Александр Карпенко - Грань креста Страница 5

Сестра-хозяйка, слегка оттаяв от моей неприхотливости в выборе казенного добра, сама предложила дополнить арсенал легкой пневматической винтовкой, помимо пулек заряжающейся стрелками-шприцами, дюжина которых лежала тут же, упакованная в прозрачный мешочек.

— Ты ведь с психами будешь ездить? С психами. Возьми, пригодится. Ваши любят такие брать. Заливай в шприц что хочешь и лечи своих дураков издалека.

Я не стал пренебрегать добрым советом, но неприятно кольнуло, что больше таких винтовок на стеллаже не было заметно. Где же остальные? Успокоил себя тем, что множественное число хозяйка употребила случайно, но уточнить поостерегся. Поблагодарив мохнатый гибрид кастелянши и оружейника, вернулся к заправочному окошку, где мне щедро отсыпали масленых желтых патронов, не забыв взять с меня подпись.

— В ординаторской журнал учета расходования боеприпасов, — предупредила заправщица, — списывать, как наркотики, — где, кому и по какой причине. Не забудь указать количество и точное время.

В изрядном обалдении я уселся заполнять тяжелыми смертоносными цилиндриками автоматный магазин, размышляя над парадоксальностью ситуации. Я, медик, которому (во всяком случае, так предполагается) по должности положено бороться за человеческую жизнь, сижу и заряжаю автомат, выданный мне медицинским учреждением! Если это не нонсенс, то я — королевский пингвин!

Вездесущий Павел Юрьевич углядел меня за этим занятием.

— Вооружаемся, коллега?

— Вооружился уже. Только вот не пойму зачем.

— Что тут непонятного? Спрашиваешь: давно болеешь? Давно. Отстреливаешь, а родственникам говори: гильзы, мол, на блюдце соберите, завтра участковому покажете, хе-хе.

У меня отвисла челюсть.

— Ну не пугайтесь, коллега. Шучу я, ей-богу, шучу. Нельзя же все так всерьез воспринимать, в самом-то деле.

— Да кто ж разберет, что у вас тут всерьез, а что нет! — в сердцах брякнул я.

— Всерьез один совет. Вы мне все здесь нужны работоспособными и, по возможности, живыми. Если для того, чтобы вернуться на базу, тебе будет нужно стрелять — стреляй и не комплексуй. Отписаться помогу. А вообще-то, в зону боевых действий без нужды не лезь. Пусть без нас воюют.

Так. Час от часу не легче. У них тут еще и война. Что я еще узнаю?

— Работаешь пока с доктором Рат. Врач серьезный, с большим опытом. Познакомишься поближе с нашей спецификой. А доктора береги. Она у нас дама ценная, нам без нее — никуда. Последний психиатр остался!

— Где ж другие?

— На вызове, Шура, на вызове. — И старший доктор удалился, оставляя за собой шлейф табачного дыма.

Диспетчеры занимались раскладыванием странного пасьянса. На подоконнике лежало шесть кучек квадратов из разноцветного пластика. На каждом изображался фрагмент географической карты. Заглядывая в некий список, дамы прилепляли их к магнитной доске сообразно с неведомой мне логикой. Работа спорилась и вскоре завершилась созданием подобия креста, изукрашенного в беспорядке белым, синим, зеленым, желтым, ярко- и темно-красным цветами. Я догадался, что пестрая конструкция представляет собой плоскостную развертку виденного у начальства глобуса. Новый порядок расположения квадратов соответствовал загадочным перемещениям.

Волчица Лиза еще раз оглядела свое творение и объявила мне:

— Пока у тебя нет своего водителя, возьми Нилыча с психбригады. Иди сразу выкорчуй его из машины, она прямо у входа в гараж. Белый «форд», номер 67–70.

Дверца пыльного «форда» со стороны водителя, скрипнув, отворилась. Нилыч, крестьянского вида мужик с темной, дубленной ветром и солнцем кожей, восседал в кабине, уперев в баранку сцепленные натруженные руки. Пальцы его, перепачканные чем-то специфически автомобильным, были корявы и узловаты.

Я вежливо поздоровался, представился, объяснил существо дела, не забыв упомянуть о том, что я здесь новичок. Нилыч согласно кивнул и молвил:

— Что ж, можно. Рат у нас хозяйкой?

— Рат.

— Можно.

Но ни единого движения, чтобы вылезти из кабины, не сделал. Я хотел было поторопить его, но тут взгляд мой упал ниже обтянутого синей замасленной майкой торса Нилыча, и мои челюсти лязгнули, прикусив язык. До меня дошла суть выражения «выкорчуй».

Работая на «Скорой», насмотришься на все, что только можно сделать с человеческим телом. Раздробленные конечности с торчащими сахарными обломками костей. Желе мозгов, дымящееся на сыром асфальте. Сизо-синие зловонные бурдюки вывернутых кишок. Рваные раны, из которых лезут ошметки зернистого желтого жира. И все это обильно полито темной, кисло пахнущей кровью.

