Верхний мир - Феми Фадугба Страница 4

– Я с тобой говорить не буду, кореш. Я тебя бить буду! – крикнул я ему вслед (по каким-то непонятным причинам «разборочный язык» у меня всегда выходил на верхах, почти писком, и с сильным американским акцентом). – Куда ты смылся-то! Ползи назад и давай перетрем, бро!

Позади кудахтали со смеху Роб и Като. Уж они-то лучше всех знали, что ничего я Гидеону не сделаю: во мне толщины с твой карандаш. Да любой семиклассник в Пенни-Хилл мог меня запросто на стенку намазать.

– Быстро в класс и сядь на место, Эссо! Сейчас же! – скомандовала мисс Пёрди, чье лицо было интересного неоново-розового цвета.

Так я схлопотал первое замечание.

И так началась самая безумная неделя моей жизни.

Пенни-Хилл слишком бедна, чтобы покупать почтовые марки получше – максимум для отправлений второго класса. Так что, получив в понедельник выговор, я уже знал, что извещение доберется до дому не раньше среды, да и то в лучшем случае.

И верно, только настало утро среды, как через щель для писем и газет в двери проскользнул тот самый конверт. Естественно, я его сцапал, не успел он и пола коснуться. Открывать не позаботился, просто сунул на самое дно мусорки на улице и продолжил заниматься своими делами. Еще одна миссия выполнена.

Ну почти. Почтальон пришел на час позже, так что я уже на час опаздывал в школу.

Так я получил второе замечание.

Но и оно не сломало мне жизнь. Система – наше все: извещение Пенни-Хилл отправит в среду после обеда, а придет оно в пятницу утром. Остается надеяться, что чертов почтовик явится вовремя, то есть еще до того, как мне пора будет в школу. Но даже если и нет, ма к концу недели будет работать в ночь, так что можно рвануть домой в обед и слямзить письмо, пока она еще не встала.

Мы с ма довольно неплохо ладили в последнее время. Она даже начала рассказывать про всякие свои проделки, которые творила в моем примерно возрасте; видеть свою ма с вот такой, малость придурочной стороны – это, братва, реально круто. Еще того лучше, она доверяла мне содержать квартиру в чистоте в течение дня и запирать на два замка на ночь, а еще вопросы перестала задавать, когда я поздненько заваливался домой на выхах. Зачем все портить, когда оно вот только-только, а? Тем более время доставки я уже вычислил – как и отсутствие рисков, что она узнает. Вечером в среду я решил отпраздновать новообретенную непобедимость, отправившись в Вест-Энд на шопинг со Спарком. Новые эйрмаксы у него были совершенно чумовые. Если вдуматься, я вообще не помнил, чтобы видел Спарка в старых кроссовках или в чем-то другом, кроме черного спортивного костюма, – его он носил круглый год, видимо, в порядке униформы.

Так вот, Спарк как раз протягивал только что померенные кроссы восьмого размера кассиру в NikeTown; тот чин чинарем пробил ему сто шестьдесят фунтов. Спарк выудил карту из штанов, которые, даже в подтянутом до нужной отметки виде, все равно были слишком длинны на его короткие ножки.

После пятой карты и восьмой попытки картридер сдался. Спарку наверняка нелегко было держать в голове все эти ПИНы… тем более что большинство из них были не его.

Кассир хихикнул и повернулся ко мне.

– Видать, тебе придется взять своего маленького дружка на поруки, – изрек он.

На слове «маленький» у меня а) отвалилась челюсть, б) сделалось сердцебиение.

Спарк был кореш. И хороший человек – со мной, во всяком случае. Мы с ним жили в одном доме с шести лет, так что знал я его хорошо. Настолько, что, если бы ма столько раз не запрещала мне с ним тусоваться, мы бы уже стали двоюродными. Есть такая типа поговорка, что все мы таскаем ведро на голове, а окружающие, знают они о том или нет, каждый день выгружают нам туда своего говна. Большинство от рождения носят ведра большие, широкие, так что, даже выходя из себя, мы не обязательно сами все в говне – не переливается. Но бывают такие, вроде Кайла Спарка Редмонда, которых судьба одарила… ну, чайной ложкой вместо ведра.

Я тусовался с ним где-то раз в пару месяцев и обычно недалеко от дома – вот сейчас-то и вспомнил почему.

Спарк сграбастал у кассира из рук открытую коробку и запустил через весь магаз. Я быстренько ввинтился, зная, что выводить парня сейчас придется силой, оттащил от кассы и вон из лавки, пока он не пустил вечер псу под хвост для нас обоих.

К тому времени, как мы добрались до Тоттенхем-Корт-роуд, к нам присоединились еще пятнадцать человек Спарковых друзей – все с головы до пят в черном, – напрочь запрудив и без того многолюдный тротуар. Он мне еще до NikeTown говорил, что сейчас подойдет «ну, пара человек», – но не что вся банда подвалит. И они все были пекхэмские – Восточный Пекхэм, если точно, и все – еще буйнее, чем С. П. Д., с которыми мутил Ди. С некоторыми мы кивались при встрече, но я точно не произвел на них достаточно сильного впечатления, чтобы кто-то еще и имя запомнил. Один, косоглазый и с пластырем на подбородке, все пялился на меня – чего это, типа, шкет тут делает. Я пихнул Спарка локтем, тот шепнул ему словечко, и с этой отметки меня стали игнорить, как и вся остальная банда.

Те, кто вообще не с лондонских окраин, они как на все это дело смотрят? Либо у них со страху глаза велики, и, типа, стоит тебе выйти из метро на Брикстоне, как тут же попадешь под пулеметный огонь. Но я реально знаю людей, которые всю жизнь прожили в Южном Лондоне и ни разу не видели настоящего преступления. Тут уж скорее не бандита встретишь, а чувака с библией, с дипломатом или с пакетами бананов, которые для жарки, а никак не с огнестрелом – потому-то мама сюда и переехала в свое время. Либо же люди почему-то думают, что английские гангстеры – они совсем не такие серьезные, как те, которых показывают в видео с той стороны пруда – у американских рэперов. Может, это потому, что убивают у нас обычно пятнадцатилетние пацаны в трениках (как будто мышца и седина хоть кому-то остановила нож или пулю!). Или потому, что ребята тут предпочитают холодное огнестрелу, а люди склонны забывать, каково