Сборник фантастики. Золотой фонд - Бирс Амброз Страница 7

Странное дело, но вскоре я обнаружил, что у моих маленьких знакомых напрочь отсутствует любознательность. Они, как дети, подходили ко мне с нетерпеливыми криками удивления и, осмотрев меня, так же быстро уходили в поисках других новых игрушек. Когда обед закончился, а вместе с ним и мои попытки изучить их речь, я в первый раз отметил, что почти всех тех, кто поначалу меня окружал, в зале уже не было. Странно, но и я сам довольно быстро стал равнодушен к этим маленьким людям. Утолив голод, я вышел на залитую солнцем улицу. Навстречу мне постоянно попадались маленькие люди будущего, они следовали за мной чуть поодаль, болтая и смеясь, а потом, улыбаясь и по-дружески жестикулируя, оставляли меня в покое.

Когда я вышел из большого зала, стоял тихий теплый вечер, и все вокруг было освещено мягким светом заходящего солнца. Сначала все казалось очень непонятным. Все вокруг чрезвычайно отличалось от мира, который я знал, даже цветы. Огромное здание, из которого я вышел, стояло на склоне речной долины, но Темза по меньшей мере на милю изменила свое теперешнее русло. Я решил добраться до вершины холма, лежавшего от меня на расстоянии примерно полутора миль, чтобы с его высоты поглядеть на нашу планету в восемьсот две тысячи семьсот первом году нашей эры – именно эту дату показывала стрелка на циферблате моей Машины.

Когда я шел, я пытался найти любое объяснение тому состоянию разоренной роскоши, в которой я нашел этот мир – это было-таки разорение. Немного выше на холме я увидел огромные груды гранита, скрепленные полосами алюминия, гигантский лабиринт отвесных стен и кучи расколовшихся на мелкие куски камней, между которыми густо росли удивительно красивые растения. Возможно, что это была крапива, но ее листья были окрашены в чудесный коричневый цвет и не были жгучими, как у нашей крапивы. Вблизи были руины какого-то огромного здания, непонятно для чего предназначенного. Здесь мне пришлось впоследствии сделать одно странное открытие, но об этом я вам расскажу чуть позже.

Я решил немного отдохнуть на уступе холма и, осмотревшись вокруг, поразился отсутствию каких бы то ни было маленьких домов. По-видимому, частный дом и частное хозяйство окончательно исчезли. То тут, то там среди зелени виднелись огромные здания, похожие на дворцы, но нигде не было тех домиков и коттеджей, которые так характерны для современного английского пейзажа.

– Коммунизм, – сказал я себе.

Следом пришла другая мысль. Я посмотрел на полдюжины маленьких людей, которые следовали за мной, и вдруг заметил, что на всех одежда всевозможных светлых цветов, но одинакового покроя, у всех те же самые безбородые лица, та же детская округленность конечностей. Может показаться странным, что я не заметил этого раньше, но все вокруг меня было так необычно. Теперь это бросилось мне в глаза. Мужчины и женщины будущего не отличались друг от друга ни костюмом, ни телосложением, ни манерами, одним словом, ничем, что теперь отличает один пол от другого. И дети, казалось, были просто миниатюрными копиями своих родителей. Поэтому я решил, что дети этой эпохи отличаются удивительно ранним развитием, по крайней мере, в физическом отношении, и это мое мнение подтвердилось впоследствии множеством доказательств.

Видя простоту и безопасность, в которой жили эти люди, близкое сходство внешности полов нашло свое логичное объяснение: сила мужчины и мягкость женщины, институт семьи и дифференциация профессий являются всего лишь жестокой необходимостью для века, в котором правит физическая сила. Там, где население многочисленно и сбалансировано, частое рождение детей становится злом, а не благом для государства. Когда практически отсутствует насилие и царит безопасность, там практически нет необходимости в создании института семьи, и разделение полов с учетом потребностей их детей исчезает. Некоторые зачатки этого явления мы видим даже в наше время, а в будущем этот процесс, я увидел, окончательно завершился. Таковыми на тот момент были мои выводы. Позже я увидел, насколько они были далеки от действительности.

