Кэтрин Эддисон - Гоблин – император Страница 8

Он поспешно попросил ее снова подняться на ноги.

— Мы благодарим вас, Осмеррем Неларан.

— Можем ли мы надеяться, что вы будете называть меня кузиной, Ваше Высочество?

— Кузина Неларан, — поправился Майя.

Она улыбнулась, и он растаял от тепла этой улыбки, едва в состоянии расслышать, что она спрашивает его о коронации.

— Полночь на двадцать четвертое, — ответил он, и она кивнула с серьезным и взволнованным видом, будто беспокоилась, что он мог выбрать другое, менее подходящее время.

— Ваше Высочество, — подал голос Сетерис. — Просим простить нас за беспокойство, мы отняли у вас много времени.

— Как жаль, у меня действительно сегодня много дел, — сказал Майя, обращаясь к Хесеро, отчасти из привычного послушания к плохо замаскированным приказам Сетериса, отчасти потому, что не был уверен в своей способности выдержать общество очаровательной дамы, не превратившись в дурака окончательно. — Но мы надеемся на возможность поговорить с вами снова.

— Ваше Высочество, — дружно сказали они.

Хесеро снова присела в реверансе, а Сетерис наклонился в жестком неглубоком поклоне, как заводная игрушка.

Она исчезла с такой же грацией, как появилась; среди черных одежд мелькнула узкая длинная змея — ее туго заплетенная коса, спускавшаяся до самых бедер и словно приклеенная к позвоночнику. Сетерис поспешил за ней, а Майя снова опустился в кресло, тяжело дыша от волнения и усталости.

Ты потерял голову от одной ее улыбки, сказал он себе и неожиданно рассмеялся. Он пытался остановиться, но это было не в его власти; смех схватил его и тряс, как терьер крысу. Лучшее, что он мог сделать, это заставить себя смеяться беззвучно, издавая не больше шума, чем задыхающийся от недостатка воздуха человек. Это было так же болезненно, как настоящее удушье или ужасный кашель при бронхите, и когда наконец приступ веселья прошел, ему пришлось вытереть слезы с лица.

А потом он посмотрел вверх, прямо в серьезные глаза молодого человека, одетого в солдатский мундир и с завязанными в пучок волосами, но со значком Драхада на перевязи, пересекавшей грудь.

— Ваше Высочество, — сказал он и опустился на колени.

Его неодобрение казалось почти материальным.

Майя в ужасе спросил себя, как долго он стоял здесь, ожидая, когда Император будет в состоянии заметить его.

— Прошу встать. Вы один из наших нохэчареев?

— Да, Ваше Высочество, — ответил молодой человек, выпрямившись. — Дерет Бешелар, лейтенан гвардии Унтеленейса. Мой капитан приказал мне служить вам в качестве нохэчарея, если вы согласитесь принять мою службу.

Майя сильно пожалел, что не мог сказать: «Нет, я не согласен» и избавиться от этого недружелюбного деревянного солдата. Но он не мог без уважительной причины обидеть капитана гвардии, что же ему оставалось делать?

Он застал меня смеющимся на следующий день после смерти отца.

Тем не менее, за явно выраженным неодобрением Бешелара он угадал столь же прямолинейную честность, но чувствовал, что придется приложить немало усилий, чтобы завоевать дружбу этого человека.

— Мы не видим причин быть недовольными выбором капитана, — ответил Майя, после чего Бешелар произнес:

— Ваше Высочество, — таким плоским и унылым тоном, что Майя догадался: его вежливость расценили всего лишь как попытку лести.

Прежде чем он успел решить, стоит ли добавить еще несколько слов, чтобы изменить неправильное направление беседы, или эта попытка лишь усугубит ситуацию, другой голос произнес:

— О, черт. Я так надеялся оказаться здесь первым. Ваше Высочество.

Майя перевел взгляд на второго молодого человека, стоящего на коленях в дверях. Он тоже носил перевязь со значком Драхада, которая совершенно не сочеталась с его скромным синим халатом. Когда он встал, расправив свои необыкновенно длинные костлявые ноги, Майя отметил про себя, что он выше Бешелара, но неуклюж, как новорожденный жеребенок. Бледно-голубые глаза за толстыми стеклами круглых очков были близорукими, нежными и какими-то неопределенными, странно контрастируя с крупным решительным носом. Неопрятная одежда его Атмазы свидетельствовала, что тот не сделал ничего, чтобы понравиться своему господину, либо был не из тех, кто вообще ценит внешний вид. Он сказал:

— Кала Атмаза, к вашим услугам. Меня прислал Адремаза.

Бешелар издал короткий страдальческий шум носом, не то вздох, не то чих.

Но Атмаза, казалось, не находил ничего предосудительного в своем поведении и просто стоял посреди комнаты, доброжелательно и близоруко улыбаясь Майе. Майя посмотрел на Атмазу, и тоже не нашел ничего предосудительного.

— Мы рады, — сказал он. Потом обратился к ним обоим: — Мы выбрали имя Эдрехазивара, и в полночь на двадцать четвертое примем корону, как седьмой Император этого имени.

— Ваше Высочество, — ответили они, дружно кланяясь, а Кала добавил: — Ваше Высочество, на лестнице топчется молодой человек, который выглядит так, словно не знает, уйти ему или остаться.

— Пригласите его, — попросил Майя, и Кала с Бешеларом встали по обе стороны двери.

Появившись между ними, Цевет сказал:

— Мы просим прощения, Ваше Высочество. Мы не знаем, потребуются ли вам еще наши услуги.

Майя постарался скрыть дрожь. Он совсем позабыл о Цевете, что было проявлением надменности и безрассудства с его стороны.

— Есть ли у вас иные обязанности?

— Ваше Высочество, — ответил Цевет, снова кланяясь. — Лорд-канцлер сообщил мне, что передает меня в ваше распоряжение, если не возражаете.

— Это очень любезно со стороны лорда-канцлера, — сказал Майя, встретив полный понимания взгляд Цевета. — Тогда мы будем очень признательны, если вы… — он подыскивал подходящее слово, — сможете организовать наше расписание.

Он расслышал скулящую жалобную нотку в своем голосе, но Цевет пропустил ее мимо ушей.

— Раз Ваше Высочество этого желает, — ответил он, кланяясь на этот раз более низко. — Мы начнем с… — Его лицо озарилось вдохновением, он сверился с карманными часами. — С обеда.

Глава 4

Похороны в Улимере

Улимер находился на окраине Сето, города, покоившего в своих объятиях Унтеленейс, как раковина жемчужину. Спустившись вслед за лейтенантом Бешеларом и Калой Атмаза с ошеломляюще огромной императорской повозки, Майя подумал, что очутился в ином мире.

Храм и стены кладбища когда-то были возведены из красного кирпича, который теперь неудержимо крошился и осыпался. Колонны храмового портика нуждались в побелке, а их капители казались лохматыми от птичьих гнезд. Сорняки тянулись к свету из щелей между плитами дорожки, ведущей от ворот ко входу в храм, а трава на кладбище выросла настолько высоко, что верхушки надгробий казались маленькими бесплодными островками в бурном желто-зеленом море.

— Ваше Высочество, — сказал Бешелар, — вы уверены?

— Да, — ответил Майя. — Их смерть значит не меньше, чем смерть нашего отца.

Когда Кала открыл ворота, в дверях появился крепкий на вид священник в черной мантии, такой же потрепанной, как и его храм. Некоторое время он смотрел, разинув рот под несколько помятой лунной маской, а потом бросился вниз по лестнице. Он пал ниц, а из темных недр храма раздался мягкий шелест одежд, когда вся община последовала его примеру, не сходя с места.

Ты должен привыкнуть, сказал Майя сам себе, следуя к лестнице за Бешеларом и Калой. Ты Император, как сказал Сетерис. И сейчас у тебя один выбор — быть либо Императором, либо покойником. Что предпочитаешь?

— Его Императорское Высочество Эдрехазивар Седьмой, — объявил Бешелар, и Майя тут же пожалел об этом.

— Пожалуйста, — попросил Майя священника, — поднимитесь. Мы только хотим выразить свое уважение мертвым.

Прелат встал, беспокойно вытирая руки о полы халата.

— Ваше Императорское Высочество, — сказал он. — Мы понятия не имели… то есть, нас не проинформировали…

Надо было кого-то послать, устало подумал Майя. Он надеялся, что сможет незаметно проскользнуть с заднего хода и отстоять службу, не объявляя своей личности, но то была наивная детская мечта, не более. Он сказал:

— Мы сожалеем.

— Ваше Высочество! — Прошипел Бешелар уголком рта.

— Мы хотели только показать, — продолжал Майя, возвысив голос так, чтобы его могли слышать люди в храме, — что все мы понесли общую потерю. Мы не хотим, чтобы ваша жертва была забыта. Мы не хотим, чтобы вы чувствовали… что ваше горе нам безразлично.

— Спасибо, Ваше Высочество, — сказал прелат после короткого молчания. — Мы… то есть наш храм очень маленький, совсем не такой, как вы привыкли. Но если вы и эти господа желаете принять участие в службе, мы… — когда он использовал множественное число, это означало, что он имеет в виду себя и паству. — Мы бы… — Он запнулся, подыскивая слова. — Это было бы для нас честью.