Vita Nostra. Работа над ошибками - Дяченко Марина и Сергей Страница 5

Сашка проследовала за толпой пассажиров, как щепка за потоком.

– Такси! – крикнул мужчина в старомодной джинсовой куртке. – Девушка! Надо такси?

Он верно оценил выражение Сашкиного лица, потерянный взгляд, рюкзак, судорожно прижатый к груди. Приветливо повел рукой, указывая на ярко-желтую, как лимон, немолодую машину:

– Добро пожаловать в Торпу!

– А… сколько?

Он назвал цену, и Сашка мигнула. Фарит Коженников выдал ей конверт с деньгами в счет стипендии, и этих денег как раз должно было хватить на проезд. Она понятия не имела, что сейчас почем, ей просто надо было попасть в институт как можно скорее.

Таксист, улыбаясь во весь рот, пригласил ее в машину. Сашка опустилась на потертое сиденье, погружаясь в запах въевшегося табака и «хвойного» освежителя воздуха. Но за секунду до того, как дверца захлопнулась, ее перехватила чья-то рука:

– Одну минуту…

Сашка вздрогнула от этого голоса и повернула голову. Рядом с таксистом стоял мужчина в белой рубашке пилота, с черными погонами на плечах, без фуражки. Его лицо было желчным и злым, и Сашка снова испугалась: как будто человек с таким лицом сейчас вытащит ее за волосы из машины, обвинит в чем-нибудь, вызовет полицию…

– Сколько-сколько ты с нее потребовал, дядя Боря? – тихо спросил пилот.

Таксист пробормотал что-то сквозь зубы.

– Я очень спешу, – сказала Сашка пилоту, будто оправдываясь.

– Он вас обирает, – отозвался тот отрывисто. – Нагло обворовывает. Выходите, я довезу бесплатно, мне все равно в город.

– Улетал бы ты, – таксист сплюнул.

– Выходите, – пилот требовательно смотрел на Сашку, не удостаивая таксиста взглядом. – Вам куда, в институт?

У него была серебристая «Мазда», на заднем сиденье валялся чемодан на колесиках и фуражка.

– Я вашим рейсом прилетела, – сказала Сашка.

– В Торпу, – он вырулил с парковки, – один рейс дважды в неделю, утром сюда, ночью обратно. Дурацкое, если честно, расписание, но у меня шкурный интерес… Отец тут. Машину оставляю на долгой стоянке. Все равно отец уже не водит, он почти слепой.

– Значит, вы вечером улетаете, – сказала Сашка.

– Да, поздно вечером, – он вырулил на трассу. – Извините, что влез не в свое дело, но терпеть не могу наглых грабителей. И я ведь этого таксиста с детства знаю, был достойный когда-то мужик… Эх.

– Турбулентность, – тихо сказала Сашка.

– Жизнь, – отозвался он невозмутимо. – Неприятно. Но что поделаешь.

– Я про сегодняшний рейс…

– А, это, – он чуть улыбнулся. – В турбулентности самое опасное – получить чемоданом по башке. Это же не грозовой фронт…

Сашка бы с удовольствием и дальше слушала его голос, но он перестроился в крайнюю левую полосу и замолчал. Ах да, он ведь помнит, что она торопится…

– Вас зовут Ярослав? – спросила она, чтобы снова его услышать.

– Да, – он не был настроен на пространные разговоры.

– Меня Александра.

Он кивнул, будто принимая к сведению. За окнами проносились новостройки, разноцветные и при этом однотипные, блестели ряды окон, тянулись вертикальные поля балконов и лоджий.

– Торпа ужасно изменилась, – сказала Сашка. – За последние пятнадцать лет.

– А вы здесь жили раньше? – он, кажется, удивился. – В детстве? Раз помните, какой она была?

– Мне рассказывали, – брякнула Сашка невпопад и поспешила сменить тему: – А как вы узнали, что мне надо в институт?

– Вы прилетели первого сентября, вы куда-то опаздываете, и еще… с таким потерянным видом в Торпу прибывают только студенты.

– Дедукция, – Сашка горько усмехнулась.

– Я вас не обидел? – он быстро посмотрел на нее.

– Нет, конечно, – она изумилась самой мысли о такой возможности. – И часто студенты прибывают вашими рейсами?

– Не часто. Но бывает.

