Анджей Савицкий - Апозиопезис Страница 43

Генриетта кивнула.

— Охотники за рабынями, — буркнула она вполголоса. — Ну а кроме пары евнухов, Бурхан Бея и таинственного русского здесь кто-нибудь еще появляется?

Обе девушки отрицательно покачали головами.

— Дольше всего торчат здесь в подвале девушки из первой камеры, дней уже десять, но они ни о ком не говорили. Всегда здесь появляться один только Хакки, который приносит нам еду и бьет кнутом, иногда только так, для своего развлечения. Каждую девушку осматривает хозяин дома, отвратительный турок, Бурхан Бей, — сообщила Зузанна. — Но вчера он появился в компании двух странных типов: одного такого пана со шрамами на роже и огромного негра в еврейском лапсердаке. Они разговаривали по-немецки, так что я ни слова не поняла.

Генриетта почувствовала прилив жара. Данил и Алоизий? Были здесь? Все-таки, в какие-то гадости они замешаны! Нет! Она не могла поверить в подобное. Пруссачка оперлась о решетку и бездумно массировала продолжавшую болеть шею. Нет, ну какая же судьба-мерзавка! Она сама чуть не влюбилась в мужчину, сотрудничающего с похитителями женщин, шпионами и убийцами. Да, убийцами, причем, самого паршивого сорта. Игнаций узнал дом как место собственной смерти. Выходит, это здесь его замучили, превращая в демона, который потом был натаскан на исполнение покушений. Ее Данил, такой умный и благородный, пускай и немного сумасбродный, и все же благородный, был самым обычным, подлым сукиным сыном! Что сделает полковник Кусов, как только узнает, что это она пыталась встретиться с инженером и предупредить его о полковнике. Какой стыд! Она нарушила устав, проявила несубординацию, действовала за спиной своего такого красивого почитателя, чтобы спасти Данила, оказавшегося самой распоследней сволочью. Теперь князь перестанет ею интересоваться. Мало того, что сама она уродливый мехаборг, так еще на ней нельзя полагаться. И таким вот образом, по причине наивности и мягкого сердца она потеряла обоих конкурентов.

Погоди, погоди, ведь она же сама собиралась выбить из головы всякие любовные увлечения! Она солдат, а не девица на выданье! Генриетта выпрямилась, поправила смятое платье, после чего проверила снаряжение. Из карманов пропали портмоне и оба револьвера, не было и пристегнутого к икре кинжала. Зато нашлась обмотанная вокруг корсета гаррота с колючками, пропитанными парализующим ядом. И за это спасибо! Она развернула свое оружие и щелкнула им в воздухе словно бичом.

— Ну, девицы, чего пялитесь? — одарила она товарок не сулящей ничего доброго усмешкой. — С одним толстяком, думаю, мы ведь справимся, или я не права?

Обе ответили улыбками, а Габрыся еще и закивала головой с энтузиазмом.

Астральная плоскость, в то же самое время

Навозник спокойно плыл по мягким волнам моря черной эктоплазмы. Сейчас он дрейфовал вокруг проникающих друг друга образов всех возможных Варшав, приближался и удалялся, словно голодная муха, которая никак не может решиться, желает она или нет приземлиться на лакомом куске. А вокруг пролетали то воющие, то чего-то бормочущие духи, все клубилось от отголосков и призраков великих событий из жизни города и его обитателей. Черные волны с шумом разбивались на рифах реальности и взбешенно пенились, омывая границы нашего мира. Они не могли их победить, точно так же, как рои упырей и затерявшихся сознаний умерших людей.

— Вы только поглядите, господа, на эту вот Варшаву, — полковник Кусов указал на возникающий из мглы образ города. — Если глаза меня не обманывают, эти дома стеклянные.

Крыши зданий сияли гладкими поверхностями, словно зеркала отражая изображение неба. Стены домов тоже блестели матовым стеклом, чаще всего, молочным, довольно редко окрашенным в какой-то иной цвет. Дома различались только деталями, издалека же выглядели совершенно одинаково; чистенькие, умытые параллелепипеды с чуть более темными отверстиями окон, один рядом с другим, словно вышли из-под матрицы. Их окружали тротуары из белого камня и просторные, широкие улицы, и те и другие тут же подметались служителями в белых халатах. Идентично одетые рабочие и ремесленники спешили на работу, все вежливо кланялись друг другу, шли с гордо поднятыми головами, неспешно и с достоинством.

— Наверное это какой-то идеальный мир, в котором поляки никогда не бунтовали против царя, в результате чего оба наши народа живут в согласии и достатке, — Кусов довольно покачал головой. — Вот видите, инженер? Было бы достаточно, чтобы ваши земляки проявляли большее трудолюбие и дисциплину, а не витали в облаках и вечно искали способности к скандалам, и стали бы замечательной, современной частью империи. Страной благосостояния и справедливости, где простой народ может жить в счастье и удобствах.

