становится. У меня, кажись, всё уже зажило.

– Так и есть. Что ж, тогда вперёд одеваться.

Пошли в очень просторную и красивую гостиную. По правую руку от входа в неё располагался большой (едва ли не во всю стену) телевизор, по центру – широкая лежанка по размеру как раз для Светы, а слева – несколько больших шкафчиков. На полу лежало несколько расписных ковров, комнату освещало несколько мощных ламп. Стены здесь, в отличие от большинства других отсеков, были не только увешаны пейзажами, но и обклеены бежевыми обоями. В общем и целом, здесь было уютно.

– Где прикажешь присесть? – спросил я, детально изучив помещение. – Тут только на одну тебя местечко есть.

– Решение простое, – сказала Света, улеглась на лежанке, сформировав телом полукруг, и кивнула в его центр. – Сюда.

Сначала я сел прямо в центре полукруга, но Свете это не понравилось, и она осторожно подтащила меня массивной лапой поближе, позволив опереться спиной о её удивительно приятный чешуйчатый живот.

Это, кстати, был первый раз, когда я коснулся другой её части тела, а не лапы. Удивительно слеп я был раньше, только сейчас заметив изумрудный отблеск на её чешуе. По спине пробегала приятная вибрация от работающего внутри драконьего тела сердца-реактора. Света положила голову на лежанку так, чтобы смотреть на меня правым глазом. Тот слабо засветился.

– Слушай, Свет, вот у меня такой вопрос, – сказал я. – Раз уж ты жила ещё на Земле, то расскажи – какой была