Ник Перумов - За краем мира Страница 8

— Считай, ты уже всё узнала. Скажи только, про что спрашивать?

— Н-ну… не было ли боя, а если был, то что там случилось… не погиб ли кто… Я ведь девочка, девочке ни за что не расскажут, а тебе — завсегда! — подольстилась она, и Билли немедленно выпятил челюсть.

— Понял. — Он ловко подбросил и поймал монеты. — На два дня харча хватит, а уж со всех пяти… Мамка порадуется.

— Ты те пять ещё заработай сперва! — пристрожила его Молли, стараясь поджимать губы, как мама.

— Заработаю, не сомневайся!

— Тогда завтра? Здесь же?

— Угу, — кивнул Билли. — Побегу сейчас же, там когда вечерняя смена воскресная, пробраться легче. Ты Сэма- рыжего ещё искать будешь?

— Буду.

— Он, говорю тебе, не появлялся сегодня. Может, мамка его куда послала. Ты к ним самим зайди. Если не испугаешься.

— Вот ещё! — фыркнула Молли как можно убедительнее. — Сам — то не струсь, когда до мастерских доберёшься!

Билли только рукой махнул, исчезая в падающем снегу.

Почему она это сделала?

Не поверила папе?

Хотела убедиться сама?

Она боялась ответов на эти вопросы.

Боялась и того, что с «Геркулесом» — беда, а это значит…

Боялась и того, что папа врёт ей.

Трудно даже сказать, чего больше.

Молли прождала Сэма на их обычном месте — на остатках старой эстакады, которую по большей части снесли, когда строили доходные дома и прокладывали новые линии паровика; однако приятель так и не появился. Исчезли с засыпаемых снегом улиц и другие мальчишки с девчонками. Молли поколебалась — начинало темнеть — и нехотя повернула домой.

Глава 3

Билли принёс ответ уже на следующий день, сияя, как новенький серебряный шестипенсовик.

Был вечер, и Молли уже с беспокойством поглядывала на фонарщиков, один за другим зажигавших газовые фонари. Воскресный снегопад прекратился, на время скрыв зияющие раны Норд-Йорка, но сажа из бесчисленных труб уже оседала на белые покрывала.

Сэмми не появился вновь, и девочка начинала всерьёз беспокоиться. Сидела на верху старой эстакады, где ещё остались догнивающие остатки деревянных шпал, и ждала, хотя уже чувствовала — Сэмми не придёт.

Зато явился Билли.

— Эге — гей, мисс Блэкуотер! — Он замахал рукой.

— Опять «мисс», Билли?

— Ты мне работу дала. — Он быстро вскарабкался по выступающим кирпичам. — Я того, сделал. Монеты при тебе? — добавил он заговорщически.

Молли позвенела полукроной и шестипенсовиком в кармане.

— При мне. Что смог узнать?

— Ух, и нелегко же было! — издалека начал Билли, как и положено. — У мастерских страсть что творится — проволоку новую натянули, да ещё ярдов на двести отодвинули. Часть Ярроу и Бетельхейма отгородили, народ выселяют. Говорят, сносить будут, мастерские расширять. Стрелки стоят. С броневиками!

— Ух ты! А не врёшь?

— Да чтоб мне в топке паровозной сгореть!

— Как же ты пробрался? — Молли распирало, но спрашивать впрямую было нельзя. Нельзя показывать, насколько тебе это важно.

— Да уж пробрался! — небрежно сплюнул мальчишка. — Ярроу — то они перекрыли и вход в заднюю аллейку, а что туда попасть можно через окно одно с соседней Назарет — забыли! Через окно в подъезд, а там чёрный ход как раз на мусорник между Назарет и Ярроу. Я и прошёл! Аллейка — то как раз выходит на зады мастерских, там их дампстеры стоят. Забор высокий, да только что мне их заборы! Кирпичи так криво ложены, что и безрукий влезет.

— И тебя не увидели? — восхитилась Молли.

— Х-ха! — Билли вновь сплюнул. — Увидят они меня, как же, кроты слепые. Короче, перемахнул я через забор, и ходу! Через пути. Там до черта старых броневагонов стоит, знаешь, по — моему, ещё с прошлой войны. Ну, я под ними, до главного эллинга. Там огни горят, светло как днём! Подлез чуток и заглянул…

— А чего ж заглядывал? Чего не спросил на выходе просто? — изумилась слушательница.

— Чего заглядывал? — надулся от важности Билли. — Да потому что своими глазами увидеть должен был! Мастеровые — то болтали, что, дескать, уже совсем вечером пришёл «Геркулес» и что много с ним работы будет.

— Работы… будет? — пролепетала Молли.

— Угу. Побили его сильно, говорили. Ну, я и решил — за такие — то деньжищи как же я мисс Блэкуотер дурные вести принесу, не проверив? Не — ет, надо самому, всё самому.