— Да ну, это слова, — махнул рукой Данил. — Это какая-то утопия, выдуманная идеалистом. И совершенно оторванная от реальности. Вы видите? Ее границы просто светятся от напряжений. Этот мир термодинамически нестабилен, слишком он выдуманный и ненастоящий. Ну вот, уже развеялся, и только мы его и видели.

— Похоже, обеденная пора уже прошла, — вмешался Алоизий. — А у нас ни крошки съестного. Если мы быстро не найдем свой мир, быстро окочуримся от голода.

Данил высунулся за борт, высматривая чего-то в тумане. Образы Варшавы все время сменялись, будто в калейдоскопе, они исчезали, заменяемые очередными картинами, если только наши путешественники не уделяли им достаточно внимания. И хотя здесь они торчали уже часа два, похоже, что быстро вернуться домой им было не суждено.

— Мы должны попробовать еще раз, — принял решение Данил. — Господа, внимание, еще раз концентрируемся и думаем о нашей Варшаве. Очистите, пожалуйста, мысли от всяческих идеалистических представлений и других фантазий. Мы должны представлять одно и то же самое, как самый реальный город. И сила наших мыслей приведет нас туда в мгновение ока. Только лишь благодаря ним мы сможем пробиться сквозь эту бесконечную путаницу альтернатив. Внимание, готовы?

— Нет, не готовы, — сердито возразил Кусов. — Как мне собраться, когда я все время вижу это постоянно меняющееся зрелище. Ну вот, сейчас по улицам громадные ящеры тащат повозки, они похожи на драконов. А теперь над городом летают бесчисленные сигары дирижаблей. У одного из них, похоже, какие-то неприятности. Он горит! И падает куда-то возле Венского вокзала!

— А там имеется крупная площадь, как будто посадочная площадка? — буркнул Данил.

Алоизий тяжело свалился на кровать, игнорируя очередную версию Варшавы. Эта поездочка ему уже осточертела. Данилу придется еще много чего доработать в Навознике, прежде чем продавать его. Прежде всего, он просто обязан выдумать какой-то способ надежной навигации в астральной плоскости. Пока же что они здесь просто блуждали…

— …словно Одиссей, — закончил он вслух. — А я так надеялся на то, что не придется испытывать всего того заново. Тогда мы плыли из-под Трои на Итаку. Так нам тоже казалось, будто это чуть ли не за углом, проведем несколько дней в море и вернемся домой, так где там! Годами блуждали, от одного острова до другого, и э-эх!

— Ты принимал участие в Одиссее? — изумленно спросил Кусов.

— И повторять ее мне ну никак бы улыбалось, — Алоизий поднял палец. — Я был самым обычным воином в армии царя Агамемнона, потом, после того как Троя была завоевана, я связался с Одиссеем, который набирал моряков и компанию в обратный путь. Так он чуть ли не груши на вербе нам обещал, вот я и дал себя обмануть!

— И сражался в троянской войне? — полковник глядел на лакея с нарастающим изумлением.

— Да где там! — махнул рукой Данил. — Как обычно — врет, у него перевозбужденное воображение. Так что, полковник, не слушайте вы все эти глупости. Прошу вас, сконцентрируйтесь еще раз! До сих пор мы что-то делали не так. Мы обязаны думать об одной и той же Варшаве, вот что важно!

— Похоже, что каждый из нас видит ее несколько иначе, — заметил Кусов. — В мыслях у каждого иной образ этого города. И даже у Навозника нет ни малейшего шанса добраться до подходящей. Нам необходимо найти какую-то общую точку зацепки.

— Лучше всего представить себе какое-то место, которое все знают, — предложил Данил. — Как насчет площади перед ратушей? Вокзал Венской железной дороги? Замковая Площадь?

— Но ведь даже это способно привести нас в огромное число Варшав, — покачал головой Кусов.

— Тогда давайте представим себе какую-то особу, — предложил Алоизий. — Кого-то абсолютно исключительного, кого мы все знаем!

Данил нетерпеливо взмахнул рукой, как будто отгонял настырную муху.

— Такой особы нет. У нас с господином полковником нет общих знакомых!

— Да неужели? — буркнул Алоизий. — А панна Генриетта фон Кирххайм?

Мужчины внимательно поглядели один на другого. В их глазах блеснула подозрительность и враждебность. Данил в мгновение сориентировался, что имеет дело с конкурентом на руку Гени. И мысль эта ударила его столь неожиданно, что какое-то время он не был способен выдавить из себя ни слова. Та же самая мысль посетила и полковника. Нельзя сказать, чтобы он испытывал к пруссачке такое уж жаркое чувство, но девушка его и вправду интриговала и притягивала. Подсознательно он уже привык к мысли, что девица принадлежит ему, что он без труда может ее соблазнить. И не таких дамочек затаскивал он в кровать! А тут — на тебе — какая неожиданность! Сумасшедший бунтовщик тоже подбивает к ней клинья!