Мир Сатаны - Андерсон Пол Уильям Страница 46

Из помещений в сохранившейся части замка использовалась примерно половина. Прошлое шеннов вроде бы не преследовало. Они как будто бы воспринимали эти грандиозные развалины как необходимую часть пейзажа. Поселившись однажды в замке, они тщательно обшарили руины, забрали оттуда все мало-мальски ценное и забыли про них.

Несмотря на запустение, царившее во внутренних помещениях замка, за стенами его и на замковом дворе жизнь била ключом. Роботы роботами, но у вассалов и крепостных Моэта забот хватало. Они наблюдали за машинами, копались в огородах, охотились, столярничали, ваяли, рисовали, учились, маршировали на плацу. То и дело совершали посадку авиетки с пассажирами и грузами из других поместий. (Для перелетов внутри своей планетной системы шенны пользовались гравилетами; с недавно же основанными колониями сообщение поддерживалось при помощи гиперзвездолетов.) Даже повседневным своим занятиям население Датины предавалось с поистине минотавровой одержимостью.

Однако обитатели этой богатой металлами планеты влачили жалкое существование. Заносимые песком поля давали скудный урожай. Покрывавшие поверхность морей водоросли погибали и гнили, и ветер разносил этот смрад далеко окрест. Деревья вырастали маленькими, почти карликовыми, лишь на восточных холмах нет-нет да попадались поваленные стволы прежних гигантов. Доносившийся по ночам из этих лесов звук охотничьего рога напоминал вой последнего оставшегося в живых волка.

Эдзел поразился, узнав, что шенны охотятся и даже держат скот на убой.

— Вы же говорили, что они травоядные! — воскликнул он.

— Так и есть, — ответила Тея. — Под воздействием лучей нашей звезды в растениях Датины образуются высококалорийные соединения. Поэтому питающиеся этими растениями существа более активны, следовательно, превосходят в умственном развитии тех, кто обитает в планетной системе звезды типа Солнца.

— Знаю, — сказал Эдзел. — Моя планета находится в системе звезды типа F5. Однако у нас на Одине вся дополнительная энергия у животных уходит в рост, а разумные существа всеядны. Насколько я понимаю, шенны едят не сырое мясо?

— Разумеется. Вы, наверно, лучше меня знаете, насколько размыта граница между «плотоядным» и «травоядным». Вот, скажем, я читала, что на Земле копытные четвероногие обычно после родов съедают собственную плаценту, тогда как собаки и кошки часто едят траву. А на Датине существуют особые условия. У нас есть несколько фруктовых соков, которые так воздействуют на энзимы, что вегетарианец с удовольствием начинает есть мясо. Все это делается очень просто. Открытие это было совершено в… очень давно, во времена дикарей-предков нынешних шеннов. Или даже раньше.

— А поскольку на планете, пострадавшей от экологической катастрофы, грешно отказываться от любой пищи, то… Понятно, — объяснение Теи удовлетворило Эдзела.

Но тут вмешался ван Рийн:

— Слушай, дракоша, но ведь шенны охотятся ради развлечения. Я в этом уверен. Вчера вечером я видел одного юнца: он привез с собой не туши, а только рога. И потом, хотя у него есть вполне приличное ружье, он охотится с луком. Нет, это забава.

Тея удивленно подняла брови:

— А почему бы и нет? — спросила она с вызовом. — Мне говорили, что охоту любят все, в том числе и люди.

— Ага-ага. Я же не говорю, что это плохо — разве что они начнут охотиться на меня. Но откуда взялся инстинкт, от которого у нас внутри все поет, когда мы убиваем загнанную жертву? Даже если у тебя в руках фоторужье… хотя очень немногим из тех, кто никогда не убьет оленя, довелось испытать сожаление, прихлопнув муху. Откуда он? — ван Рийн помахал пальцем. — Отвечаю. Наши с вами предки были охотниками. Африканский первобытный человек — это обезьяна-убийца. А те, у кого с самого рождения не было желания убивать, убивать, убивать, — те просто не выжили. Но ведь первые шенны ощипывали листики да травку! Быть может, их самцы дрались между собой в брачные периоды, но на других существ они не охотились. А теперешние шенны — только позови. Откуда это у них?

