Гимн Лейбовичу (Другой перевод) - Миллер-младший Уолтер Майкл Страница 4

Он подумал было о том, чтобы поставить камень пилигрима на прежнее место и заткнуть им отверстие. Но соседние камни слегка сместились, так что теперь их положение уже не соответствовало форме камня. Кроме того, просвет в верхнем ряду его убежища по-прежнему не был заполнен. Пилигрим был прав: камень по форме и размерам казался вполне подходящим. После некоторых сомнений он все же поднял камень и потащил его к своему сооружению.

Камень стал точно на место. Он испытал кладку, сильно ударив по камню, — ряд держался прочно, хотя встряска вызвала небольшое разрушение в нескольких футах от этого места. Знаки, оставленные пилигримом, хотя и несколько стерлись во время переноски камня, были все еще достаточно четкими, чтобы их можно было скопировать. Брат Франциск взял уголек и тщательно перерисовал их на другой камень. Когда приор Чероки будет совершать свой ежесубботний обход мест уединения, он, вероятно, сможет объяснить, что обозначают эти знаки — заклинание или проклятие. Тайные языческие союзы были запрещены, но послушнику было просто любопытно узнать, что за знамение будет осенять его ложе, да и о весе стены, на которой начертано это знамение, следовало помнить.

Он продолжал работать и после полуденной жары. Где-то в уголке его сознания таилась мысль об интригующей и даже пугающей маленькой дыре и о катящемся с грохотом камешке, вызывающем эхо, которое отражалось от чего-то, находящегося под землей. Он знал, что окружающие его развалины были очень старыми. Ему рассказывали, что развалины постепенно превращались в эти бесформенные груды камня поколениями монахов и случайных странников, людьми, приходившими за строительным камнем или за кусками ржавого железа, которое можно было найти, разбивая колонны и плиты. Металл был таинственным образом вделан в камень древними, еще допотопными людьми. Эта людская эрозия полностью стерла сходство с теми сооружениями, которые, согласно преданиям, стояли здесь в древние времена, хотя нынешний мастер-строитель аббатства еще гордился умением находить то тут, то там следы этажной планировки. И здесь еще можно было найти достаточно металла, если бы кто-нибудь имел желание разбивать для этого камни.

Аббатство блаженного Лейбовича тоже было построено из этого камня. То, что после нескольких столетий работы каменщиков в этих развалинах найдется нечто интересное, представлялось Франциску совершенно невероятным. Кроме того, он слыхом не слыхивал о строениях с подвалами или с подземными помещениями. Мастер-строитель, вспомнил он, совершенно определенно говорил, что строения на этом участке имели вид наспех возведенных сооружений, не имеющих глубоких фундаментов и чаще всего воздвигались на больших плоских плитах.

Когда его убежище было полностью закончено, брат Франциск отважился вернуться к дыре и остановился, глядя в нее. Он все не мог избавиться от твердого убеждения жителя пустыни, что если какое-нибудь место позволяет укрыться от солнца, то в нем непременно кто-то прячется. Если даже дыра и была прежде необитаемой, то кто-нибудь обязательно заползет в нее до завтрашнего рассвета. С другой стороны, подумал Франциск, если кто-то уже живет в дыре, то безопаснее познакомиться с ним днем, а не ночью. Вокруг не было видно никаких следов, кроме его собственных, следов пилигрима и волчьих.

Быстро приняв решение, он стал очищать края дыры от щебня и песка. После получаса работы дыра не стала больше, но его предположение, что она ведет в подземную полость, переросло в уверенность. Два небольших валуна, наполовину зарытые в землю и примыкающие к отверстию, были, очевидно, спрессованы вместе массой песка и щебня, забившей горловину отверстия. Казалось, они были соединены в узком месте.

Когда он стал окапывать один из камней с правой стороны, его сосед покатился влево, так что продвигаться дальше не было никакой возможности. То же случилось, когда он стал подрываться с другой стороны, но Франциск упорно продолжал толкать заклинившийся камень.