Спальный район наконец-то отступил, и машина въехала в исторический центр. Кирпичные здания, балюстрады и флюгера, черепичные крыши не изменились нисколько. Сашке на секунду показалось, что она снова в прошлом, что переводного экзамена не было, мало того – до него еще целая вечность…

Цифры электронных часов на панели перетекали одна в другую, время приближалось к одиннадцати. Реальность снова сделала скачок – машина уже катила по улице Сакко и Ванцетти, и зеленели липы на тротуарах. Как будто вчера они с Костей, первокурсники, тащились здесь со своими чемоданами. Как будто вчера…

Вот он, знакомый старый фасад. Вот табличка на двери, она тоже нисколько не изменилась: «Министерство образования. Институт Специальных Технологий». Сашка почувствовала, что не может встать и выйти из машины – затекли, онемели ноги…

– Вам точно не нужна помощь? – негромко спросил Ярослав. – Все-таки чужой город…

– Мне Торпа как родная, – призналась Сашка. – Извините. Я…

В этот момент за высокой дверью института прозвенел звонок, еле слышный с улицы, знакомый до озноба по коже. Сашка забыла, что хотела сказать. Ноги сами собой вынесли ее из машины:

– Я опаздываю… спасибо… я пошла…

– Удачи, – сказал он ей вслед, как-то тихо и очень обреченно. Сашка на секунду обернулась на бегу, поймала его взгляд – глаза были ярко-зеленые. Сашка замедлила шаг; ей захотелось ответить. Тоже что-то ему пожелать. В конце концов, он очень помог ей, этот пилот, и в небе, и на земле…

Но звонок все еще звучал, а Сашка до сих пор не знала своего расписания.

С того дня в январе, когда Сашка в последний раз вошла в актовый зал, в холле провинциального вуза прошло четырнадцать с половиной лет; теперь понятно, отчего младшекурсники никогда не встречаются с теми, кто ушел на экзамен. Между ними стена из времени, которую даже новоиспеченное Слово не в состоянии пробить.

Статуя всадника по-прежнему высилась в центре вестибюля, утопая головой в полумраке верхних этажей. Обновленная будка вахтера походила теперь на пустой террариум, а на месте доски с расписанием имелось электронное табло. Ни в холле, ни в коридорах, ни на лестнице не видно было ни души – все на занятиях.

С порога Сашка метнулась к расписанию. Не смогла поначалу разобраться в строчках и столбцах: ее однокурсники переведены на четвертый… стали старше на полгода… значит, Сашка тоже на четвертом курсе?!

Группа «А» начинала занятия со второй пары – аудитория номер один. Значит, преподаватель – Портнов, а он не терпит ни малейших опозданий; на ватных ногах, ступая по блестящему полу старыми разбитыми кроссовками, Сашка подошла к давно знакомой двери.

– Гольдман Юлия, – глухо слышалось изнутри. – Бочкова Анна. Бирюков Дмитрий. Ковтун Игорь…

Сашка подняла руку, чтобы постучать, и замерла – как если бы каменный памятник опоздал на занятие и уже на пороге вспомнил, что гранит не сходит с постамента. Голос за дверью звучал незнакомый, точнее, полузнакомый – и это не был голос Портнова. Перекличку там, внутри, проводил кто-то другой.

Ни звука не слышалось в ответ. Никто не говорил «есть», как обычно. Никто не скрипел стульями, не кашлял, не дышал. Можно было представить, что неизвестный преподаватель сидит перед пустой аудиторией.

Сашка прильнула к двери, будто первоклассница за мгновение до учительского оклика: «Как не стыдно подслушивать?!» Она мысленно перебирала их имена, одно за другим, как четки, ежесекундно опасаясь, что нить порвется. Выпавшее имя означало бы провал на экзамене, небытие, участь хуже смерти.

Секунды ее опоздания шли и шли, а она все прислушивалась, не решаясь постучать. Страх увидеть пустые стулья на месте выбывших сменился другим страхом – а что стало с уцелевшими? Во что превратились ее однокурсники после экзамена? Кого она встретит там, внутри?

В перекличке возникла крохотная пауза. Сашка отлично помнила, какое имя в списке следующее, но преподаватель отчего-то не спешил его произнести, и от единой мысли, что это имя может сейчас не прозвучать, Сашка из гранитного памятника превратилась в оплывающий кусок воска. У нее подогнулись колени.