Врата Анубиса - Пауэрс Тим Страница 51

Беннер убрал руку и беспечно улыбнулся:

- Скажешь то же самое, после того как сам, оказавшись в столь же безвыходной ситуации, поступишь по-другому. Вот тогда я, может быть, и устыжусь. Увидимся в субботу.

- Хорошо. - Дойль направился к выходу, но потом вернулся и сказал: - Это превосходная сигара. Где ты ее взял? Я как-то поинтересовался, какие сигары были в 1810 году, и вот теперь я могу сам попробовать.

- Извини, Брендан. Это "упман", свернутая в 1983 году. Я позаимствовал ящик у Дерроу, перед тем как его покинуть.

- Ах, ну да... - Дойль пошел к двери и вышел на улицу.

Взошла луна, и тени бегущих облаков скользили по фасадам домов, как крадущиеся призраки. Дойль заметил сгорбленного нищего, который подобрал с мостовой окурок сигары.

Дойль подошел к нему.

- Вот, - сказал он, протягивая собственную горящую сигару. - Брось ты этот мусор. Возьми упманскую сигару. Старик озадаченно на него посмотрел.

- Уп... что?

Слишком усталый, чтобы объяснять, Дойль поспешил уйти.

***

Чувствуя себя достаточно хорошо для того, чтобы доставить себе удовольствие, Дойль снял комнату в Хоспитабл-сквайрс на Пэнкрас-лейн, так как все источники сообщали, что именно здесь останавливался Вильям Эшблес первые недели по приезде в Лондон. Хотя Дойля и удивил несколько тот факт, что хозяин меблированных комнат никогда не слышал об Эшблесе и не сдавал комнату высокому блондину с бородой или без, - теперь это было не так уж важно. Теперь для Дойля то, что связано с Беннером, неизмеримо важнее необъяснимого отсутствия Эшблеса.

Следующие три дня он просто отдыхал. Что касается его кашля, то видимого ухудшения не наблюдалось, даже вроде бы стало немного лучше, да и лихорадка, изводившая его уже две недели, отступила благодаря пряной рыбной похлебке Казиака и пиву. Из опасения столкнуться с людьми Хорребина или Дерроу он не отходил далеко от дома. Он обнаружил, что с узкого балкончика у его окна можно без труда выбраться на крышу, где на плоской поверхности между двумя колпаками дымовых труб он нашел стул - побелевший и растрескавшийся за многие годы. Здесь он и коротал долгие сумерки, смотрел вниз на спускающиеся уступами к реке Фиш-стрит и Темз-стрит, на реку, окутанную туманом, на лодки, безмятежно плывущие по течению. Он обычно брал с собой табак, трутницу, кусок трута и кремень, клал все это на кирпичный уступ трубы слева, а рядом ставил жбан холодного пива, устраивался поудобнее, чтобы все было под рукой, и то попыхивал трубкой, то отпивал глоток пива из глиняной кружки. Он любил подолгу смотреть на почти византийскую путаницу крыш и башен, на парящий над всем этим купол собора святого Павла и неторопливо размышлять с приятной отрешенностью человека, от которого не требуется немедленное принятие решения. Действительно, ведь все очень просто - достаточно не встречаться с Беннером и вместо этого прожить свою жизнь в этой половине века, во времени, когда жили Наполеон, Веллингтон, Гете и Байрон.

Трехдневный отдых был отмечен только одним неприятным событием. В четверг утром, когда Дойль возвращался домой после посещения книготорговца, к нему приблизился ужасно изувеченный старик. Он как-то странно размахивал руками, похожими на коряги - как будто плыл. Лысая голова высовывалась из ворота древнего одеяния, как поганка на компостной куче. Похоже, когда-то старик был страшно изувечен - его нос, левый глаз и челюсть были искорежены и глубоко вдавлены внутрь. Когда эта старая развалина остановилась перед Дойлем, он уже почти залез в карман, но это существо не просило милостыню.

- Вы, сэр, - прокудахтал старик, - выглядите как человек, который хотел бы вернуться домой. И я думаю, - он сощурил глаз, - ваш дом находится там, куда не укажешь пальцем, хе-хе...

Дойля охватила паника, он огляделся по сторонам, но нигде не заметил сообщников старика. Может быть, это всего лишь сумасшедший бродяга и Дойлю просто почудилось, что невнятное бормотание имеет отношение к его собственной ситуации? Вполне возможно, что старик говорил о небесах или о чем-нибудь в этом роде.