Рычаг, которым он пользовался, неожиданно выскользнул из его рук, нанес молниеносный удар по голове и исчез в открывшейся полости. Резкий удар заставил послушника пошатнуться. Камень, летевший с потоком обломков, стукнул его по спине, и он упал, задыхаясь и не зная, свалился он в яму или нет, до того момента, пока не уткнулся животом в твердую землю и не схватился за нее. Шум от обвала был оглушительный, но недолгий.

Ослепленный пылью Франциск лежал, хватая ртом воздух и не решаясь пошевельнуться, такой сильной была боль в спине. Переведя дух, он ухитрился просунуть одну руку под одежду и ощупать то место, где могли быть сломаны кости. Это место было шершавым на ощупь и причиняло острую боль. Он посмотрел на пальцы — они были влажные и красные. Он поднялся было, но тут же со стоном опустился на землю.

Послышалось негромкое хлопанье крыльев. Брат Франциск глянул вверх и увидел канюка — тот готовился взлететь с кучи щебня всего в нескольких ярдах от него. Птица снова сложила крылья, но брату Франциску показалось, что она посмотрела на него как-то слишком любовно, так петух смотрит на хлопотливую курицу. Он быстро перевернулся. Птицы собрались в большую черную стаю и кружили на небывало малой высоте. Когда он пошевельнулся, они взлетели повыше. Не обращая внимания на возможный перелом позвоночника или ребер, послушник, шатаясь, встал на ноги. Разочарованная черная небесная орда снова взмыла ввысь на невидимых лифтах — потоках горячего воздуха, а затем рассыпалась и разлетелась к отдаленным местам своего воздушного патрулирования. Неясная альтернатива Утешительнице, прихода которой они ждали, заставила птиц принять вид голубей. Их пристальный интерес уже давно смущал Франциска. Это побудило его выяснить, пошевелив плечами, что острый камень не причинил ему никакого особого вреда, а синяки и царапины не в счет.

Столб пыли из пролома унесся с легким ветерком в сторону и растаял. Послушник надеялся, что кто-нибудь на сторожевых башнях аббатства увидит его и придет выяснить, в чем дело. У его ног зияло прямоугольное отверстие. В этом месте одна сторона битого камня провалилась в яму. Вниз вела лестница, но только ее верхние ступеньки не были засыпаны обвалом, который шесть столетий ожидал помощи брата Франциска.

На одной стенке лестницы хорошо сохранилась надпись; правда, теперь она была наполовину засыпана. Собрав все свои познания в допотопном английском, он, запинаясь, прочитал:

ЖИЗНЕОБЕСПЕЧИВАЮЩЕЕ УБЕЖИЩЕ

ОТ РАДИОАКТИВНЫХ ОСАДКОВ

Максимальное число мест — пятнадцать. Запасы продовольствия для одного человека — на 180 дней; зависит от наличного числа людей. Перед тем, как войти в убежище, убедитесь, что основной выход тщательно закрыт и герметизирован, что защита от вторжения пытающихся проникнуть внутрь зараженных лиц находится под напряжением, что сигнальные огни включены…

Остальное было засыпано, но для Франциска было достаточно и первых слов. Он никогда не видел Радиоактивные Осадки и надеялся никогда в жизни их не увидеть. Систематизированного описания чудовищ не сохранилось, но брат Франциск слышал легенды о них. Он повернулся и пошел прочь от дыры. Предание говорило, что блаженный Лейбович сам пережил время Радиоактивных Осадков и был одержим ими много месяцев до тех пор, пока молитвы, сопровождавшие его крещение, изгнали демонов.

Брат Франциск представлял себе Радиоактивного Осадка наполовину как огненную саламандру, потому что по преданию все сущее родилось в огне потопа, и наполовину как злого духа, который лишил деву невинности во время сна… — не потому ли до сих пор чудовищ называют «дети Радиоактивных Осадков». То, что дьявол был вполне способен послать все эти несчастья на сотворенный Богом мир, было если не одним из основных постулатов веры, то, во всяком случае, документально зафиксированным фактом.

Послушник взглянул на надпись с новым испугом. Ее значение было для него достаточно ясным. Он нечаянно попал в убежище — пустое, как он надеялся — предназначенное не для одного, а для целых пятнадцати ужасных обитателей! Он нащупал свой пузырек со святой водой.