Малахольный экстрасенс - Дроздов Анатолий Страница 6

– Тушенка! Гусиная! – радостно взвизгнула жена, хватая банку.

Тушенку тети Оли она обожает. Есть за что. Тетка делает ее замечательно – с чесночком, перчиком и лавровым листом. Сыр, масло и сало тоже хороши. Последнее просто тает во рту. Хозяйство у тетки большое: корова с телком, два кабанчика, куры и гуси. Зачем так много? Излишки молока и одного кабана тетя сдает колхозу. Подросший бычок отправится туда же. Взамен колхоз, кроме денег, поставляет дефицитный комбикорм, без которого живность не вырастишь, исключая гусей. Им в летний сезон и травки достаточно. Пощипали, в речке поплавали и к ночи вернулись сытые в сарай.

Последней я достал из сумки бутылку самогонки с непритязательной пробкой из туго свернутого обрывка газеты. Поставил ее в шкафчик. В этом возрасте я еще не пристрастился к спиртному, но лишней не будет. В 1990 году выпивка – валюта, за нее можно получить то, что не удастся за деньги. Самогонка, кстати, хорошая. Тетя Оля единственная в деревне делает ее из зерна. Расстилает на полу в доме влажное полотно и высыпает на него рожь. Когда зерно прорастет, собирает, сушит в печи, затем мелет в жерновах. Из получившей муки учиняет брагу. Аппарат у нее примитивный, «головы» и «хвосты» не отбирает, но самогонка получается ароматной и беспохмельной – если не пить литрами, конечно.

Чайник вскипел. Я отключил плиту и достал из шкафчика початую пачку грузинского. Глянул внутрь. М-да… Мелко порубленная черная пыль. А еще высший сорт! В интернете в двадцать первом веке было много статей о замечательных советских продуктах. Дескать, натуральные и без ГМО. Вы советский чай из Грузии пили? Нет? Жаль… Руки к клаве не потянулись бы. Ответственно заявляю: продукты в двадцать первом веке лучше советских – в Минске, по крайней мере. Про ассортимент и вовсе молчу. Заветная мечта советского человека о двухстах сортах колбасы воплотилась в жизнь.

С отвращением отхлебнув отвар, вкусом напоминавший запаренный веник, я поставил кружку на стол и отправился в зал. Порывшись в книжном шкафу, достал толстый справочник практикующего врача. Интернета здесь нет – будем просвещаться по старинке. Насчет справочников у меня бзик – покупаю все, что увижу, благо в годы перестройки с этим легче. Появились издательства, выпускающие все подряд: от Чейза[5] и «Коррекции кармы» до вполне серьезных изданий. Этот справочник из таких. Присев на диван, я завис, продираясь сквозь медицинские термины. Галя, заглянув в зал, пожала плечами и пошла в спальню. Скоро я услышал, как хлопнула входная дверь – видимо, отправилась по магазинам. Это надолго. Наверное, следовало поговорить, только о чем? Чужая женщина в чужой квартире – память о прошлом не позволяла мне воспринимать ситуацию иначе. Да и что сказать? «Здравствуй, милая, я вернулся из прошлого. Давай начнем все сначала?» Она покивает головой и вызовет спецбригаду из Новинок[6]. Наденут на меня смирительную рубаху и отвезут в уютную палату, где будут лечить трудотерапией и уколами галоперидола.

Спустя пару часов я отложил справочник и почесал в затылке. Ничего об открывшихся у меня способностях не нашел, да и не собирался. Меня интересовало происхождение болезней – ведь, если знаешь причину, понимаешь, как лечить. Особенно, то, с чем традиционная медицина не справляется. Это же золотое дно! На телевидении уже резвятся Кашпировский с Чумаком, собирая у экранов многомиллионные аудитории. Передачи с их участием парализуют нормальный ход жизни. Помню, как-то вечером зашел в стоматологическую поликлинику полечить зуб. Обломался. В холле поликлиники возле телевизора собралась толпа. Врачи и пациенты – все уставились на экран, где Чумак совершал пассы руками и шевелил губами. Какое тут лечение? Тут надо банок с водой побольше перед телевизором поставить, чтобы «зарядить» ее на халяву. Если на экране Кашпировский, люди, сидя в креслах, крутят головами. Балдеют и исцеляются. Именно тогда появился анекдот. Письмо Кашпировскому от благодарного пациента: «Уважаемый Анатолий Михайлович! Благодарю за ваши сеансы по телевизору. После первого у меня сошли с тела трупные пятна, после второго – исчез шов после вскрытия…»

Появилась в Белоруссии и своя целительница – бабка Федора. Руками, типа, лечит. Шуму много, результаты грустные. У меня пока получается: тетя Оля, Галя… Два случая подряд, да еще появившаяся способность видеть больное место – никогда о подобном не слыхал. Подытожим: дополнительная проверка практикой и выход на орбиту. Возвращаться в университет не хочу, в журналистику – тем более. Работать за гроши, да еще в таком качестве… Тридцать лет назад я считал, что журналист – лучшая в мире профессия, почетная и влиятельная. На утрату иллюзий ушли годы. В двадцать первом веке появится термин «журналюги», весьма точно характеризующий бывших коллег. Вернуться в инженеры? Скоро предприятия встанут, рабочие выйдут на улицы и площади, требуя дать им возможность кормить детей. Ну, нах!

