Я – легенда (сборник) - Матесон Ричард Страница 9

Затем, прежде чем они вновь ринулись к нему, захлопнул дверь перед их носом, запер на замок и задвинул тяжелый засов.

Роберт Невилл стоял в холодной тьме своего дома, вслушиваясь в визг вампиров.

Он прислонился к стене, медленно и слабо ударяя кулаками по штукатурке. По его заросшим щекам струями сбегали слезы, в кровоточащей руке пульсировала боль. У него не осталось ничего на свете, вообще ничего.

– Вирджиния, – всхлипывал он, как испуганный, потерявшийся ребенок. – Вирджиния. Вир-джи-ни-я.

Часть вторая

Март 1976 года

6

Наконец-то в доме снова можно жить.

И даже лучше, чем раньше, – он потратил целых три дня, но все-таки обил стены звукоизолирующим покрытием. Пусть теперь они воют и стонут, сколько пожелают, – он их слышать не будет. Особенно радовало, что больше не придется наслаждаться голосом Бена Кортмана.

Все это стоило больших затрат времени и сил. Прежде всего понадобилась новая машина – вместо той, что они разбили. Достать ее оказалось труднее, чем предполагал Невилл.

Пришлось ехать аж в Санта-Монику – там находился единственный известный ему магазин фирмы «Виллис». Он всю жизнь имел дело только с фургонами «виллис», а теперь как-то не до экспериментов. Конечно, он не мог дойти до Санта-Моники пешком, и потому оставалось только одно – довериться любой из брошенных машин, что в изобилии стояли на улицах его квартала. Но те, по большей части, не годились для поездки: у одной сел аккумулятор, у другой засорился бензонасос, бак пустой, покрышки лысые.

В конце концов в одном гараже в миле от своего дома он нашел машину, которую смог стронуть с места, и тут же поехал в Санта-Монику – подыскивать другой фургон. Поставил в свой новый «виллис» новый аккумулятор, наполнил бак бензином, набил багажник канистрами с горючим и вернулся домой примерно за час до заката.

Он принял все меры предосторожности, чтобы не опоздать.

К счастью, генератор уцелел. Вероятно, вампиры не сознавали, сколько он значил для Невилла: никакого ущерба они ему не причинили, если не считать оборванного провода и нескольких вмятин. Невилл умудрился починить генератор на следующее же утро после нападения, и поэтому замороженные продукты не испортились. За это он был благодарен судьбе – он точно знал, что теперь, когда электростанции встали, замороженные продукты больше нигде не достанешь. В тот же день он навел порядок в гараже: выбросил все, что осталось от запасных лампочек, пробок, проводов, штепсельных вилок, банок с припоем, автомобильных запчастей – и, как ни странно, обломки коробки с семенами, которую неизвестно когда и зачем поставил в гараж.

Стиральную машину они отделали так, что нечего было и ремонтировать – пришлось ее заменить. Но это-то дело не сложное. Противнее всего было вытирать разлитый ими бензин.

«Они просто сами себя превзошли, когда взялись выливать бензин на пол», – раздраженно думал Невилл, в сотый раз выжимая тряпку.

Наводя порядок в самом доме, он замазал трещины в штукатурке. А в качестве дополнительного подарка себе освежил гостиную – наклеил на стену новые фотообои.

Стоило начать работу, как он обнаружил, что почти радуется всем этим занятиям. В них можно было погрузиться с головой, сжигая энергию, которую неустанно поставляла клокочущая ярость. А еще это было отрадное дополнение к монотонной рутине его ежедневных обязанностей «отвезти трупы, навести порядок вокруг дома, развесить чеснок».

В эти дни он пил умеренно, умудряясь почти весь день обходиться без спиртного. И даже вечерние застолья из бессмысленных попыток сбежать от себя превратились в умиротворяющие посиделки с рюмочкой на сон грядущий. Аппетит у него улучшился, он пополнел на четыре фунта, одновременно лишившись небольшого брюшка. Он даже спал по ночам – усталым сном, без сновидений.

День-два он тешил себя идеей переезда в какой-нибудь шикарный отель. Но, представив себе, сколько придется возиться, чтобы привести его в жилой вид, передумал. Нет, он уже прирос к этому дому.

