Три кварка (из 2012 в 1982) - Тимофеев Владимир Страница 5

– Слушай, ты же вроде строителем стал? – спросил Шурик по окончании ритуала дружеских похлопываний по плечу. – Или в науку решил вернуться?

– Да брось ты, какая наука? Забыл уже все. А насчет строительства ты угадал… Ломать сейчас будем твою закопырку, – указал я на здание за спиной.

– Да ты что!? – в притворном ужасе прикрыл лицо собеседник. – Ох, как не вовремя. Даже не представляю, куда мне теперь свои железяки девать?

– Куда, куда… – мне захотелось скаламбурить в рифму, но стало как-то неловко, и потому решил перейти на серьезный тон. – Ваши здесь реконструкцию затевают, а мы, соответственно, исполнители. Точнее, подрядчики. Вот как-то так.

– Реконструкция, реконструкция. Соседний корпус уже пятый год ремонтируют, а конца и края не видно. Все ноги переломаешь, пока до столовой дойдешь, – пробурчал Шурик, потом обреченно махнул рукой и поинтересовался, – Ты как, никуда не торопишься? А то давай зайдем ко мне, пообщаемся. Посмотришь, чем дышат российские нанотехнологи.

– Зайдем, Шура, конечно, зайдем. Сто лет с тобой не общался…

Мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошли по узкому коридору и очутились перед той самой комнатой. Друг распахнул дверь и сделал приглашающий жест рукой. Внутренне содрогнувшись, я вошел в помещение и внимательно осмотрелся. Шкаф, этажерка с книгами и журналами, заваленный бумагами компьютерный стол, у ближней ножки которого притулился портфель. Знаменитый, «синицынский», вот уже тридцать лет являющийся своеобразным талисманом приятеля. Какие-то приборы и оборудование в дальнем углу, высокий офисный комод, на котором блестел хромированными боками пузатый электрочайник. Посреди кабинета, на широком лабораторном столе – уменьшенная копия той установки, что занимала первый этаж и на которую, по словам Белканова, нам настоятельно рекомендовали не ронять посторонние предметы. Парень, который сидел здесь двадцать с лишним минут назад, куда-то исчез. На наружной стене тоже ничего сверхъестественного не обнаруживалось, так что… «Ну да, паранойя в чистом виде. Пора бы тебе, Андрей Батькович, расслабиться слегонца. Чтобы не загреметь под эти, как их там… под панфары».

– Присаживайся, не стесняйся, – произнес вошедший за мной Шурик. Добравшись до компьютерного стола, он склонился над монитором, подвигал мышкой и тихо пробормотал:

– Вот черт, опять Гена тест на «красном» режиме гонял. Ну, я ему устрою, злодею, – а затем, встретив мой недоуменный взгляд, досадливо дернул плечом, поясняя: – Студенты у меня практикуются, даже на каникулы не уезжают, подрабатывают.

Усевшись в потертое кресло на колесиках, я пододвинул его ближе к столу и задал Шуре простой и естественный вопрос (ага, как пройти в библиотеку?):

– Слушай, Александр Григорьевич, у вас тут на днях чертовщина какая-нибудь не случалась?

Шура удивленно посмотрел на меня.

– Чертовщина? Хм? Ты знаешь, чертовщина у нас случается, когда финансирование открывают. Сначала деньги в размере икс, потом дельта икс, а в конце вообще – «о» малое от икс. Где-то в процессе этот икс диссипирует помаленьку, такие дела. А вообще, что это тебя на мистику-то потянуло?

– Да так. Вспомнилось просто. Кое-что.

– А-а, воспоминания. Ну, тогда, может… чайку? Чтобы память, так сказать, освежить.

– Не скажу нет.

– Хорошая фраза, – засмеялся Шурик, включая чайник, – надо запомнить. Сам придумал?

– Нет, в фильме каком-то слыхал… Да, я ж тебя спросить позабыл. Ты-то как? Чем сейчас занимаешься? Ты же раньше вроде как в ИТЭФ [7] обитал.

– Ну да, обитал и сейчас, по мере возможности, обитаю. Просто, понимаешь, Курчатник с ИТЭФ структуры родственные. Тему там мою открыть не смогли, пришлось сюда перекинуть. Напрямую через НИЦ [8] оказалось намного проще, – друг тяжело вздохнул. – Увы, сейчас надо все к нанотехнологиям привязывать, иначе хрен денег получишь. Я ж, блин, четыре месяца писал и переписывал эту заявочную тряхомудину, талмуд получился – мама не горюй. Если такой на голову упадет, убить может. Ты даже не представляешь себе, какая там в заявке бредятина! А плановая цель так и вообще полный абзац – что-то вроде продления жизни.

– И что, поверили в этакую лабуду? – усомнился я.

– Хрен знает, поверили, не поверили. Тему открыли, остальное – пофиг.

