Под крыльями высших существ - Алексей Аникин Страница 4

– И какова сейчас ситуация?

– Всё под контролем, потихоньку давим. Вот, командир поставил задачу – скоро пойдём на очередной штурм, попытаемся погонять супостатов хорошенько. Присоединишься к нам?

– Конечно. Когда?

– Доложу. У тебя же есть рация в шлеме? Подключишься к нашей частоте и будешь всё слышать.

– Вот и славно, – я воодушевился и осмелел. – Что мне, в тылу сидеть да расположение постоянно снимать?

– Вот это я понимаю настрой! – по-доброму смеясь, сказал Ветер и осторожно хлопнул меня по плечу. – Давай дальше… О, гляди–ка, Буран с отрядом вернулся. Видишь вон того, в «Мамонте»? Вот это он.

– Трудно не увидеть.

– Эй, Буран! – крикнул Ветер и свистнул ему. – Иди–ка сюда! Тут про нас кино снимают!

«Мамонт» производил впечатление. Это особо укреплённый тип бронекостюмов, который используют бойцы тяжёлых штурмовых подразделений. Дорогой, правда, очень, а потому не так распространён, как «Медведь». Его броня выдерживала стрельбу даже из крупнокалиберного пулемёта, а удар бронированной рукой, если постараться, мог сломать гипертитановый позвоночник немецкого кибер-офицера. Они нередко носили особо тяжёлое вооружение, вроде реактивных огнемётов, тяжёлых пулемётов и мощных гранатомётов. Слиться с местностью в таком костюме было удивительно несложно из-за качественного камуфляжа, иногда такие бронекостюмы использовали и члены элитных разведывательно–диверсионных групп. Высотой под два с половиной метра, солдат мог разрушать препятствия, прикрывать бойцов своим телом и очень легко выносить из-под вражеского огня раненых солдат. Но главная задача – заставить врага бежать от ада, который эти прекрасно подготовленные солдаты устраивают на любой местности, особенно в городской. Любые стены, кроме особо прочных, для них не помеха, а единственный серьёзный противник – бронетехника, против которой у таких отрядов всё же есть свои сюрпризы.

«…Какое счастье, что эти бойцы на нашей стороне!..»

Буран не снял шлем – это было невозможно, ибо такова была конструктивная особенность. Внешность солдата для меня оставалась загадкой, равно как и внешность других членов его отряда, называющегося «Пика». Бронекостюмы его подчинённых, подошедших вместе с ним, внешне несильно отличались: все они были покрашены в серо–зелёный камуфляжный цвет, шевронов, разумеется, не было, ведь их просто некуда крепить, а на левом плече реяло красиво нарисованное кумачовое с золотой звездой знамя, специально затемнённое, чтобы не демаскировать. На правом плече яростным взглядом зелёных глаз без зрачков смотрел на зрителя Владирис. На обоих плечах под рисунками стояла написанная броским шрифтом надпись: «Россия – страна щедрых людей».

«…Наши солдаты вообще большие любители колких и одновременно циничных фраз. Учитывая, как щедро обычно сыплют тяжёлые бойцы пулями и снарядами по врагу, тому будет отнюдь не смешно, когда он поймёт, что написано у солдата на плече…»

– Кино, говоришь? Привет, Россия! – добродушно сказал он в камеру, помахав ей рукой. – Планета Полевая-семнадцать, окраина нашей страны. Защищаем Родину.

– Прямо из боя вернулись? – спросил я.

– Конечно. Вот, гляди, следы попаданий, – Буран показал на многочисленные следы от попавших пуль. Последние оставили лишь белеющие на поверхности бронелистов царапины. Видимо, у врагов не нашлось бойца со «сверлящими» пулями, которые имеют шанс пробить нашу броню. – Не хвастаюсь, но супостатов хорошенько мы погоняли, восемь трупов минимум, плюс сгоревшая машина. Без потерь с нашей стороны.

– Молодцы! – похвалил я Бурана.

– Да ладно, – махнул Буран рукой. – Это наша работа.

Ветер моей похвальбы, судя по виду, не разделял.

– Маловато для тяжёлых штурмовиков, – сказал он чуть с издёвкой.

– Думаешь, сам смог бы настрелять больше, щегол? – мне на мгновение показалось, что я почувствовал сквозь узкие визоры в шлеме Бурана, как он с вызовом глянул на Ветра. – Отряд – пятнадцать немцев, между прочим, у половины по гранатомёту, плюс тачанка с безоткаткой.

«…Дам небольшое объяснение по поводу «тачанок». Передовые отряды Корпоративного Человеческого Союза снабжались неравномерно, особенно учитывая, что корабли снабжения успешно перехватывались нашим Флотом, поэтому вторженцы часто использовали украденные гражданские автомобили с открытым кузовом (например, наш внедорожник «Кузьма») и прикручивали к ним различное вооружение, вроде пулемётов, гранатомётов и безоткатных орудий. Иногда дело доходило даже до миномётов и зениток. Мы называли такие импровизированные боевые машины тачанками, ибо они были подобны повозкам с пулемётами в первую Гражданскую. Наши враги их называли гантраками, от английского « gun truck » – грузовик с орудием…»

– А спорим, что смог бы? – спросил Ветер с азартом в голосе.

Буран поставил руки на пояс и усмехнулся.

– Ты посмотри на него! Хочешь возродить дух соревнования? Я думал, что после освобождения Думского и хорошей такой травмы головы ты успокоишься.

– Ну уж нет. Давай так – чей отряд завтра уничтожит больше врагов во время вылазки, тому и достаётся наш новый друг – товарищ военкор. Договорились?

– А меня-то спросили для начала, спорщики? – воспротивился было я. Поучаствовать в споре я всегда горазд, но ведь не в качестве приза!

– Отставить возмущения. Тебе всё равно кино про батальон наш снимать. Почему бы не снять его про самый боеспособный отряд?

Ай да Ветер, ай да сукин сын! Голос его так и звенел самолюбием и превосходством. Таких людей я, буду честен, не очень любил, но обаяние Ветра пробудило тогда во мне азарт.

– Это про твой-то, что ли? – спросил Буран. В его голосе не звучало ни злости, ни подвоха, ни даже удивления. Либо он сам по себе не испытывал ничего подобного, либо это вина звуковой аппаратуры, встроенной в шлем. – Хорош загонять, щегол, на тебя вся страна смотрит.

– Пока не смотрит, – сказал Ветер и протянул руку. – Ну что, спорим?

– А давай! – быстро ответил Буран