- Что вы имеете в виду? - осторожно спросил Дойль.

- Кхе, кхе! Ты, наверно, думаешь, что доктор Ромени - единственный, кто знает, где откроются Врата Анубиса и когда? Подумай как следует! Я знаю их, и это как раз те, куда я могу взять тебя сегодня, дуралей! - Он захихикал ужасно неприятный звук, как будто костяные шары скатываются по металлическим ступеням. - Это как раз на той стороне реки. Хочешь посмотреть?

Дойль совсем растерялся. Может быть, этот человек действительно знает, где дыра? Во всяком случае, он определенно знает, что таковая существует. И предполагается, что дыры должны часто открываться вокруг "сейчас", и вполне правдоподобно, что одна из дыр откроется в Суррейсайде. "Боже, что, если я смогу оказаться дома сегодня! Но это будет означать, что я бросил в беде Беннера... но этот ублюдок не имеет никаких оснований рассчитывать на мою преданность. И если это ловушка, то непонятно, зачем Хорребину или Дерроу понадобилось придумывать такое и искать обходные пути".

- Но кто ты? - спросил Дойль. - И какая тебе выгода, если ты покажешь мне дорогу домой?

- Я? Я всего лишь старик, который случайно знает кое-что о магии. А что до того, почему я хочу оказать тебе эту услугу, - он опять противно захихикал, то, может быть, я как раз друг доктора Ромени, а? Что скажешь? Что, если дело как раз в том, что именно его я должен благодарить за это? - Он показал на свое изуродованное лицо. - Ну, как? Интересуешься? Хочешь пойти посмотреть Врата, которые... которые будут - или которые есть? - хе, хе... и которые возьмут тебя домой?

- Да, - легкомысленно сказал Дойль.

- Ну что ж, пошли.

Совершенно опустошенный, Дойль двинулся вслед за ним по тротуару, и опять казалось, старик не столько идет, сколько плывет, загребая скрюченными руками. Дойль шел за ним, но остановился, когда заметил нечто странное: ветер гнал сухие листья по тротуару, и когда старик наступил на них, они не зашуршали. Старик обратил к Дойлю свое ужасное лицо, когда заметил что тот остановился.

- Поторапливайся, Язон, - сказал он. Дойль вздрогнул, сопротивляясь внутреннему импульсу, и последовал за ним.

Они перешли реку по Блекфрайерскому мосту, никто не произнес не слова, хотя старик, похоже, веселился, как ребенок утром на Рождество, - все уже вернулись домой после мессы, и теперь наконец разрешено войти в комнату с подарками. Он вел Дойля по Грейт-Сур" рей-стрит, затем свернул налево на одну из узеньких улочек и, наконец, подвел его к высокой кирпичной стене, которая огораживала довольно обширный участок. В стене была прочная дверь. Со странной ухмылкой старик вытащил медный ключ.

- Ключ от Царства, - сказал он. Дойль отшатнулся.

- Эти Врата именно сегодня оказались за дверью, от которой у вас есть ключ?

- Я знал... э-э, некоторое время... что здесь, - почти торжественно сказал старик. - И я купил этот участок, так как знал, что ты придешь.

- Ну и что это такое? - нетерпеливо спросил Дойль. - Долговременная дыра, вы ведь это хотите сказать? Но мне от нее никакого проку, пока она не захлопнется.

- Это станет Вратами, когда ты войдешь в них, Дойль. На этот счет нет никаких сомнений.

- Ты так это говоришь, как если бы я умер там.

- Ты не умрешь сегодня. И ни в один из дней, которые наступят.

Старик повернул ключ в замке, и Дойль невольно отступил.

- Ты думаешь - нет?

- Я знаю - нет.

Старик толкнул дверь.

Что бы ни ожидал увидеть Дойль, он никак не ожидал, что увидит через дверной проем заросший травой пустырь. Неяркое сентябрьское солнце освещало груды камней, видимо, лежащих здесь со стародавних времен. Старик заполз внутрь и принялся бродить по пустырю, старательно обходя земляные холмики.

Дойль собрал всю свою волю, сжал кулаки и перешагнул через порог. Если не считать его самого, старика и древних развалин, через которые пробивалась трава, то участок был совершенно пуст. Старик воззрился на Дойля - видимо, тот его удивил столь решительными действиями.