Последний сын - Андреев Алексей Валерьевич Страница 7

— Если мы его не отдадим, мы потеряем его раньше, — объяснил Телль. — Давай подождем год. Но в восемь нам придется отдать Ханнеса в школу.

Фина купила прописи, азбуку, карандаши, авторучки четырех цветов, тетрадки в клетку. Пока отец с матерью были на работе, Ханнес занимался сам. Поначалу рука не слушалась и быстро уставала выводить палочки, кружочки, крючки. Ханнес сопел, старался, и вскоре в прописи появились уже ровные, не вылезающие за образцы для обведения и строчки, знаки.

Фина узнала, какая форма будет в школе Ханнеса. Готовые пиджаки и брюки в магазине стоили дешевле, чем на пошив, но Фина сказала, что надо подбирать костюм под ребенка, а не ребенка под костюм. Она отправилась в ателье. Костюм, который там сшили для Ханнеса, получился удобный. Сыну в нем очень нравилось, однако в школе заявили, что это не форма ученика, форму надо брать только в магазине. Пришлось Теллю купить ее. Магазинная форма была некрасива, неудобна, но Ханнес видел, что другие дети тоже ходят в ней, и перестал жаловаться.

Привыкшему за два года жить дома, только рядом с родными людьми, ему было непросто оказаться среди чужих. На торжественном открытии учебного года, где собрались все ученики, учителя, родители, Ханнес чувствовал себя неуютно. Втянув голову в плечи, он молчал, с опаской озираясь по сторонам.

Ходить в школу, учиться Ханнесу нравилось. Он очень старался, писал все, что видел на доске, что диктовал классный наставник, но не мог понять, когда наставник вызывал его, склонившись над классным журналом. Когда так Ханнеса вызвали в первый раз, он догадался об этом по тому, что на него смотрели все остальные ученики. С испуга Ханнес рассказал даже больше, чем было в учебнике.

— Откуда ты это знаешь? — удивился наставник.

— Вы это рассказывали перед тем, как мы перешли к этой теме, — ответил, смутившись, Ханнес.

Наставник задумался, кивнул и поставил высшую оценку.

После того случая Ханнес попросил соседа по парте, чтобы тот всякий раз тыкал его в бок, когда Ханнеса будут вызывать к доске.

В классе он учился не лучше всех, но хорошо, шумным и озорным не был, поэтому пристально за ним в школе не следили. Телль, а чаще — Фина, исправно ходили на родительские собрания, помогали убирать закрепленный за классом участок территории, сам классный кабинет. Словом, родители делали все, чтобы сыну о них никто ничего не мог сказать осуждающего.

***

В начале третьего года учебы у Ханнеса поменялся классный наставник. Новым назначили учителя, который в школе возглавлял отделение Нацпартии, вел школьную политинформацию по вторникам перед занятиями, а также каждый год весной водил старшие классы на соревнования, где те маршировали и пели вместе с учениками других школ. Преподавал он родной язык. Каждый урок у нового наставника начинался с записи предложения, обязательно — с патриотическим содержанием. Потом это предложение разбиралось на подлежащее, сказуемое и все остальное.

Новый наставник был злой. Он злился, что его не приняли по возрасту в нацдружину, что старшие классы, отучившиеся у него, шутили при встрече с младшими "ну как, разбирали сегодня патриотизм?" Ему не нравилось, что младшие классы шумят и бегают, а старшие перестали слушаться. Его раздражали коллеги, которые не ходили на митинги, не состояли в Нацпартии или игнорировали собрания ее школьного отделения.

После первой недели учебы с новым наставником Фина решила перевести Ханнеса в другой класс. Когда она принесла заявление, оказалось, что таких родителей уже половина класса. В результате не перевели никого.

Конечно, новый наставник узнал, что от него хотят перевести учеников. И теперь каждый из них проводил у доски по половине урока, рассказывая темы, которые проходили с начала учебного года, отвечая на множество дополнительных вопросов. Новый наставник называл это "повторением".

Ханнес был готов, что его вызовут. Он правильно рассказал задание, верно ответил на дополнительные вопросы, но тут наставник встал из-за стола и шагнул к окну. Глядя в окно, он задал Ханнесу еще один вопрос. Ханнес понял это по ожиданию, с которым смотрели на него одноклассники. Он стал думать: о чем еще мог спросить наставник? По теме Ханнес ответил все. Может, его спросили по тому, что проходили ранее? Наставнику надоело ждать, и он повернулся к Ханнесу.

