Джон Картер – марсианин - Эдгар Райс Берроуз Страница 49

остановились? Твое тело не было найдено, а люди со всего света искали тебя много лет: джеддак Гелиума и его внучка, твоя принцесса, предлагали такую баснословную награду, что все джеддаки и джеды участвовали в поисках! Но тебя так и не обнаружили, и осталось предполагать, что ты отправился в последнее странствие к таинственной реке Исс, чтобы там, в долине Дор на берегах мертвого озера Корус, ожидать прекрасную Дею Торис, твою принцессу. Но зачем ты ушел – было непонятно: ведь Дея Торис осталась в живых.

– Она жива?! – прервал я. – Я не решался спросить тебя. Я так боялся, что не успел ее спасти: она была без сознания, когда я покинул ее в ту давно прошедшую ночь в саду дворца Тардоса Мориса. Я опасался, что ее дух отлетит прежде, чем я успею достичь атмосферной фабрики. Она жива и теперь?

– Она жива, Джон Картер!

– Но ты мне еще не сказал, где мы находимся, – напомнил я.

– Мы там, где я надеялся встретить тебя, Джон Картер, тебя и другую. Много лет тому назад ты слышал историю женщины, научившей меня чувству, которое зеленые марсиане приучены презирать с детства: она научила меня любить. Ты знаешь, что любовь навлекла на нее жестокие пытки и страшную смерть от руки этой скотины Тала Хаджуса.

Я верил, что она ожидает меня у мертвого озера Корус. Кроме нее, мне был дорог еще один человек – ты, Джон Картер, научивший свирепого тарка дружбе. И я думал, что ты тоже бродишь по долине Дор.

Вас обоих я больше всего жаждал видеть в конце того длинного странствия, которое мне предстояло. Время шло, а тебя все не было, и Дея Торис утешалась мыслью, что ты только временно вернулся на свою планету. Наконец я решил отправиться в последний путь. Месяц тому назад я вышел из Тарка, а сегодня ты стал свидетелем конца путешествия. Понимаешь ли ты теперь, где мы находимся?

– Так значит, это река Исс, несущая свои воды в мертвое озеро Корус в долине Дор? – спросил я.

– Это долина любви, мира и покоя, куда с незапамятных времен стремится каждый житель Барсума в конце своей кровопролитной жизни, полной ненависти и борьбы. Это наш рай! – ответил Тарс Таркас.

Тон его был иронический и холодный. Горечь его слов слабо выражала то ужасное разочарование, которое он испытал. Я положил руку ему на плечо.

– Мне очень жаль, – сказал я, не находя других слов.

– Подумай только, Джон Картер, о тех бесчисленных миллионах барсумцев, которые с начала мира добровольно отправлялись к этой жестокой реке, чтобы оказаться в свирепых лапах тех отвратительных чудовищ, которые напали на нас сегодня!

Существует старинная легенда о красном человеке, который вернулся однажды с берегов мертвого озера Корус, вернулся из долины Дор по таинственной реке Исс. В легенде говорится, что он рассказал о страшных животных, населяющих долину изумительной красоты, о животных, которые набрасываются на каждого барсумца в конце его странствия и пожирают его на берегах мертвого озера, где он надеялся найти любовь, мир и счастье. Но люди приняли его слова за богохульство и убили, как велит обычай, потому что каждый вернувшийся с берегов таинственной реки должен умереть.

Но теперь мы знаем, что рассказ не был богохульством, что легенда – быль, что красный человек рассказал только то, что видел. Скажем, нам это мало поможет, Джон Картер, даже если мы сумеем спастись, то с нами поступят точно так же, как с богохульниками. Мы находимся между диким тотом и бешеным зитидаром – спасения нет!

– Или, как говорят у нас в Виргинии, между чертом и пропастью, – ответил я и не смог не улыбнуться.

– Нам остается только ждать, что случится. Во всяком случае, пусть все знают, что с нами покончить нелегко. Кем бы ни был тот, кто захочет отнять нашу жизнь, белая ли обезьяна, растительный человек, зеленый или красный барсумец, – он узнает, как дорого стоит жизнь Джона Картера, члена семьи Тардоса Мориса, и Тарса Таркаса, джеддака тарков.

Я рассмеялся, и он присоединился в одном из тех редких приступов истинного веселья, которым отличался от соплеменников.

– Но ты, Джон Картер? – вскричал он. – Если ты не был здесь все эти годы, где же ты пропадал и как попал сегодня сюда?

– Я был на Земле, – ответил я. – Десять долгих земных лет я молился и верил, что наступит день, когда снова перенесусь на вашу угрюмую старую планету. Я к ней привязан, несмотря на всю жестокость обычаев, более, чем к миру, в котором родился.

Десять лет продолжалась мука ожидания, мука хуже смерти, десять лет терзали меня сомнения, жива ли Дея Торис. И вот теперь, когда в первый раз мои молитвы были услышаны, мои сомнения рассеяны, по жестокой насмешке судьбы я оказался заброшенным в единственное место на всем Марсе, откуда, очевидно, нет спасения. Да если бы оно даже и было, нет надежды, что я смогу когда-нибудь увидеть мою принцессу в этом мире.

Всего за полчаса до того, как я увидел тебя сражающимся с растительными людьми, я стоял, освещенный луной, на берегу широкой реки в одном из благословенных уголков Земли. Я ответил тебе, мой друг. Веришь ты мне?

– Верю, – ответил Тарс Таркас, – хотя и не могу понять.

Во время нашего разговора я осмотрел комнату. Она была футов в двести длиной и сто шириной; в середине стены, противоположной той, откуда мы пришли, имелась другая дверь.

Помещение было высечено в скале, и при скупом свете иллюминатора в центре потолка стены тускло мерцали, как темное золото. Повсюду на стенах сверкали полированные рубины, изумруды и алмазы. Пол был сделан из другого, очень твердого материала от долгого употребления он был отполирован, как стекло. Других выходов, кроме двух дверей, я в комнате не заметил, и так как одна точно закрыта, то направился к другой.

Когда я протянул руку, чтобы найти кнопку, снова раздался тот же жестокий издевательский смех, на этот раз так близко, что я невольно отшатнулся и схватился за рукоятку меча.

В это время из дальнего угла большой комнаты глухой голос пропел:

– Здесь нет надежды! Мертвым нет возврата! Воскресения нет! Не надейся, потому что здесь нет надежды!

Хотя наши взгляды немедленно обратились туда, откуда, казалось, раздавался голос, там никого не оказалось. Должен признаться, холодная дрожь пробежала по моей спине и короткие волосы на голове поднялись дыбом, как шерсть собаки, когда ночью она видит таинственные вещи, скрытые от людского взора.

Я быстро направился