Пока я размышлял над этими вещами, мое внимание привлекло довольно маленькое добротное строение, похожее на колодец, прикрытый куполом. У меня мелькнула мысль: как странно, что до сих пор существуют колодцы, но затем я снова погрузился в раздумья. До самой вершины холма больше не было никаких зданий, и, продолжая идти, я скоро очутился один, так как остальные за мной не поспевали. С чувством свободы, ожидая необыкновенных приключений, я направился к вершине холма.

Там я нашел скамейку из какого-то желтого металла с подлокотниками, отлитыми в виде голов грифонов, в некоторых местах она была съедена ржавчиной с каким-то розоватым оттенком и наполовину заросла мягким мхом. Я сел и принялся смотреть на широкий простор, освещенный лучами догоравшего заката. Картина была небывалой красоты. Солнце только что скрылось за горизонтом; запад горел золотом, по которому горизонтально тянулись легкие пурпурные и алые полосы. Внизу расстилалась долина, по которой, подобно полосе сверкающей стали, дугой изогнулась Темза. Как я уже говорил, среди пестрой зелени раскинулись огромные дворцы, некоторые уже превратились в руины, а некоторые до сих пор были обитаемы. То здесь, то там в этом земном саду попадались белые или серебристые изваяния, поднимались ввысь острые пики куполов или обелисков. Нигде не было изгородей, не было даже следов собственности и никаких признаков земледелия – вся земля превратилась в один цветущий сад.

Наблюдая все это, я старался объяснить себе то, что видел, и сделал вот какие выводы из своих наблюдений. (Позже я убедился, что они были односторонними и содержали лишь половину правды.)

Мне казалось, что я попал в эпоху упадка человеческой цивилизации. Алый закат заставил меня задуматься именно о закате человечества. Я впервые увидел те неожиданные последствия, к которым привели общественные отношения нашего времени. Теперь я прихожу к убеждению, что это были вполне логические последствия. Сила есть только результат необходимости; обеспеченное существование ведет к слабости. Стремление к улучшению условий жизни – истинный прогресс цивилизации, делающий наше существование все более обеспеченным, – привело к своему конечному результату. Объединенное человечество поколение за поколением торжествовало победы над природой. То, что в наши дни кажется несбыточными мечтами, превратилось в искусно задуманные и осуществленные проекты. Я же увидел сбор урожая…

Думаю, вы согласитесь, что инфраструктура городов и сельское хозяйство сегодня находятся пока в зачаточном состоянии. Наука объявила войну лишь малой части человеческих болезней, но она неизменно и упорно продолжает свою работу. Земледельцы и садоводы то тут, то там уничтожают сорняки и выращивают лишь немногие полезные растения, предоставляя остальным бороться за свое существование как получится. Мы постепенно путем селекции совершенствуем избранные нами растения и животных; появился новый лучший сорт персика, виноград без косточек, крупнее и ароматнее цветок, более приспособлены породы скота. Мы улучшаем их постепенно, потому что наши представления об идеале смутны и вырабатываются путем опыта, а знания крайне ограниченны, да и сама природа робка и неповоротлива в наших неуклюжих руках. Когда-нибудь все это будет организовано лучше. Несмотря на водовороты, поток времени неуклонно стремится вперед. Весь мир когда-нибудь станет разумным, образованным, все будут трудиться коллективно; это поведет к быстрейшему и полнейшему покорению природы. В конце концов мы мудро и заботливо установим равновесие животной и растительной жизни для удовлетворения наших потребностей.

Эти изменения должны были произойти и, как я понял, осуществились в полной мере за то долгое время, через которое промчалась моя Машина. Воздух был чист от мошкары, земля от сорняков или плесени, повсюду спели фрукты и цвели ароматные восхитительные цветы, яркие бабочки безмятежно летали вокруг. Идеал профилактической медицины был достигнут. Болезнетворные микробы были уничтожены. За время своего пребывания там я не видел даже и признаков заразных болезней. Благодаря всему этому даже процессы гниения и разрушения приняли совершенно новый вид.