Теперь Роберт Невилл сидел в гостиной, слушал Моцарта – симфонию «Юпитер» – и размышлял, как же, от какой печки начать свои исследования.

Ему известны некоторые детали, но это лишь наземные ориентиры над скрывающимися в глубине причинами.

Ответ в чем-то другом. Возможно, ключиком был какой-нибудь известный, но недооцененный им факт, какое-то обыденное явление, которое он еще не смог связать с общей картиной.

Но что же это?

Он неподвижно сидел в кресле, держа в руке запотевший стакан, пристально глядя на фотообои.

То был канадский пейзаж: глухой северный лес, погруженный в таинственный зеленый сумрак. Деревья стоят неподвижно и отчужденно, их ветви пригибает к земле глубокое безмолвие природы, не знающей человека. Невилл глядел в немые зеленые глубины леса и размышлял.

Может быть, если мысленно вернуться назад… Возможно, ответ лежит где-то в прошлом, в какой-то темной расселине его памяти.

«Тогда вернись, – приказал он себе, – вернись в старые времена».

Возвращаться было мучительно до боли – прямо сердце разрывалось.

Ночью опять разразилась пыльная буря. Сильные, бешеные вихри чистили дом песком, словно наждачной бумагой, сыпали песок в щели, загоняли его в поры штукатурки, и внутри вся мебель покрылась толстым пыльным чехлом. Пыль сочилась сверху на их постель, как мелкая пудра, застревая в волосах, прилипая к векам, забиваясь под ногти, закупоривая кожные поры.

Полночи он пролежал без сна, пытаясь различить сквозь шум стесненное дыхание Вирджинии. Но слышал только визгливый, скрипучий голос бури. На миг ему, повисшему между сном и пробуждением, почудилось, будто дом зажат между гигантскими жерновами, которые шлифуют его трясущийся каркас.

Он так и не смог привыкнуть к пыльным бурям. Этот звук дробильной мельницы, с которым налетал ураган, всегда резал ему слух. Они случались не так чтоб регулярно: заранее не подготовишься. И всякий раз, когда начиналась буря, он до утра беспокойно ворочался, а потом ковылял на завод, изнуренный душой и телом.

А теперь – еще и тревога за Вирджинию.

Часа в четыре утра он пробудился от неглубокого, унылого сна и понял, что буря кончилась. От непривычной тишины зашумело в ушах.

Раздраженно приподнявшись на постели, чтобы подтянуть съехавшие пижамные штаны, он заметил, что Вирджиния не спит. Лежит на спине, глядя в потолок.

– Что с тобой? – сонно пробормотал он.

Она не ответила.

– Что с тобой, малыш?

Вирджиния медленно перевела взгляд на него.

– Ничего, – сказала она. – Спи.

– Как ты себя чувствуешь?

– Все так же.

– А-а.

Какое-то время Роберт лежал, глядя на нее.

– Ну ладно, – сказал он и, перевернувшись на другой бок, закрыл глаза.

В шесть тридцать зазвонил будильник. Обычно на кнопку нажимала Вирджиния, но, поскольку она этого не сделала, Невилл сам утихомирил будильник, перегнувшись через ее вялое тело. Она по-прежнему лежала на спине, по-прежнему смотрела в потолок.

– Что такое? – забеспокоился он.

Вирджиния взглянула на него и покачала головой, не отрывая ее от подушки.

– Не знаю, – сказала она. – Просто не могу заснуть.

– Почему?

Она что-то нерешительно пробормотала.

– Опять слабость? – спросил он.

Вирджиния попыталась сесть, но не смогла.

– Лежи, малыш. Не шевелись. – Он положил ей руку на лоб. – Жара нет.

– Я не чувствую себя больной, – сказала сна. – Просто… усталость.

– Ты бледная.

– Знаю. Я на привидение похожа.

– Не вставай, – сказал он.

Она встала.

– Не хочу, чтобы со мной нянчились, – упрямо заявила она. – Давай одевайся. Со мной все будет нормально.

– Малыш, если тебе плохо, лучше не вставай.

Она погладила мужа по руке и улыбнулась.

– Со мной все будет нормально. Давай-ка собирайся на свою работу.