Владимир Головин - Бронзовый топор Страница 7

Сын Барса и Гирр вернулись на сваи. Вождь вскоре ушел с группой охотников. Жу проводила его тревожным взглядом. А гость сел на край свайного настила и задумался, глядя, как на красном небе солнце клонилось ко сну, скатываясь к полосе леса за озером. Приплыли на лодках рыбаки, вывалили целую гору рыбы. Женщины тут же распарывали ее, вычищая нутро, и развешивали на шесты для сушки. Рыбью мелочь и внутренности из крупных рыбин бросали в отдельные корзины. «Свиньям», — подумал Гирр. В его племени родичи съедали мелочь с костями и кишками.

Солнце скрылось за лесом, и сразу стало темно. Луна глядела на притихшее поселение узким прищуренным глазом и не давала света. Гирр вошел в хижину, лег на шкуру, прикрыл глаза и задремал. Под сваями тихо, однообразно плескалась вода, убаюкивая и навевая дрему и грустные мысли о далеком лесном племени. Гирру почудился голос Агу. Она протяжно и неторопливо, с надрывом, перебирала какие-то слова, подражая студеному ветру. Над Гирром склонилась богиня ночи, дохнула не холодом, а теплом. «Почему зовут ее Не дающей тепла? — подумал он. — Я чувствую ее тепло, ласковое и нежное». Но какая-то тревога коснулась его сердца, он проснулся и открыл глаза. Над ним склонилась Лая, дочь вождя.

— Ты уйдешь? Лая будет одна? — прошептала девушка.

— Нет, Гирр останется с тобой! — горячо ответил гость, схватив ее за руку.

Лая просияла и выскользнула из хижины.

Гирр долго не мог уснуть. Он упрекал себя за то, что изменил своему племени из-за женщины. «Но, — думал он в свое оправдание, — дело ведь не только в женщине». Он остается, чтобы перенять навыки южного племени, и когда-нибудь вернется к родовому очагу. Но когда? Этого он не знал. Он твердо знал одно: решение принято. «Мужчина не бросает слова, как ветер падающие листья», — подумал он и сразу перелетел мыслями к Синей реке и Круглому озеру. Сейчас там красиво умирает шкура на деревьях. Частица солнца входит в каждый листочек, и они скоро сгорают. Оттого и солнце, растратив много тепла, мало дает его людям.

Гирр вышел из хижины. Плотный туман окутал поселок, в десяти шагах ничего не видно. Где-то рядом сонно всплескивала рыба, приглушенно крякали утки, заблудившись в тумане, плакали кулики. Вдруг, заглушая все звуки и уплотняя вязкий, сырой воздух, громом прокатился рев зверя. Но нигде ни движения, ни тени. Однообразный белесый туман. Лишь на сваях родового кострища трепетал огонь. «Сигнальный костер на случай возвращения охотников или рыбаков», — подумал Гирр. Он вернулся в хижину и крепко уснул.

Жу принесла еду и разбудила Гирра. Люди племени Барса ели пищу у родового костра только в особых случаях. Обычно женщины уносили долю, установленную вождем, в свои жилища: для себя, своего мужчины и детей. Часто кроме рыбы, мяса, корней и плодов приносили круглые пластины, которые Лая называла лепешками[3]. В глиняных посудинах варили черепах и моллюсков, закрытых в крепкие костяные хижины, — их было много на дне озера, — и получалась наваристая жидкость.

Ели вчетвером: сын Барса не вернулся с охоты. Лая сидела, опустив голову и не смея поднять глаза на гостя. Ее влажные, крупноватые губы чуть улыбались тайным мыслям. «Женщин иногда крадут в чужое племя, а мой мужчина сам пришел и останется со мной», — радостно думала она.

Вошел хозяин хижины, суровый и хмурый. Жу вскочила, приняла от него оружие и убрала в угол. Вождь молча и жадно ел, ни на кого не глядя. Насытившись, все встали на колени лицом в ту сторону, где на камне стояло божество с головой тура.

— Сыты мы, сыто племя, хвала тебе, — сказал вождь. Он поднялся первым и обернулся к Гирру: — Двух мужчин потеряло племя на ночной охоте.

Гость стоял, не зная, что сказать.

— Великий вождь, сын Барса, — вдруг заявил он, — Гирр желает остаться в южном племени, если позволишь ты.

Вождь вскинул на него черные глаза:

— Надолго ли?

— Надолго. А навсегда ли, не знаю.

— Никто не может знать тропу своей жизни, — сказал хозяин хижины. Он был рад решению гостя, но и эта радость не унесла печали из его глаз. — Что ж, хижину тебе найдем, выбирай и женщину.

— Уже выбрал, — Гирр прямо глядел в лицо вождя.

— Молодец, — улыбнулся хозяин. — Кто же она?

— Лая.

Сын Барса согнал с лица улыбку:

— Дочь вождя получает лучший охотник.

— Я стану им.

— Верю, станешь. Но не скоро… — Хозяин задумался. — Сделаем для гостя исключение. — И обратился к дочери: — Через три дня и три ночи ты станешь женщиной Гирра.