— Ты долго будешь молчать?

Это Ханнес прочел по губам. Он не знал, что ответить. Наставник подошел к нему вплотную. От его взгляда хотелось спрятаться.

— Иди на место, — кивнул наставник.

Ханнес нес на себе его взгляд, пока не сел за парту.

— Ну хорошо, — произнес наставник, не решив, как оценить ответ ученика.

— У тебя же высший балл был в кармане, почему ты молчал? — спросил на перемене Ханнеса сосед по парте.

— Я не слышал, что он спросил, — просто ответил Ханнес.

Одноклассник хотел еще что-то сказать, но вдруг стал испуганно-серьезным и отодвинулся от подоконника. Ханнес обернулся — на него надвигался наставник.

— Ты что, не слышишь меня? Или специально игнорируешь?

И опять Ханнес не знал, куда ему деться от этого взгляда.

— Простите. Я не слышал вас, — сказал он.

Ему на лицо попали брызги слюны. Ханнес зажмурился, а, когда открыл глаза, — рот наставника произносил слово "дисциплину".

С тех пор Ханнес на переменах старался не упускать наставника из виду. Но он ничего не мог поделать, если тот на уроке диктовал, объяснял или спрашивал, глядя в окно. У Ханнеса появились по предмету средние и плохие оценки. Наставнику казалось, что ученик их получает специально.

Однажды, выйдя из школы, он заметил Ханнеса, который уже был за школьными воротами. Наставник пошел за ним. Он звал ученика по номеру, фамилии, но ученик не останавливался и не оборачивался. Даже когда наставник уже почти догнал его, требуя объяснения, он не оглянулся.

Стоя у светофора в ожидании зеленого, Ханнес посмотрел налево — и испугался. Возникшее рядом лицо наставника было краснее красного сигнала.

— Я за тобой что, бегать должен? Почему ты не отзываешься? Я от школы за тобой шел и все время звал тебя. Ты даже не обернулся! — кипел наставник.

Брызги из его рта падали на нос, щеки Ханнеса. Не выдержав, Ханнес вытер лицо.

— Простите, я задумался, — он не чувствовал за собой никакой вины.

Наставник смотрел, как ученик, не отрывая от него глаз, шагнул на проезжую часть. В этот момент зеленый свет пешеходам уже мигал и загорался красный.

На лице наставника мелькнула тревога. Повернувшись туда, куда глядел наставник, Ханнес увидел перед собой грузовик, который из-за него не мог тронуться с места. Быстро вернувшись на тротуар, Ханнес заметил, что из кабины на него ругается, стуча кулаком по лбу, водитель.

Грузовик уехал, а взгляд классного наставника так и застыл на Ханнесе.

***

На следующий день в дневнике Ханнеса появилась запись. Родителей вызывали в школу.

Прийти Фина и Телль смогли только в субботу после короткого рабочего дня. В медкабинете, где была обычно лишь медсестра, градусники да зеленка, сгорбившись на кушетке, ждал родителей встревоженный Ханнес. Возле него стоял врач из поликлиники, а сзади на стуле сидел классный наставник.

— Сынок, оставь нас, — ласково сразу попросила Фина. — Подожди в коридоре, пожалуйста.

Наставник хотел возразить, но Фина тут же дала понять, что иначе разговора не будет.

— Хорошо, — согласился наставник. — Можешь выйти.

Ханнес не мог видеть, что он сказал.

— Тебе разрешили, — пришла на помощь сыну Фина.

Проводив Ханнеса до двери, Телль подмигнул ему.

— Ваш сын не говорил, что произошло? — спросил наставник.

— Нет, — ответила Фина, настороженно косясь на врача.

— Позвольте тогда в вашем присутствии осмотреть его, — сказал тот.

— Для чего это вам нужно? — шагнул вперед Телль.

— Мы уже вчера уже провели осмотр, — встав с кушетки, начал объяснять классный наставник. — Он был как плановый — всего класса. А сейчас просто хотим показать вам — чтобы избежать с вашей стороны к нам претензий.