Вскоре проходит тошнота. Потом начинаешь взирать на растерзанное мясо вполне холодно, с профессиональным спокойствием выполняя все необходимые манипуляции. А уж многочисленные уродства почти и не замечаются. Но вот такого видеть не приходилось.

Ниже пояса у Нилыча не было ничего, чему положено быть у человека. Взамен тело водителя разделялось на несколько крупных узловатых отростков, которые, в свою очередь, дробились на более и более мелкие, разветвленной корневой сетью, сотканной из человеческой плоти, оплетая водительское сиденье. М-да…

— Налюбовался? — буркнул Нилыч. — Теперь взваливай на горб и тащи в свою помойку.

Так и пришлось поступить.

Глава четвертая

Что ж, пора хлеб отрабатывать. Динамики рявкнули мою фамилию со столь знакомым дополнением: «На выезд!» Подхватил я с окошечка диспетчерской бумажку с адресом, фамилией и поводом к вызову, и колыхнулось в душе нечто, казалось бы, уже прочно потерянное — ожидание чего-то нового, неизведанного.

Первый вызов! Как забыть его! Пришел я когда-то давным-давно на «Скорую» совсем юным еще, зеленым мальчишкой, вчерашним санитаром в психушке. Инструктировала меня перед выездом моя первая начальница — огромных размеров разбитная казачка:

— Ты, Саня, не дрейфь. Если видишь, что с психом не справляешься, сбивай его с ног. Я сверху задом сяду, он никуда и не денется.

Помню и первого больного — длинного, тощего словно жердь шизофреника Диму, разговаривавшего на никому, кроме него, не ведомом птичьем языке и плевавшегося, аки стадо верблюдов.

Много воды утекло с тех пор. Я заматерел и отрастил бороду. Не выезжает уж сколько лет на линию та моя начальница, обосновавшись в диспетчерской. Теперь у нее есть прекрасная возможность отомстить за все обиды, скопившиеся за годы линейных тягот и лишений. Помер Дима, подавившись сухой хлебной коркой пару годков назад. А я вот здесь. И сейчас мой первый вызов на этой диковинной станции. И вновь я волнуюсь, почти как в тот канувший в Лету день. Что ждет меня сегодня?

Оказалось, еще один сюрприз. Покуда я бестолково озирался вокруг, ожидая прибытия доктора, вдруг нестерпимо защекотало в левом ухе. Помотав головой, я увидел на переднем сиденье своего вездехода ту самую мышку, что уже встречал на пятиминутке и за вечерним чаем. Сегодня она облачилась в ослепительно-белый брючный костюмчик, не иначе как позаимствованный у детской куколки. Мышка вполне по-человечески звонко рассмеялась и объявила:

— Я тебя знаю. Ты Шура, новый фельдшер. А я — Люси, при больных «доктор Рат» или «госпожа доктор», а так — можно и на «ты».

«Рат» — это и значит «крыса», — мрачно подумалось мне. Мог бы и догадаться. Мышь-психиатр — это даже для здешних чудес крутовато. Ну и компания! Получеловек-полурастение, врач-грызун и слепой котенок (я) в стажерах!

— Не бойся, напарник, — молвила мышедоктор Рат, — чую, тебя мысли мрачные терзают на предмет, каково тебе мной работаться будет? Можешь не верить, только пока что не просто никто не жаловался, а, наоборот, все фельдшера сами ко мне на бригаду просятся. Поладим как-нибудь. Дальше вызова не пошлют. Кстати, где он, вызов?

Я передал ей бумажку.

— Ага. «Неправильное поведение». А в чем неправильность?

— Ой, не спросил. Сбегать?

— Не стоит. Диспетчер небось и сама не спросила. Поехали исправлять. Нилыч, заводи!

— Далеко? — поинтересовался наш пилот.

— Деревня Третьи Выселки, это Озера, квадрат Д-2.

— Люська, не морочь мне голову. Я сам знаю, какой это квадрат. Скажи лучше, как туда ехать.

— Диспетчеры пишут рекомендуемый маршрут. От нас в квадрат (ничего для меня не значащие цифры), потом (еще что-то), и через реку Левую выезжаем к Выселкам почти напрямую.

— Это твое «напрямую» за семь десятков верст. Что ж, кроме нас, никого не нашли?

— Кто-нибудь, может, и есть, да на наш вызов не поедут. Это нас можно на все подряд гонять.

«Все как дома, — подумалось мне, — набери на работу хоть волков с мышами, хоть крокодилов с удавами, порядки везде одинаковые».

— Это ты про линейных? Они-то, ясно, не поедут. Ты мне другое скажи, Люська. Какой у тебя цифир на бригадном жетоне написан?