Тея переменила тему разговора. Сделать это было совсем не трудно, ибо вокруг оказалось столько непривычного, нового, неожиданного. Если употребить слово «цивилизация» в техническом смысле, то шеннов вполне можно было назвать цивилизованными существами. У них были машины, целая планетарная машинная культура, которой уже стало тесно на одной планете. Да, они унаследовали эту культуру от своих предшественников. Но не просто унаследовали, а восстановили, возродили — добавили кое-что свое.

Но патриархам их этого было мало. Насколько было известно ван Рийну, сейчас повсюду на Датине велись бурные дебаты. Но что служило предметом этих споров, пока оставалось для него тайной.

Торговец зябко поежился. Ночи в этой полупустыне были холодными. Как бы здорово было оказаться в теплой каюте звездолета!

Этого послабления ему удалось добиться после первой же ночи, которую они с Эдзелом провели взаперти в одной из комнат замка. На следующее утро он превзошел сам себя. Он бранился, кашлял, чихал, рыдал, поминал всех и всяческих святых, кричал, что еще одна ночь при такой температуре, при таком свете, при такой запыленности, да еще эти тяжелые металлы, вездесущность которых не только заставляет их глотать пилюли, чтобы не отравиться, но от которой самый воздух превращается черт его знает во что, эти всякие шумы, эта вонь, — короче говоря, еще одна ночь в условиях этой планеты, существование которой говорит в пользу манихейской ереси, ибо он, ван Рийн, не в силах представить себе, зачем все благому Творцу понадобилось создавать такой мир, и бедного несчастного старика спокойно можно будет хоронить, потому что он наверняка умрет, и некому будет его оплакать…

В конце концов, Тея встревожилась и взяла на себя ответственность изменить их место пребывание. Два инженера при помощи роботов сняли со звездолета Лиги силовые установки. Теперь пленникам не улететь, даже если они очень этого захотят. Поэтому они вполне могут спать на борту корабля, а для охраны их достаточно двоих-троих шеннов с бластерами.

На третий день, поздно вечером, вернулся Моэт.

Встречавшие его подданные подняли такой шум, что стоявшим поодаль ван Рийну с Эдзелом стало не по себе. Моэт обратился к своим вассалам с верхней шлюзовой палубы своего личного космофлиттера. Голос его напоминал раскаты грома. Ответом ему был восторженный рев. Молодые шенны вопили, приплясывали, водили хороводы, стучали кулаками по бортам флиттера, размахивали архаичными мечами и палили в воздух из самых суперсовременных ружей. Над самой высокой из сохранившихся башней замка развевалось ярко-красное знамя.

— Что он говорит? — спросил ван Рийн.

Тея стояла неподвижно, уставившись в пространство невидящим взором. Торговец схватил ее за руку.

— Переведите мне, что он говорит! — К ним двинулся было стражник, но на пути у него встал Эдзел. Ван Рийн гаркнул так, что голос его чуть не перекрыл рев Моэта: — Переведите мне, что он говорит! Я приказываю!

И она, находясь в шоковом состоянии, механически повиновалась.

Вскоре после этого пленников загнали обратно в звездолет. Зашипели клапаны шлюзов. На экранах холодные звезды сверкали над серыми тенями датинской ночи; у стен ярко освещенного замка полыхали громадные костры. Из шумоуловителей доносилось завыванье ветра, рев горнов, грохот барабанов, клацанье мечей и вопли шеннов.

Ван Рийн сказал Эдзелу:

— В твоем распоряжении целый час. Займись, чем хочешь. Мне надо посидеть со святым Дисмасом. Хочу, понимаешь, исповедаться. — Потом, хмыкнув, прибавил: — Спорим на что угодно: от моей исповеди у него уши завянут!

— Я, пожалуй, займусь медитированием, — сказал Эдзел, — а через час приду к вам на мостик.

Именно там, на мостике, ван Рийн объяснил одиниту, почему он сдался в плен у безымянной звезды.

— Но ведь мы могли и улизнуть от них, — возразил Эдзел. — Разумеется, шансов было ничтожно мало. Но в худшем случае они догнали бы нас и уничтожили. Наша смерть была бы мгновенной, зато мы умерли бы на свободе, так сказать, геройски. Неужели вы предпочли участь раба на Датине?