— Ну не тяни уже! — Молли чуть не стукнула мальчишку. Тот изобразил шутейный испуг, поглубже натягивая старую заношенную кепку. Уши у Билли были красные от холода, но он, похоже, привык.

— Увидел я «Геркулес», — сообщил он торжественным шёпотом. — Во втором эллинге стоит, на яме. Побит, ага. От головного вагона только тележки и остались.

— От головного… тележки… только… — голова у Молли закружилась.

Белая фигура, прижимающаяся к размалёванной грязно — серыми и белыми разводами броне…

Вспышка, яркая, весёлая, солнечная. Словно весной, когда ветер с гор относит в море проклятые тучи, что висят над Норд-Йорком всю осень и зиму.

— Угу, тележки. А остальное всё цело. Обратно приползли, в общем. Бронепоездники злые ходят, как бульдоги. С мастеровыми лаялись, сам слышал.

— Молодец, Билли, — мёртвым голосом сказала юная мисс Блэкуотер. — Вот держи свои три шиллинга… — Она невольно взглянула на его ботинки, старые и грозившие вот — вот начать «спрашивать кашу». — Пусть мама тебе обувку новую купит.

— Обувку! — присвистнул Билли. — Да ты, мисс Блэкуотер, совсем того. Какие ботинки, если в доме жрать нечего? А мамка весь день вчера плакала. И Джоди с ней, и Кейти. Девчонки, что с них взять. — Он подбросил монеты и снова поймал. — Пойду к бакалейщику. На нас шесть шиллингов долг был записан. Отдам часть, на остальное муки куплю, масла, бобов, может, даже грудинки. — Он облизнулся. — А ещё что — нибудь для тебя разузнать, Молли? Скажешь, я так аж в Правление залезу!

— И схватят тебя! Нет уж. Лучше вот чего, узнай, что с Сэмми, ага? Это нетрудно. Два шиллинга — идёт?

— Полкроны!

Молли уже хотела возмутиться… но потом взглянула на кепку Билли, что никак не соответствовала погоде, на худые ботинки, старое драповое пальто и выцветший вязаный шарф, — и не стала спорить.

— Без задатка тогда!

— Идёт! — легко согласился Билли. — Я тебе верю.

Молли притащилась домой, выслушала упрёки Фанни — хорошо ещё, мамы дома не было, ушла, как поведала служанка, на какой — то чэрити — диннер[7], а то Молли влетело бы на орехи. Молодая гувернантка мисс Джессика уже уложила Уильяма спать и сама ушла, а папа пропадал в Железнодорожном клубе, хотя сегодня и был понедельник.

В своей крошечной длинной комнатке Молли, не зажигая газа, рухнула на кровать и с головой накрылась покрывалом. За такие фокусы — валяние на постельном белье в верхней одежде — полагалось самое меньшее оставление без сладкого, а если учесть, что Молли запрещалось вообще валяться, то и целый день на хлебе и воде.

«Геркулес» потерял первый броневагон. Остались одни тележки. Всё так, как в видении. В точности так.

Ой — ой — ой, мамочки…

Это неправильно. Этого не бывает. Такое случается, только если людей настигает она, страшная, гибельная магия, от которой нет спасения. Правда, подружка Эмили Данкинс уверяла, что порой люди «видят странное», когда у них начинается синяя диарея, но Эмили всей школе известная балаболка. Она хорошая, добрая, но язык совершенно без костей. А главное, потом сама же верит своим выдумкам…

Что с ней теперь будет?

Что делать, если Особый Департамент снова явится в школу со своей камерой — обскурой?

Куда бежать?

— Мисс Молли! Мисс Молли!

Это Фанни. Надо вставать. Фанни, она хорошая, но беспорядка не любит почти так же, как мама.

— Ваш ужин, мисс Молли.

Молли совершенно не помнила, что ела в тот вечер, не чувствовала вкуса еды. Фанни озабоченно на неё косилась, потом подошла, потрогала лоб. Что — то ворча себе под нос, скрылась в глубинах кухни и вернулась, вручив девочке тарелку с большим куском клубничного пудинга.

Клубнику выращивали в особых теплицах, и стоила она, по меркам семей Сэмми или Билли, целое состояние.

Обычно Молли обожала клубничный пудинг, но сейчас механически глотала мелкие кусочки нежного теста, не замечая ягод.

В прихожей квакнула паропочта.

— Кому там неймётся, — разворчалась Фанни, направляясь к входной двери.

Там из пола выходил изогнутый патрубок пневматической, или, как её называли в Норд-Йорке, паровой почты.

Шипение, чпок — чпок дверцы. И…

— Мисс Молли! — возмущённый голос служанки. Фанни, похоже, была изрядно скандализована. — В-вам, мисс…

Письмо? Ей? А что, если… У Молли подкосились ноги. Что, если Департамент уже обо всём проведал и точно знает, что она, Молли, ведьма?