Лая упала на колени, припала губами к руке вождя и прошептала:

— Спасибо, отец. Лая будет для Гирра хорошей женщиной.

— Хорошо, — улыбнулась Жу.

4

Погибших на охоте мужчин еще утром посадили у озера, привалив спинами к опрокинутой лодке, чтобы простились они с поселением, озером и родичами. Возле них весь день сидели женщины, которые остались теперь без мужчин. На разостланных шкурах лежали оружие, мясо, рыба и плоды. Перед заходом солнца тела вместе с оружием и едой завернули в шкуры и положили на носилки. И только глубокой ночью, когда поселок, озеро и береговые заросли утонули во мраке, несколько мужчин крадучись подошли к носилкам, подняли их и унесли в сторону леса. Там тела зарыли в приготовленную яму.

Лая, путаясь в словах лесного племени, разъяснила Гирру значение ритуала погребения. Души умерших покинули тела, но не улетели далеко. Они видели, как хорошо люди племени заботились о погибших — не отняли оружие, угостили пищей, женщины стерегли их покой. А утром души не найдут тел своих хозяев, но в этом нет вины родичей, они спали в хижинах. Души умерших не сделают родичам зла.

— Хорошо, что ночь темная и туманная, даже ночная богиня неба укрылась шкурой, — закончила Лая.

Утром, как обычно, все занялись своим делом: рыбаки уплыли на лодках, старики замешивали глину для изготовления сосудов или шлифовали оружие, одни женщины ушли рыхлить землю каменными мотыгами, другие принялись скоблить костяными скребками мездру на шкурах. Большинство мужчин во главе с вождем отправились туда, где виднелась открытая равнина. Сын Барса захватил с собой Гирра, здесь же были Сил и Нир. Они, как и сын Агу, отличались от мужчин южного племени высоким ростом.

Шли скорым шагом по хорошо утоптанной тропе среди высоких трав и низкорослых кустарников. Обогнув холм, тропа привела к островку леса. Двое мужчин сидели у костра. Увидев вождя, они вышли ему навстречу.

— Духи уберегли стадо, но зверь где-то рядом. Туры с вечера не отходили от людей и от костра, — сообщили они.

Гирр увидел на утоптанной поляне стадо туров. Звери спокойно лежали и жевали жвачку. Дым костра вился над их головами.

— Тигрица, — сказал вождь. — Самец ушел бы. Нужно выследить ее логово с выводком. Ночью опять будет туман. Искать будем днем, сейчас.

— Но днем она затаится в логове, — возразил Нир.

— В эту пору тигрята уже большие, они не усидят и выйдут поиграть, — пояснил сын Барса.

Разделились на группы по три человека. Вождь указал каждой группе место поисков, учитывая, что тигры уходят на охоту далеко от логова. Двое мужчин остались возле стада. Сын Барса взял с собой Кула и Бида — невысоких ростом, но крепких и изворотливых родичей, а также Гирра, чтобы присмотреться к нему на охоте. Группа вождя пересекла поляну, прошла полосу леса, затем, двигаясь опушкой, обогнула другую поляну и остановилась у ручья. Здесь предстояло вести поиски.

Как понял Гирр из отрывочных разговоров, в прошлый раз самец-тигр был убит, но племя потеряло двух мужчин. Тигрица скрылась в лесу. Теперь стадо ночью не хотело отходить от костра и людей. Видимо, зверь бродил где-то рядом.

Ручей бежал по каменистому ложу довольно глубокого оврага с крутыми глинистыми и скалистыми спусками. Берега ручья были завалены буреломом и наносником, вплотную к ним подступал лес, местами прорезанный поросшими кустарником и травой распадками. Вождь и Кул расположились по одну сторону ручья, Бид и Гирр — по другую. Подолгу неподвижно лежали они с подветренной стороны каждого распадка и обшаривали глазами траву и кусты, спускались, смотрели, нет ли следов к ручью, и шли дальше. Время от времени условным сигналом извещали друг друга о результатах поиска.

Вдруг Гирр почуял едва уловимый запах тухлого мяса. Жестами сообщил он об этом Биду. Тот втянул ноздрями воздух и отрицательно покачал головой. Обследовав распадок и не найдя ничего подозрительного, Бид пошел дальше. Но Гирр явно чуял запах и осторожно двинулся на него. Не сделав и десяти шагов, Гирр замер, встретившись взглядом с желтыми глазами тигрицы. Она, видимо, не собиралась нападать, шла сзади, наблюдая за непрошеными гостями. Теперь она обнаружила себя и через секунду сделает решительный прыжок. Все это молнией пронеслось в голове Гирра. Он мгновенно вскинул лук, и в момент, когда тигрица поднялась в воздух, но еще не оторвала задних лап от земли, стрела до оперения вошла ей в грудь. Страшная рана ослабила прыжок. Гирр увернулся и ударил зверя топором по голове. Собрав остаток сил, тигрица бросилась на него, ее могучая лапа сорвала набедренную повязку, но не ранила охотника. Второй удар топора переломил ей хребет. Перебирая передними лапами, тигрица поползла в кусты, волоча безжизненный зад, из ее пасти хлынула кровь.