На неведомых тропинках. Шаг в темноту - Сокол Аня Страница 38

— Сегодня я узнал, что ее кремировали, — грустно сказал падальщик.

— Погодите, — она зажмурилась на несколько секунд, — я не хочу думать о трупе, обо всем этом, пожалуйста, ее не могли кремировать на следующий день после смерти.

— Мы в кроличьей норе, — грустно улыбнулась я, — там прошло уже дней пять, так что могли, — я вновь посмотрела на соседа и зло поинтересовалась. — Компенсировали?

— Обижаешь, хозяин заботится о своих холопах, — он вернул сарказм, и, надо сказать, у него вышло лучше, — заменили. На нее, — гробокопатель указал на девушку…

…я вспомнила, как растерялась Мила.

— Почему тебе так не нравился этот обмен? Не подумай, что я жалуюсь, интересно, а тогда совсем не было времени задавать вопросы. — Я посмотрела на Веника.

— Ту я пробовал. Ту хотел. Эту нет, — он хмыкнул, — считай это вкусовым предпочтением.

— Не знала, что тебе вообще требуется разрешение на «трапезу», — вышло резко и не очень вежливо.

— Да нет, не требуется, — он поднял глаза в пасмурное небо, — у меня лимит на два… хм… «блюда» в сезон, по нашему времени — в декаду. Есть правила: не раскапывать могилы на одном кладбище два раза подряд, не воровать из морга, не привлекать внимания людей. Да и если переешь, может кровь в башку ударить, всемогущим себя почувствуешь. Эта шла сверх нормы. Бонус.

Гробокопатель смотрел на меня без неловкости, стеснения или угрызений совести. Он не скрывал свою суть, ему плевать на мои мнение и принципы. Так же он смотрел тогда и на Милу, прямо и открыто, не желая прикрывать истину словесными изысканиями…

…девушка закусила губу и тихо спросила:

— Что вы предлагаете?

— Бежать.

— Куда? — Я фыркнула: можно подумать, без него мы бы до этого не додумались.

— В filii de terra.

А это была уже пощечина. Моей сообразительности. Моему желанию спасти девушку и ребенка. Впервые закралась мысль о том, что я не знаю падальщика, смотрю и не вижу, от него я ожидала любого подвоха, но не реальную идею, как спасти ребенка.

— Это «земля детей», — сказала я Миле, и выругалась. — Некогда объяснять, поверь, это что-то вроде школы, места, где нельзя причинить вред ни одному ребенку.

— Волшебная школа? — в голосе девушки слышалась улыбка.

— Можно сказать и так.

— А этот ваш «хозяин», — она с трудом произнесла последнее слово, — не прикажет выгнать нас оттуда? Или Тимур вдруг решит Игоря вроде как на каникулы забрать?

— Нет, — сказали мы одновременно.

— Там нет каникул, — пояснила я, — по нашим законам, до десяти лет ребенка воспитывает мать, если она не отказалась от него. И если она жива.

— Хозяин не станет вмешиваться, — добавил гробокопатель. — Если он создаст прецедент, хитростью вытащив одного ребенка, о какой безопасности для остальных может идти речь? О какой школе? Детей разберут по домам в течение часа. Повелитель не станет рисковать будущим всех родов ради одного.

— Так, в filii de terra из дома не попасть, нужно открытое место для движения по спирали, — во мне проснулась надежда, а вместе с ней и жажда действий. — Собирайся, — скомандовала я девушке и выскочила в гостиную.

Одиннадцать двадцать пять.

Я схватила сумку, вытряхнула из нее ключи от машины и бегом вернулась в спальню. Веник все так же безучастно сидел на кровати и, казалось, разглядывал цветные фотки на стене.

— За домом кто-нибудь приглядывает? — спросила я падальщика — почему нет, раз у нас тут всеобщая любовь и доверие.

— Приглядываю. Я, — он встал. — Если что-то пойдет не так, я должен убрать ее и забрать ребенка. Если уж совсем «не так», поднять тревогу. Кстати, твоя машина не заведется…

…гробокопатель посмотрел на «Шкоду».

— Смотрю, ты ее уж отремонтировала.

Я пожала плечами.

— Ты нарушил приказ хозяина, а значит, уже мертв. — Я вгляделась в карие глаза. — С силой Седого не шутят.

