Симпатика (СИ) - "Ie-rey" Страница 51

Честно говоря, Хань до сих пор пребывал в смятении и не находил в себе сил, чтобы взвешенно всё обдумать. Да и вовсе ― не мог поверить до конца, что Чонин и Кай…

Он не знал, что ему вообще думать. Считать, что всё хорошо, потому что в этом мире живёт Чонин? Или считать, что всё плохо, потому что Каю пришлось страдать из-за самонадеянности Ханя? И кто теперь скрывался под именем Ким Чонина? Тот подлинный Чонин? Кай? Каков их сплав? Сказалась ли операция на памяти одного и второго? Или не сказалась?

Хань знал точно, как сильно любил его Кай. Чонин о Хане не знал ничего. Если Чонин получил воспоминания Кая, то почему спас его от террориста? Почему промолчал? Ведь Чонин мог бы дать показания в суде против Ханя. И Хань ему никто. Но если синтез душ был полным… Кай любил Ханя. Кай не пожелал бы быть вдали. Вряд ли Кай стал бы избегать его так, как это делал сейчас Чонин.

С другой стороны, у Чонина не было причин избегать Ханя. За одним исключением: если он знал, кто такой Хань, и что пришлось пережить Каю. Быть может, Чонин пытался так защитить в себе Кая?

Хань растерянно потёр висок и вздохнул. Он в самом деле не мог пока думать. Сам же написал целую книгу о синтезе разумов, но прямо сейчас не мог вспомнить ни одной выкладки из собственного труда и применить на практике.

«Никто никогда не сможет заменить тебе меня».

Вспомнилось не ко времени и не к месту, вспомнилось, когда в гостиную зашёл Чонин. К нему немедленно бросилась Солли, вцепилась пальцами в штанину и требовательно подёргала. Чонин плавно повёл ладонью, сложив пальцы в разные фигуры легко и непринуждённо, словно всю жизнь только с помощью жестов и общался, затем подхватил Солли на руки и понёс к общему столу, на ходу бросая приветствия родне. Он опустился на стул и усадил Солли себе на колени, придвинул ближе к ней стакан с соком и погладил по голове.

Хань на миг задохнулся от этой картины. Никогда прежде он не думал о таком, не пытался представить, каким отцом был бы Кай. Похоже, зря. Хотя он всегда воспринимал Кая как собственное творение, как… ребёнка. Несмотря на все просьбы Кая не обращаться с ним так.

Хань жадно наблюдал за каждым движением Чонина и находил непременно что-то знакомое: лёгкий наклон головы, задумчивый взгляд, отбрасывание чёлки ладонью, прикосновение пальцем к нижней губе… Солли делала точно так же.

― Идём, пора за стол. Чонин уже спустился, больше ждать некого, ― подсказал Чунмён и потянул Ханя за собой. Ещё и усадил рядом с Чонином.

― Добрый вечер, ― машинально сказал Хань налево и покосился направо ― на Чунмёна.

― Добрый, ― неохотно отозвался Чонин, взял с ближайшей тарелки ломтик огурца и отдал Солли.

― Вы сегодня не пришли, хотя обещали.

― Я не обещал. И не пришёл, ― ответил Чонин, по-прежнему не глядя на Ханя.

― Но вы сказали, что вам подходят те же дни для визитов, что и раньше.

― Но мы не уговаривались о том, с какого числа мне надо приходить к вам, ― после короткой паузы пояснил Чонин. Длинная чёлка вновь свешивалась до самых глаз. Тёмные и тяжёлые пряди, блестящие. Хань помнил, что они на ощупь жёсткие, но гладкие, словно шёлк.

― Вот как. Очевидно, это моё упущение, ― сокрушённо пробормотал он.

― Пожалуй, мы оба упустили это из вида, ― внёс поправку Чонин и придвинул к себе блюдо с рисом и острой свининой, ложкой отложил часть своей порции в тарелку поменьше ― для Солли. Она с интересом разглядывала Ханя, потом вытянула к нему руку, вторую и сложила несколько жестов так быстро, что Хань ничего не понял вообще ― ни единой догадки.

― Э… Что сказала Солли?

― Это неважно.

Солли похлопала ладошкой по груди Чонина и указала на Ханя. Чонин правой рукой изобразил что-то, потом согнул указательный палец, как крючок. Солли кивнула и снова указала на Ханя.

― Она сказала, что вы похожи на ангела, но выглядите несчастным.

― О, вот как… ― Хань улыбнулся малышке, в ответ она тронула двумя указательными пальцами уголки рта и тоже улыбнулась. ― Это что-то значит?

