Сквозь тьму и свет - Райан Кейхилл Страница 42

Милорд.

– Я не заслуживаю этого титула, Марлин.

– Как скажете, милорд, – с улыбкой ответил Марлин.

Дейн тихонько рассмеялся; возможно, время и поработало над внешностью старого управляющего, но разум верного слуги остался таким же острым.

Когда они поднялись на лестничную площадку второго этажа, Марлин подвел Дейна к большим деревянным дверям, которые он так хорошо знал. Дейн протянул руку и провел пальцами по толстым бронзовым петлям, которыми дверь крепилась к стене, а потом вниз, к глубокому желобу, где один участок дерева выглядел бледным и расщепленным. Дейн сам повредил дверь, когда ему было всего девять лет. Конечно, случайно, но Марлин в наказание за проступок заставил его целую неделю работать в саду.

– Барен внутри, милорд.

Дейн глубоко вдохнул через нос, наполняя легкие. Его правая нога нервно постукивала по площадке. Потом он выдохнул, шагнул вперед и распахнул дверь в комнату брата.

Пожалуй, кабинет оказался единственным местом, которое сильно изменилось. Отец постоянно наполнял его красивыми картинами и другими произведениями искусства, в центре комнаты стояли три мягких дивана, где проходили деловые переговоры, на них же дети могли спокойно читать.

Однако теперь зал выглядел строгим в своей простоте. Картины и скульптуры исчезли, как и диваны. Книжные шкафы занимали западную стену, на противоположной висело старое волтаранское оружие. Тяжелый письменный стол находился в дальней части кабинета, перед распахнутым окном, выходившим на океан. Одинокий деревянный стул за столом, и еще два перед ним. Барен стоял спиной к двери, у окна, глядя на опускавшееся за горизонт закатное солнце.

Барену было всего восемнадцать, когда Дейн покинул дом. Дейн не представлял, каким мужчиной стал его брат, но из них двоих он всегда был более мягким.

Я надеюсь, что ты не очень сильно изменился, брат.

Барен был в простой, изрядно потемневшей от времени стальной кирасе, надетой поверх оранжевой туники, которая опускалась до кольчужной юбки. По традиции главы Домов приходили на совет в доспехах, за исключением сапог. Как и у Элайны, на правом и левом предплечьях брата имелись татуировки четырех черных колец, с черной линией, шедшей от первого до последнего.

Знаки мастера копья и мастера меча; Дейн успел получить только по два кольца, перед тем как покинуть Волтару. Впрочем, за прошедшее время он пролил столько крови, что мог заработать оставшиеся кольца в двойном объеме.

Барен не стал поворачиваться, чтобы посмотреть на того, кто вошел в его кабинет. Лишь наклон головы показывал, что он слышал звук открывшейся двери.

– Я сейчас ухожу, Марлин. В чем дело?

– Это не Марлин… брат.

– Нет… – Барен повернулся, чтобы посмотреть на Дейна, который продолжал стоять в дверях. – Это невозможно… Прошло…

– Двенадцать лет, четыре месяца и одиннадцать дней. – Дейн сделал два шага к тяжелому письменному столу. – Я не переставал считать и ничего не забыл.

Хозяин кабинета замер у окна, выражения растерянности и шока не покидали его лица. Затем он обогнул стол и направился навстречу Дейну.

Уже по привычке Дейн внимательно оглядел комнату. Барен не был вооружен, но его меч лежал на письменном столе. Доступный выход имелся только один: через дверь, но ворота резиденции закроют спустя несколько секунд, если Барен поднимет тревогу. Оставался прыжок в окно с высоты в несколько сотен футов, но он сможет смягчить приземление при помощи нитей Воздуха и исчезнуть в воде. Таким, возможно, окажется его путь к спасению.

Прекрати. Мне не придется бежать. Просто перестань быть тем, кто ты есть.

Дейн сделал еще шаг вперед, а Барен протянул руку, и его пальцы коснулись щеки Дейна. Грубые, покрытые мозолями пальцы солдата.

– Как… Где ты был все эти годы?

– Это очень длинная история, брат. Я смогу рассказать ее тебе сегодня после совета. Но сейчас есть нечто более важное.

– Более важное, чем известие о том, что мой брат жив? Думаю, нет. – Барен взял голову Дейна руками и прижался к его лбу своим.

– Отец бы гордился тем мужчиной, которым ты стал, Барен. – Казалось, слова Дейна вывели брата из равновесия.

Тот отстранился. Дейн не желал такого результата. Он просто сказал правду. Но после двенадцати прожитых на чужбине лет он далеко не всегда понимал чувства других.

– Сожалею, – сказал Дейн, протягивая руки к Барену. – Я не хотел… но это правда – он бы гордился.

– Все в порядке… – В глазах у Барена промелькнула печаль. – Куда ты ушел, Дейн? Мы думали, что ты мертв. Ты был нужен нам.

– Я был всюду, кроме того места, где мне хотелось быть, брат. У меня не оставалось выбора.

– Но теперь ты здесь, – сказал Барен, и на его лице появилась улыбка.

Пока Барен говорил, Дейн успел заметить, что в уголке его глаз блеснули слезы. Барен раскрыл руки для объятия.

– Только это и имеет значение, Дейн, – добавил брат. – Теперь ты здесь. – Через несколько мгновений Барен отстранился, но улыбка не покинула его лица. – Я бы остался, но мне нужно идти на совет. Я сожалею. Здесь Инквизиция вместе с консулом Риндой. Совет пропустить нельзя. Но, когда я вернусь, мы выпьем и устроим пир – до тех пор, пока солнце не встанет и не зайдет снова. И тогда ты мне все расскажешь. – Барен сжал плечи Дейна, и его глаза заблестели, он смотрел на брата так, словно перед ним появился призрак. – Ты здесь.

– Все в порядке, брат. Знаю, что у тебя есть вопросы, и я на них отвечу. Но сейчас ты должен знать, что я ушел не по собственной воле. И прежде чем ты покинешь дом, тебе нужно это прочитать. – Дейн вытащил из кармана письмо Эйсона Вирандра и протянул его брату. – От Эйсона Вирандра.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Барена.

– Эйсона Вирандра?

Он швырнул письмо обратно Дейну. Барен прищурился, его дыхание стало прерывистым.

– Как глупо я себя повел! Ведь я наивно решил, что ты вернулся ради нас.

– Я вернулся, Барен. И никуда теперь не уйду!

– Но ты вернулся не к нам, Дейн. Разве не так?

– Барен. Прочитай письмо.

– Ты вернулся сюда из-за прихоти человека, который разрушил нашу семью, – сказал Барен.

– Барен, прочитай проклятое письмо!

– Мне нет нужды читать проклятое богами письмо, Дейн! – Барен одним движение руки смахнул на пол все, что лежало на письменном столе. – Эйсон Вирандр хочет еще