Хлопнула дверь, в зал заглянула довольная Галя.

– Смотри, что купила! – она продемонстрировала мне нечто цветастое с кружевами. – Комбинация, импортная, час в очереди стояла. Чуть ли не последнюю взяла. Дорогая, правда, – она вздохнула. – Денег почти не осталось. У тебя когда зарплата?

– Скоро, – кивнул я. – Вот что, дорогая, давай сходим в гости к Томе. Давно не виделись.

– Разве? – задумалась Галя. – На прошлой неделе были.

– Покажешь ей комбинашку. Я, как понимаешь, не оценю.

– Это точно, – улыбнулась жена. – Мужики в этом не разбираются. Когда пойдем?

– Прямо сейчас, – сказал я, вставая. – Тома наверняка дома. Возьмем теткиных гостинцев: сала, сыра, самогонки, посидим душевно.

– Тушенку не отдам! – насупилась жена.

– Не нужно, – согласился я. – Заодно покажешь Томе, как готовить лазанью. Вермишель и яйца у нее, думаю, найдутся.

– Конечно! – согласилась Галя. – Если нет – своих принесем.

– Собираемся, – заключил я.

Чем хороши отношения в СССР? Тем, что можно вот так запросто завалиться в гости к знакомым, и это не вызовет удивления. Одно из любимых занятий советских людей. Интернета нет, смартфоны не придумали – в чем зависать? А так посидели, поговорили… Галя побежала на кухню, я устремился следом. К собранной ею снеди добавил бутылку самогона – жена почему-то о ней забыла. Галя покосилась, но промолчала. Вот и правильно: мне виднее.

Закрыв дверь, мы спустились на первый этаж. Когда сдали наш дом, члены кооператива собрались, чтобы распределить квартиры. Тянули жребий. Тома попросила первый этаж. Никто не возразил – все хотели выше. Ну, а Томе нужно…

– Ой, ребята! – удивилась она, открыв дверь. – Не ждала. У меня не прибрано.

– Ерунда! – хмыкнула Галя, заходя в прихожую. – Мы же не санэпидстанция. Миша из деревни вернулся, гостинцев привез. Вот! – она потрясла пластиковым пакетом.

– Какие вы хорошие! – умилилась Тома.

– А то! – улыбнулась жена. – Ну, что стоим?

Женщины устремились на кухню. Я же, сбросив ботинки, направился в зал. Маша была там: лежала на диване, прикрыв ноги пледом, и читала книгу. Увидав меня, положила ее на журнальный столик.

– Дядя Миша? Слышала, что кто-то пришел, но не думала…

– Что это мы, – закончил я фразу. – Привет, подруга! Еще не надумала выходить за меня замуж?

– У тебя есть жена! – она обличительно ткнула в меня пальчиком.

– Подумаешь? – пожал я плечами. – Будешь второй.

– Опять ты про свой гарем! – деланно рассердилась она.

– Само собой, – подтвердил я, проходя к дивану и усаживаясь на краешек.

Это у нас такая игра, если кто не понял. Каждый раз, бывая у соседки, я зову Машу замуж, а она делает вид, что возмущается. На самом деле ей это приятно. Замуж ей, конечно, рано – 16 лет, но дело не в возрасте. Маша – удивительно красивая девушка: высокий лоб, атласные брови, словно вырезанные скульптором из мрамора черты лица. Уже сформировавшаяся высокая грудь размера эдак второго. А вот ниже… У Маши – ДЦП[7], но в достаточно легкой форме, если так можно сказать. Интеллект не пострадал, на лице проявлений болезни не заметно. А вот ноги поражены – Маша практически не ходит. С наступлением темноты Тома вытаскивает ее на улицу, и там мать дочь, обнявшись, мучительно и тяжело передвигаются. Маша волочит повернутые внутрь стопы, больше цепляясь ими за асфальт, чем ступая. Ноги у нее тонкие, почти без мышц. Почему гуляют ночью, спросите вы? Характер! Ни Тома, ни дочь не хотят видеть жалостливых взглядов. В школе Маша учится заочно, учителя приходят к ней домой. Хоть какое-то развлечение. Мальчика, естественно, нет, а она, как любая девочка, мечтает о любви.