― Это значит, что вам к лицу улыбка. Так считает Солли.

И Чонин поднёс к губам стакан с соком, избежав тем самым новых расспросов. Когда он отставил пустой стакан, провёл языком по нижней губе явно без задней мысли, но Хань непроизвольно вспомнил вкус губ Кая.

Наверное, Хань вызывающе пялился на Чонина, а тот столь же вызывающе не смотрел на него. Но Хань всё равно не отводил глаз ― пытался найти отличия в смуглом лице. Ему требовалась хотя бы одна-единственная крошечная деталь, которая позволила бы отличать Кая от Чонина. Однако такой детали не существовало. Всё те же резкие черты, безупречная линия от подбородка к уху, нос с лёгкой горбинкой и узнаваемой формы, даже ресницы ― те же. И те же губы. И ямочка на подбородке. И те же глаза, в которых Хань прямо сейчас видел отражение собственного лица. Тёмные глаза с неназываемыми тенями в глубине, как ночное небо с россыпью фейерверков. И ощущение жара от взгляда.

Вспомнился домик у моря, где были лишь они двое и море. Влажные следы от губ на разгорячённой коже, длинные царапины от коротких ногтей на широких плечах, блестящее от пота смуглое тело, солёный запах и сумасшедшее желание близости. Кажется, с того дня прошла целая вечность.

Чонин спокойно смотрел на Ханя целую минуту, прежде чем до Ханя дошло, что он непозволительно долго таращится на Чонина. Глупая игра в гляделки…

― Простите, ― буркнул Хань, уткнувшись в собственную тарелку.

К счастью, Чонин отвлёкся на беседу с Солли. Хань время от времени смотрел на них украдкой и поражался пластике и выразительности движений Чонина. Тот казался всецело сосредоточенным только на дочери, словно всё остальное его совершенно не волновало. И Хань обратил внимание на то, чего прежде не замечал ― их сходство. Оно действительно было несомненным, даже странно, что Хань сразу этого не углядел и не понял, что Солли ― дочь Кая. То есть, Чонина.

Хань отложил палочки и провёл пальцами по глазам, отгоняя наваждение. Он запутался в ощущениях и видел Кая в Чонине вопреки собственной воле. Хотя к чему удивляться? Кай и был Чонином, а Чонин ― Каем, ведь в обоих случаях геном один и тот же, просто… Просто Каю Хань стёр память собственными руками. Память, но не сущность. Характер, судя по всему, у обоих тот же самый. Да и прошло четыре года.

Его вдруг осенило. Он наклонился к Чунмёну и спросил тихонько:

― А в случае Солли использовали генное проектирование? Или это был простой способ?

Чунмён задумался на минуту, потом кивнул.

― Генное проектирование тоже использовали. Родные хотели именно девочку, боялись, что не вынесут, если будет мальчик, похожий на Чонина.

― Так, а геном брали у Чонина, который в тот момент находился в криокамере?

― Разумеется, как же иначе? ― отозвался с удивлением Чунмён.

― Тогда ясно, почему Солли не говорит и не слышит.

― То есть?

― Я полагаю, никому не пришло в голову стереть генную память. Малышка чувствовала то, что случилось с носителем генома.

― Ты хочешь сказать… ― начал Чунмён и побледнел. ― Господи… Она пережила это?

― Похоже на то, но потрясение оказалось слишком сильным для ребёнка. Таким образом…

― Включился защитный механизм?

― Именно. И это вылилось…

― Чёрт.

― Да. Скорее всего, дело в этом. Шанс всё исправить есть, но он мизерный. Насколько я знаю, лишь двум процентам людей, пережившим шок с такими последствиями, удалось помочь.

― Господи, как же так? И почему никому не пришло в голову стереть память? Это не всегда срабатывает на все сто, но таких последствий точно не было бы. Надо рассказать Чонину.

― Зачем? ― испугался Хань.

― Чтобы он знал, почему Солли не говорит. Он ведь знает, как это было, и что именно могла увидеть в чужих воспоминаниях Солли. Ему ведь с этим бороться и помогать дочери. Если он будет знать, ему будет легче подбирать нужные средства и правильную линию поведения.

Хань покосился на Чонина, тот придерживал пальцами стакан, из которого пила Солли. Тёмная чёлка завесила его лицо, надёжно спрятав глаза. А потом в гостиную ввалилось шумное веселье в виде лейтенанта Пак Чанёля. Хань его знал, поскольку лично благодарил в тот самый день, когда угодил в переделку в ресторанном квартале.