— Никто не может ослушаться хозяина, — падальщик усмехнулся, — я не исключение, хотя бы потому, что Седой не отдавал мне ни одного. — Мужчина издевательски скривился.

Нечисть хитра и изворотлива. Иногда настолько, что у нее выходит обмануть саму себя. И этим спасти жизнь.

— Зачем ты хранил велосипед?

— Ну, наверное, чтобы при случае прижать тебя к стенке, угрожать, найти твоего пацана по запаху. Цени, какой возможностью я пожертвовал.

— И ради возможности щелкнуть охотника по носу, — добавила я…

…разочарование, готовое перерасти в отчаяние. Ну почему они всегда на шаг впереди нас?

— Пешком от Тёма не уйти, — горько сказала я. — Ветер нас наизнанку вывернет.

Я бросила ключи на пол. Одиннадцать тридцать.

— Вывернут всех, кто в этом замешан. — Падальщик потянулся плавно, мягко, под кожей перекатывались мышцы, будь он обычным мужиком, отбоя бы от баб не было, вон как Мила смотрит. — Значит, надо убедить его в обратном или сделать так, чтобы он сам себя убедил.

— Следы не скроешь, — покачала головой я.

— Следов не будет, — сказал Веник и тут же скомандовал Миле, — чего стоишь, открыв рот? Тебе сказали собираться!

Девушка вздрогнула, положила Игоря на кровать и взялась за сумку.

— Есть этот, — он изобразил руками, — рюкзак-переноска? — Она кивнула. — Надевай. Ольга, открой окно.

Я покосилась на гробокопателя, глупо думать, что он хочет заманить меня к окну и выкинуть из него. Захотел бы и так выбросил. Но я все равно думала, ждала подвоха от каждого жеста, слова, от самого его присутствия. Я сделала пару шагов и потянула за раму. К подоконнику была прислонена изогнутая трубка велосипедного руля.

— Твой?

— В лесу нашел, пацана какого-то, запах почти выветрился. — Сосед сощурил глаза и добавил: — Ребенка сажаешь в эту штуку, сама на велик — и вперед на северо-запад. Туда, — он указал рукой, заметив потерянный взгляд Милы, — до озера по прямой минут пятнадцать, тебе в объезд. К домам не приближайся! Если доедешь, ждешь меня там. Без суеты. Тихо и молча.

— Стоп, — возмутилась я, — почему тебя? Ну, нет. Он тебя там сожрет тихо и молча, без суеты, — я повернулась к Миле, которая сажала ребенка в кенгурятник, малыш недовольно покряхтывал.

— Я могу сделать это и здесь, без всяких сложностей.

— Чертов трупоед!

— Глупая подстилка, когда ж ты думать-то начнешь!

— Перестаньте! Пожалуйста, перестаньте, — попросила Мила с самым несчастным выражением лица, мальчик сердито засопел.

— Решать в любом случае ей, — сразу успокоился Веник, — не тебе.

— Мила… — начала я.

— Хватит, — попросила девушка, — я словно в каком-то сне, вот открою глаза — и все кончится. — Она действительно зажмурилась. — Вместо ребенка я родила звереныша, бесконечно дорогого и любимого, но все же. Перенеслась в параллельный мир, и теперь поедатель трупов и женщина, которую я знаю чуть больше суток, спорят, кто отведет меня в волшебную школу. — По ее щекам потекли слезы. — Где моя дорога из желтого кирпича и волшебные башмаки?

Веник показал большой палец, я замешкалась. От человека, ради которого рискуешь жизнью, ждешь чего-то большего, нежели «женщину, которую знаешь больше суток», впрочем, истина в ее словах была.

Одиннадцать сорок.

— Бесполезно, — я мстительно посмотрела на гробокопателя, — велосипед тоже оставляет следы.

— Их не будет, — повторил падальщик, — поверь тому, кто имеет в должниках лешака…

…усмешка, скривившая мои губы, вышла горькой.

— Мы тебя недооценивали. И я, и Тём, и Кирилл, и Семеныч. Ты хитрый, изворотливый, предусмотрительный сукин сын.

— Комплименты? Я тронут, — Веник тряхнул головой, во все стороны разлетелись холодные капли.

— Почему ты пощадил лешака? Ты что-то знал? Предполагал?

— Лесть — это перебор. — Гробокопатель оскалился. — Дураков не ем, боюсь заразиться. Этот идиот заключил с девкой договор, ему ребенок — ей деньги.