– Понятненько. А кстати, хочешь, я тебя сейчас удивлю?

– Чем?

– Насчет портфеля твоего знаменитого.

– А что с ним такое? – испугался собеседник.

Шурин знаменитый портфель был приобретен в Канаде в начале восьмидесятых. Григорием Григорьевичем Синицыным, крупным советским математиком, специалистом по конформным отображениям. Во время очередного симпозиума, в подарок сыну на день окончания школы. Кожаное заморское чудо произвело на моего будущего друга совершенно неизгладимое впечатление. Первое время он не расставался с этим портфелем даже при посещении туалета. В общежитии Шура спал с портфелем под мышкой. На свидания с девушками портфель приходил вместе с Шурой. В течение последующих лет портфель трижды падал в воду вслед за своим хозяином, дважды лишался ручки, а один раз его большой накладной карман подвергся полной перепрошивке. В том смысле, что с помощью шила и сапожной иглы его ремонтировал кожевенных дел мастер, а не веселый сисадмин с загрузочным диском. Со временем портфель постарел, поистерся, однако владелец дорожил им по-прежнему, хотя и перестал таскать с собой постоянно.

– Да, видишь ли, Шур, в чем закавыка. Я тут совершенно случайно узнал, что таких портфелей, как у тебя, было пошито всего около сотни. Так что вещь он достаточно уникальная.

– Я в этом и не сомневался, – отмахнулся мой друг с довольным видом.

– Ты не дослушал. Оказывается, в каждом из них есть потайное отде…

Договорить мне не удалось, поскольку именно в этот момент стоящий на офисном комоде чайник громко щелкнул, извещая об окончании процесса кипения. Шурик наклонился под стол, выудил оттуда железную баночку с высокогорным цейлонским, потом встал и важно прошествовал к все еще продолжающему булькать прибору. Минуты три приятель священнодействовал с заваркой, переливая ее из одной емкости в другую, бормоча под нос что-то вроде: «Сейчас мы тебя поженим. Та-ак, еще разок. Во-о-от. Теперь хорошо», а затем выставил передо мной огромную кружку с дымящимся, источающим густой аромат напитком. Чуть погодя присовокупил к ней сахарницу и круглую вазу с печеньем. Свою, таких же солидных размеров, посудину Синицын наполнил до самых краев и осторожно понес ее через весь кабинет, к компьютерному столу. Наблюдать за ним оказалось занятием интересным – прольет или не прольет этот чаефил хоть каплю? Или все же доберется без потерь до нужного места?

Добрался. Без потерь. Пришлось восхищаться.

– Ну, Шурик, ты прямо артист. Ни капли ведь не пролил.

– А то ж, – довольно ухмыльнулся Синицын, устраиваясь перед монитором, опуская чашу рядом с клавиатурой на самопальную, вырезанную из гофрокартона подкладку. Типа, чтобы столешницу не попортить. – Любой экспериментатор, Андрей, это своего рода псих. Но псих, заметь, аккуратный.

– Хм, а над чем трудится сейчас аккуратный псих? – не мог не поинтересоваться я, помешивая ложечкой индийский… пардон, ланкийский напиток, разгоняя по кругу быстро растворяющиеся крупинки сахара.

– Ну-у, как тебе сказать, чтоб покороче и поточнее. В общем, пытаюсь обнаружить свободные кварки.

– Ого. «Три кварка для мастера Марка»?

– Вот именно, друг мой. Вот и-мен-но.

Присказка про три кварка прилипла к Шуре давно. По окончании аспирантуры он шесть или семь лет проработал за рубежом, где в совершенстве овладел английским и прочитал в подлиннике «Поминки по Финнегану» Джейми Джойса. Чем зацепила его эта книга, сказать не могу, лично я не смог одолеть даже «Улисса». Но, тем не менее, факт остается фактом: Шурик вступил в клуб почитателей Джойса и постоянно принимал участие в разборах словесных ребусов покойного писателя, как по сети, так и вживую. Возможно, именно тогда он и проникся идеей поиска свободных кварков, существование которых никоим образом не противоречило современной теории, но практически… Практически на подобный поиск банально не хватало энергии: ведь те короткодействующие силы, что удерживают протоны и нейтроны в атомном ядре, являются на самом деле лишь слабым подобием настоящего «сильного взаимодействия», соединяющего кварки в элементарных частицах. Однако Шура был не просто талантлив – он был изобретателен и упорен. Раз задача не решается в лоб, значит надо искать обходные пути. И потому «здрасьте, пожалуйста»: доктор наук и лауреат Александр Григорьевич Синицын с удовольствием излагает бывшему коллеге и несостоявшемуся ученому Андрею Николаевичу Фомину основные тезисы своих изысканий. Прихлебывая чай, размахивая ложкой, подобно дирижеру-любителю, рисуя в воздухе сказочные картины квантовой хромодинамики: