Чарльз Робертс - Каменный век Страница 9

— Я не могла оставаться без тебя, — я боялась Мауга, — сказала девушка со скрытым лукавством в голосе.

Волна ревнивой ярости пробежала по лицу Грома.

— Если бы он коснулся тебя, я бы убил его, — произнес он гордо, и в глазах его мелькнул холодный огонь уверенности в своей силе. И, быстро наклонившись к девушке, он поднял ее с земли и на мгновение прижал к своей могучей груди.

— Но почему же ты шла за мной весь день скрываясь?

— Я боялась, что ты рассердишься и отошлешь меня назад, — ответила девушка с легким вздохом облегчения.

— Неужели я мог бы приказать тебе вернуться? — сказал Гром, совсем забыв свое прежнее равнодушие. — Теперь идем, нам нужно найти место для ночлега.

И, взявшись за руки, они быстрым шагом направились к дереву, которое Гром уже раньше наметил для ночного убежища. Когда они укрылись на его верхушке, быстро надвинулся сумрак, и громкий рев крупного зверя донесся из глубины леса, а в ближайшей заросли послышался легкий треск сучьев под тяжестью лап вышедшего на охоту тигра.

7. Светящиеся плясуны

В течение трех недель Гром и Айя безостановочно стремились вперед. Им пришлось уклониться на север, чтобы обогнуть обширное озеро, болотистые берега которого были покрыты следами невиданных еще ими чудовищ.

Несмотря на то, что высокие деревья давали надежный приют в своих густых кронах, они проводили без сна опасные часы ночной темноты, так как зверей кругом было очень много.

Если бы Гром был один, он, вероятно, давно изнемог бы под бременем этого беспрерывного чуткого бдения. Но девушка, в глазах которой постоянно светилось счастье молодого, вольного зверя, казалось, не знала утомления, и Гром наблюдал за ней со все возрастающим восхищением.

Когда озеро и низкие болота остались позади, они вступили в незнакомую страну с плодородными, полными жизни долинами, покрытую голыми конусообразными холмами.

Эти холмы казались темными островками среди зеленого волнующегося моря. Дальше, вдоль горизонта, они тянулись беспрерывной цепью, поднимая к бледной синеве неба причудливые очертания острых вершин. Некоторые из этих холмов курились нежными струйками легкого дыма, а из одной вершины взвивался к небу густой, темный столб, принимавший в верхних слоях неподвижного воздуха форму гигантской пинии.

Девушке этот ландшафт казался зловещим. Он наполнял ее сердце жуткими предчувствиями, она охотно обогнула бы эти места. Но, видя, что Гром полон интереса к открывающимся перед ними новым явлениям, она отбросила в сторону страх и с прежней смелостью пошла вперед.

Однажды, когда солнце стояло высоко, они подошли к двум могучим деревьям, одиноко возвышавшимся среди открытого луга, немного в стороне от густого леса. Маленький ключ с ледяной водой выбивался из-под их корней на земную поверхность.

Это было время полуденного отдыха, и деревья манили к себе темной листвою, обещая надежный приют. Айя напилась, освежила лицо прохладной влагой, откинула назад спадающие волосы и одним сильным упругим движением поднялась на ближайшую ветвь дерева. Гром помедлил несколько мгновений, полными пригоршнями ополаскивая разгоряченные ходьбой мускулы. Затем он припал к земле и стал пить большими глотками.

В этот момент, когда его обычная звериная чуткость была ослаблена, послышался шорох раздвигаемых ветвей, и из чащи вышел гигантский косматый бурый медведь. Одно мгновение он смотрел налитыми кровью глазами на распростертого на земле человека, затем ринулся на него с быстротою огромного валуна, низвергающегося вниз по склону холма. Девушка испустила пронзительный предостерегающий крик.

В следующую секунду Гром был уже на ногах и стремительно бросился к дереву. Но зверь уже настигал его, — как вдруг копье со свистом пронеслось над головою Грома, задев его волосы, и вонзилось медведю глубоко в плечо. С ревом животное остановилось, движением спины силясь вытолкнуть его вон. Этим воспользовался Гром и в два прыжка поднялся на сук, уронив при этом оба свои копья.

Такой оборот дела не остановил медведя. Обезумев от боли и ярости, он подступил к дереву и начал взбираться наверх. Гром попытался ударить его дубиной, но в неудобном, согнутом положении трудно было как следует размахнуться, и медведь почти не заметил удара.

— Надо заманить его наверх, потом спуститься и бежать, — сказал Гром.

И оба стали проворно подыматься на верхушку.

Зверь не отставал от них, и, когда ветви стали трещать и гнуться под тяжестью его огромного тела. Гром и девушка быстрым движением перенеслись на соседнее дерево.

В этот момент другой медведь показался под ними и, взглянув на людей умным и неуловимым взором хищника, сопя и ворча, обхватил мохнатыми лапами ствол дерева.

Гром посмотрел на девушку глазами, в которых внезапно появился испуг.

— Можешь ли ты бежать очень быстро? — спросил он.

Девушка коротко засмеялась.

— Я убежала от волков, — напомнила она ему.

— В таком случае нам нужно бежать, — продолжал он, — быть может, очень долго, до тех пор, пока мы не найдем места, где сможем обороняться.

Когда оба медведя были высоко на деревьях, Гром и девушка с быстротой коршуна, сомкнувшего крылья, скользнули вниз, и, подобрав лежавшие на земле копья, понеслись по направлению к линии дымящихся холмов. А за ними тяжелым галопом понеслись хищники.

Действительно, девушка бежала так хорошо, что Грому, славившемуся в племени своим быстрым бегом, не пришлось заметно умерять шаг ради нее. Он бежал позади нее — на случай внезапного истощения ее сил — и зорко выискивая подходящее убежище, умело сокращал путь, желая сберечь ее силы. Он знал, что, если она упадет обессилев, он остановится и над ее телом совершит свою последнюю битву.

В продолжении часа девушка бежала легко, затем она стала обнаруживать легкие признаки изнеможения. Лицо ее потемнело, прерывистое дыхание вырывалось из раскрытых губ и дважды она уже споткнулась. В приступе щемящего страха Гром заставил ее опереться на свою мускулистую руку и, ободряя, указал вперед. Прямо перед ними ясно выделялись контуры гор, рассеченных узким ущельем.

— Там должны быть скалистые уступы, — сказал он, — где мы сможем защищаться. Там тебе можно будет отдохнуть.

Обогнув опушку непроходимой чащи, они внезапно вынеслись на край зеленой равнины и увидели перед собою, не дальше чем в полумиле, ровное ущелье. Его стены, обнаженные или покрытые ползучим кустарником, представляли собою хаотическое скопление горных обломков и скал и казались верным убежищем от преследователей.

Но поперек пасти ущелья тянулся страшный барьер. Из зигзагообразной трещины в раскаленной земле от одной стены к другой выходили языки красного пламени, поднимаясь кверху на несколько метров, падая назад, снова взвиваясь и клонясь в стороны, как бы в фантастическом танце.

Гром остановился — с сердцем, исполненном трепета и изумления. Девушка опустила глаза, в которых горел невыразимый ужас зверя перед непонятной стихией природы, колени ее подогнулись, и она стала падать. Это вернуло Грому самообладание. Медведи были так близко, что он слышал их тяжелое, свирепое дыхание.

Резким движением поставив девушку на ноги, он сказал ей несколько слов голосом, который привел ее в сознание. Затем, крепко дернув ее за кисть руки, он устремился прямо на барьер. Девушка прижалась к нему и проворно бежала, не подымая опущенных к земле глаз.

Когда они приблизились к пылающему барьеру, немного справа в линии огня показался прорыв длиною в несколько метров, и Гром направил свой бег в центр этого места. Когда они проносились мимо огненной трещины, сильный жар охватил их полунагие тела, и девушка обезумела от ужаса и отчаяния. Ослепленная, она пробежала еще десять шагов и с глубоким протяжным криком упала без чувств. Но, прежде чем тело ее успело коснуться земли, Гром подхватил ее и поспешно оглянулся.

Медведи не преследовали их больше. Воя и рыча, они остановились на расстоянии брошенного копья и в яростной нерешимости топтались на месте.

— Они боятся Светящихся Плясунов, — сказал себе Гром и добавил со взрывом ликования: — А я их не боюсь.

Тут только, очнувшись от возбуждения, заметил он, что земля в этом месте, сухая и голая, жестоко жгла ступни его ног. Он сделал несколько шагов вперед, где снова начиналась зелень, и положил свою ношу на густую траву. Затем снова обернулся к медведям.

Видя, что их добыча не делает дальнейших попыток ускользнуть, хищники пришли в еще большую ярость. Некоторое время Гром боялся думать, что они отважатся пойти сквозь барьер, но затем с радостью убедился, что огонь вселял в животных непреодолимый ужас. В нерешительности потоптавшись на краю зеленого луга, они, как бы по взаимному соглашению, метнулись прочь и скрылись в густой чаще.